История русской революции. Том 1. Февральская революция
Шрифт:
Н. А. Васецкий. Пророк, который ошибся на полвека
Уходит в прошлое XXстолетие, в корне изменившее лицо цивилизации, менталитет жителей планеты, впервые остро поставившее вопрос о выживании человечества.
В процессе неизбежного в переходное время переосмысления накопленного опыта встает вопрос и о нашем отношении к Октябрьской революции. Старшее поколение свыклось с мыслью, что это главное событие XX века, закономерный итог развития российского общества. Действительно, Октябрь сделал то, что не смогла сделать ни одна из предшествующих революций; он пробудил гигантскую созидательную энергию миллионов униженных, эксплуатируемых, осознавших, что именно их труд, талант и терпение составляют основу
Но революция имела и побочное, разрушительное значение. Она расколола мир на две противоположные общественно-экономические системы, до предела обострила социальные антагонизмы во всех частях Земли.
Противники Октября и сейчас пытаются перечеркнуть его главное, созидательное содержание, ошельмовать опыт строительства нового общества, рожденного Октябрьской революцией. Без малого три четверти века просуществовало оно. С учетом исторического пути человечества это ничтожно маленький отрезок времени: полдня в жизни индивида. Но сделанное за три четверти века навсегда останется в памяти народов. Их судьбы неотделимы от истории Великого Октября.
Автор настоящей книги принадлежал к числу убежденных защитников Октябрьской революции, участие в которой считал важнейшим делом своей жизни. Он защищает революцию от ее явных и скрытых врагов, в том числе от тех, кто в послереволюционной России попытался столкнуть страну с избранного ею в 1917 году пути. Многие советские историки в свое время клеймили Троцкого за его критику в адрес Сталина и других руководителей ВКП(б), пришедших к власти после смерти Ленина. Но сейчас видно, что эта критика во многом была справедлива, ведь именно Сталин и его окружение заложили основу грядущего перерождения руководства правящей партии.
Троцкий с юных лет связал свою жизнь с революцией. На нее он смотрел как на дело миллионов людей, высшее проявление их социальной активности и самодеятельности. Он видел, как после Ленина обращаются с завоеваниями Октября в России, но никогда не призывал к отказу от них, к изменению политической системы, созданной в огне революции. До конца жизни он оставался сторонником Советской власти, идей пролетарского интернационализма, преклонялся перед именами Маркса, Энгельса, высоко ценил другие авторитеты марксизма и особенно Ленина после его смерти.
Мало кто из критиков Троцкого ставил под сомнение его революционную убежденность, веру в торжество идей социальной справедливости, признание им реальных успехов Советского Союза. Вместе с тем в этой литературе проанализированы политические установки и действия Троцкого, объективно способствовавшие дискредитации, ослаблению СССР, всего международного коммунистического движения. Разумеется, не во всем бесспорен и предлагаемый читателю труд. Его ценность в том, что написан он активным участником освещаемых событий, знающим их не только по документам. В этом смысле впервые выпускаемая в России книга займет заметное место в отечественной литературе об Октябре.
Но ценность книги велика еще и потому, что писал ее не только мемуарист и публицист (как, например, Д. Рид, А. Шляпников, Н. Суханов, А. Деникин и др.), но и исследователь, стремившийся дать научно объективную, как ему представлялось, картину величайшего события XX века на основе марксистской методологии. Он первым из видных участников революции создал (продиктовал в перерывах между переговорами в Брест-Литовске) исторический очерк об Октябрьской революции, и он же фактически завершил осмысление ее уроков, предпринятое активными участниками революционных событий 1917 года. Почти все они к этому времени либо повторяли официальные исторические концепции, либо молчали по разным причинам. Троцкий успел сказать, что хотел сказать. И ни один историк Октября уже не может писать его историю, не обращаясь к труду Троцкого.
Разумеется, выпускаемая книга не свободна от передержек, умолчаний, сделанных в угоду политической конъюнктуре: Троцкий ненавидел Сталина, не скрывал этой ненависти и больше всех, пожалуй, мечтал о низложении и дискредитации вождя ВКП(б). Однако на фоне того, что наговорено в мире после Троцкого по поводу Октябрьской революции, ее руководителей, книга может считаться вполне объективной. Но отголоски давних политических споров все же ощущаются в ней. Современный читатель может и не заметить их. Поэтому позволим себе проанализировать саму историческую концепцию, положенную Троцким в основу своей работы.
По темпераменту Троцкий человек революционного действия. Революция для него — не только предмет изучения, но прежде всего арена политической борьбы. Он не может простить Сталину, что по его указке советские историки лишили картину Октябрьской революции многих дорогих Троцкому черт революционного радикализма. Для него благо любая революция, даже неподготовленная, несозревшая и потому обреченная на поражение. И размах, и темпы революции должны определяться не возможностями совершающих ее социальных сил, а умонастроением авангарда, его готовностью к решительным действиям, а в крайнем случае и к гибели. Упреки в отсутствии решительности, смелости у руководителей революции — лейтмотив яркого изложения событий прошлого, сделанного Троцким. Ставка на решительные действия, граничащие с экстремизмом, на забегание вперед была и остается характерной чертой троцкистского революционного романтизма. Некоторые называли его «демоном революции». Но правильнее бы признать Троцкого пророком революционного насилия, революционного разрушения. Если для Ленина знаменитая строчка А. Коца «Весь мир насилья мы разрушим» — всего лишь поэтическая метафора, то Троцкий считал необходимым разрушить все: и дооктябрьский строй, и дооктябрьскую культуру, и дооктябрьскую экономику, и в конечном счете саму историческую Россию.
Нельзя сказать, что он не любил Россию, но она рисовалась ему только такой, какой он ее видел. И почему она и партия предпочли ему, европейски образованному политику, «самую выдающуюся посредственность», т. е. Сталина, он так и не понял.
Субъективистский подход автора к оценке явлений реальной жизни, к сожалению, присутствует в ряде случаев и в настоящей книге. Он одним из первых увидел близость социалистической перспективы для России 1917 года. Но если Ленин исходил при этом из оценки состояния классовых сил в стране, из анализа места ее в системе международных отношений, то Троцкого к такому выводу подтолкнула «оригинальная», по выражению Ленина, теория «перманентной революции». Следуя этой теории, автор книги и трактует события 1917 года. Апрельский кризис для Ленина — важный этап борьбы за привлечение масс на сторону революционного авангарда. Для Троцкого же — это упущенная возможность захвата власти рабочими и крестьянами. То же, по его мнению, повторилось и в июне, и в июле. И лишь в октябре Ленин при поддержке Троцкого сломил сопротивление «штрейкбрехеров» и будто бы заставил партию «сделать» революцию. Таким же образом, путем подталкивания извне и изнутри, должна была свершиться, по мысли Троцкого, и всемирная революция.
Сейчас, благодаря трудам Л.Н. Гумилева, в научный обиход вошло понятие «пассионарность». Каждая нация в своем развитии проходит через последовательные циклы подъема, упадка, нового возрождения. Вершина — это состояние пассионарности (от французского слова «страсть»), т. е. максимального раскрытия творческих сил народа. Для России этими высшими точками примерно столетних циклов были Куликовская битва, освобождение от ордынского ига, конец Смутного времени, Петровские реформы, война 1812 года и, наконец, Октябрьская революция, а вслед за ней Великая Отечественная война. Не станет ли пассионарным состояние России и в начале следующего века?