История русской литературы ХХ в. Поэзия Серебряного века: учебное пособие
Шрифт:
Широкую известность Сологубу принес роман «Мелкий бес» (1907), прочитанный всей образованной Россией. Главные действующие лица – учитель Передонов, уездная барышня Людмила Рутилова и гимназист Саша Пыльников. Но действительно действующим (но не живущим) героем является Недотыкомка, она может менять облик, превращаться в живое и неживое, дразнить и совращать Передонова. Недотыкомка заставляет его убить приятеля, сводит с ума, лишает службы. С одной стороны, все, что делает Передонов, делает он сам, а с другой – он лишь орудие Недотыкомки. На маскараде увидел Передонов Недотыкомку и поднес спичку к занавеске, Недотыкомка побежала огненной струей и сожгла весь дом. Сологуб мастерски приоткрыл возможности духовных метаморфоз, «мелкой бесовщины», приводящих к драматичным и кощунственным изменениям жизни. «Мелкий бес» повествует о деградации личности, одержимой
Трилогию «Навьи чары» (начало публикации 1907 г.), в переработанном виде названную «Творимая легенда», сам Сологуб считал своим главным произведением. Сологуб переосмысливает традиции Гоголя, Достоевского, Салтыкова-Щедрина, переклички с которыми обнаруживаются в его прозе. Действительный мир и мир иррационально-запредельный переходят друг в друга в «Навьих чарах», создавая солипсическую картину мира. Мистико-символистский план повествования включает и реально сатирические картины современного автору общества. Блок так писал о творчестве Соло: губа: «Разгадка своеобычности произведений Сологуба – не в одном языке. Скорее всего она коренится в его любимом приеме. <…> Этот хаос, исказивший гармонию, требует немедленного оформления, как жгучий металл, грозящий перелиться через край. Опытный мастер сейчас же направляет свои усилия на устройство этого хаоса. Задача показать читателю нечто чудовищно-нелепое, так, однако, чтобы его можно было рассматривать беспрепятственно, как животное в клетке. Животное это – человеческая пошлость, а клетка – прием стилизации, симметрии» [64] . Сологуб создавал также рассказы и пьесы («Победа смерти», 1907).
64
Блок АЛ. Творчество Федора Сологуба // Блок А.А. Указ. соч. С. 161.
В 1921 г. Сологуб просил разрешение на выезд за границу, но получил отказ, за которым последовало самоубийство его жены, воспринятое им в трагически-эсхатологическом ключе. «Влияние Сологуба, – утверждал О. Мандельштам, – выразилось чисто отрицательно: доведя до крайней простоты и совершенства путем высокого рационализма приемы старой русской лирики упадочного периода, включая Надсона, Апухтина и Голенищева-Кутузова, очистив эти приемы от мусорной эмоциональной примеси и окрасив их в цвет своеобразного эротического мифа, он сделал невозможными всякие попытки возвращения к прошлому и, кажется, фактически не имел подражателей. Органически сострадая банальности, нежно соболезнуя мертвенному слову, Сологуб создал культ мертвенных и отживших поэтических формул, вдохнув в них чудесную и последнюю жизнь. Ранние стихи Сологуба и «Пламенный круг» – циническая и жестокая расправа над поэтическим трафаретом, не соблазнительный пример, а грозное предостережение смельчаку, который впредь попробует писать подобные стихи» [65] .
65
Мандельштам О. Слово и культура. С. 208.
Сологуб расширил возможности русского стиха в передаче внутренней, глубоко потаенной и сокровенной жизни, которая и оказывается, по Сологубу, высшей реальностью. Заглянув в ее потаенные глубины, поэт обнаружил там страх и тяготение к небытию, жажду невоплощенной Красоты, которую стремился выразить в поэтических образах и мифопоэтических картинах Маир и Ойле.
Сологуб Ф. Стихотворения. М., 1975.
Сологуб Ф. Из неизданного. Л., 1996.
Блок А. Творчество Федора Сологуба // Блок А. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 5. М.; Л., 1962. С. 160–163.
Ерофеев В. На грани разрыва – «Мелкий бес» Ф. Сологуба и русский реализм // Ерофеев В. В лабиринте проклятых вопросов. М., 1996. С. 119–140.
Иванов-Разумник Р. О смысле жизни (Федор Сологуб, Леонид Андреев, Лев Шестов). М, 1908.
О Федоре Сологубе / Сост. А. Чеботаревская. СПб., 1911.
Эренбург И. Портреты русских писателей. Берлин, 1922.
Валерий Брюсов
Признанный современниками как мэтр и руководитель московской школы русского символизма, лидером модернистов стал Валерий Яковлевич Брюсов (1873, Москва – 1924, Москва), поэт, прозаик, литературный критик, Начал поэтическую деятельность с издания сборников «Русские символисты» (1894–1895), носивших программный характер с проявлением декадентских мотивов. Эти сборники были предназначены для демонстрации того, что в России есть свои, русские символисты. Брюсов, вдохновленный поэзией французских символистов, включал в сборники как образцы «новой поэзии» переводы из Э. По, П. Верлена, А. Рембо, С. Малларме и М. Метерлинка. Свои переводы П. Верлена – «Романсы без слов» (1894) Брюсов послал старому Верлену, не знающему русского языка, со стихотворным посланием, в котором прочитывалась эстетическая программа:
Еще покорный ваш вассал,Я шлю подарок сюзеренну,И горд и счастлив тем, что СенуГранитом русским оковал…Сборники «Chefs d'Qeuvre», («Шедевры», 1895), «Ме ешп ессе» («Это Я», 1897), «Tertia vigilia» («Третья стража», 1900) и «Urbi et orbi» («Городу и миру», 1903) свидетельствовали об обращенности Брюсова к духу западноевропейского гуманизма, творческом интересе к опыту чужих культур, универсальным и интернациональным источникам творчества. Его кредо выражено в ставших знаменитыми строках:
Мой дух не изнемог во мгле противоречий,Не обессилел ум в сцепленьях роковых,Я все мечты люблю, мне дороги все речи,И всем богам я посвящаю стих.Брюсов демонстрирует не только широчайшую эрудицию, но и готовность к познанию-служению, на стезе которого не существует этических запретов и моральных пределов:
Я возносил мольбы Астарте и Гекате,Как жрец, стотельчих жертв сам проливал я кровь,И после подходил к подножию распятийИ славил сильную, как смерть, любовь.Я посещал сады Ликеев, Академий,На воске отмечал реченья мудрецов,Как верный ученик, я был ласкаем всеми,Но сам любил лишь сочетанье слов.Став ведущей фигурой среди московских символистов, Брюсов в статье «Ключи тайн» декларировал суть «нового искусства» как способ «выражения души поэта», акцентировав внимание на формальной стороне поэтики символизма. Эллис в книге «Русские символисты» так характеризовал различия между поэзией К. Бальмонта и В. Брюсова: «Основной метод Бальмонта – импровизация, импрессионистическая кристаллизация творческих мгновений; основной характер его созерцаний – романтический; общий уклон его творчества – к дифференциации, основная смена настроения – переход от дуалистического пессимизма к пантеистическому оптимизму; главное очарование – музыкальность и интимная проникновенность, всегда чуждая холодного пламени мысли.
Совершенно напротив Брюсов – исповедь души, почти с самого начала нашедшая и определившая себя, ее история, органическое, закономерное раскрытие основной неизменной сущности, постепенное, упорное, сосредоточенное нащупывание и усвоение все новых и новых элементов для выполнения все того же единого плана; если прелесть лирики Бальмонта – ее стихийная текучесть и бесформенность, главное достоинство лирики Брюсова – ее незыблемая устойчивость и строгая оформленность, общая тенденция ее – интеграция, все более и более совершенная законченность» [66] .
66
Эллис. Русские символисты. С. 43.