История русской риторики. Хрестоматия
Шрифт:
Разсудителный род есть иже содержит в себе советование и отсоветование. Конец же в сем роде намеряет ритор ползу или вред: ползу, егда советует; вред, егда отсоветует, сиречь намеряет разсудити дело каковое или вещь каковую быти полезную, о ней же советует, или вредную, юже отсоветует, и сим разсуждением подвизает слышателей ко надежде, ползе или воздвизает к боязни, вреду. Служит же к сему роду разсудителному время будущее, сиречь ритор разсуждаяй советует, яко сие полезное будет, или отсоветует, яко сия вещь или дело вредное будет. В прешедшем же времяни мудрый не советует, токмо образ от времени онаго брати повелевает ко времени будущему.
Судебный род есть им же обвиняем или оправдаем кого. Конец же в сем роде намеряет ритор казнь или безказние: казнь, егда обвиняет, безказние, егда оправдает, сиречь намеряет:
Сия все роды дел суть веществом риторики, от него же риторика действо свое, сиречь глаголание (орацию) составляет. Составляет же сими образы, паче же реку частми своими.
Части риторики суть пять: изобретение, расположение, изглаголание, память, произношение. Изобретение есть вымышление вещей истинных или истинне подобных, яже дело утвердителное творят. Расположение есть изобретенных вещей разделение, еже показует что где положитися имать. Изглаголание есть достолепным словес и речений ко изобретению приложение или достойное вещей изяснение и украшение. Память есть крепкое в мысль восприятие вещей, словес и расположения. Произявление есть умерственное произношение гласа и движение телесе.
Сия части риторики четырмя вещми улучаем: естеством, наукою (художество), частым употреблением (поучением) и подражанием. Естеством улучаем, егда естество придает нам в душе и в теле ко восприятию риторики. Дары же удобны к риторики в души от естества суть скорая движения ко изобретению, изяснению, украшению, памятованию. Дары тела от естества суть удобная сия: перси крепкия, громогласие, язык свободный, уст и всего тела приустроение. Обаче сия дары естества совершает наука, ибо наука изявляет, к каковому концу достойно есть относити изобретенныя вещи, изявляет да прилично будет на утверждение и изяснение предложенной вещи глаголание наше. Обаче глагол (глаголю? – А. В.) зело полезное быти ритору дары естества, ибо аще случится кому и науку риторики имети, но егда имеет язык заикливый, сиповатый, борботливый, гугнивый, щепетливый, хроповатый, горкавый или прочая некая языковредие, или глас имеет прикрый, неприемлемый, паче же реку толстый, паче реку, простым или деревенским людем приличный, или движение лица имеет зело простое и неуклонное и взирающим разумным людем мерзкое, сей не возможет между речеточцы быти. Сия же глаголю не отводя от учения риторики людей младых, не имеющих даров от естества по речеточству требуемых, яко аще бы кто и не имел даров по изглаголанию, обаче, научася риторики, возможет быти слагатель глаголания, аще и не будет речеточец или красноглаголатель.
Всякая от естества произыде наука, яко присловие у философов глаголет: перво научаша удивлятися, потом же мудрствовати, сиречь чудящеся людие естеству и всякым случаем естественным, чудесно мудростию божиею сочиненным и расположенным; от сего удивления уразумеша, им же удивляшеся, уразумением же сим начаша мудрствовати и всякия науки составляти, да всяк научився чинно, постоянно и утвердително, без всякаго усумнения уразумеет всякия разумом человеческим поятыя вещи, яко чрез многая лета, многыя человецы от бога естественным и данным разумом един другаго лучше, уразумевше обретоша истинная и известная разуметелных вещей утвержения, и оная ко уразумению удобная, или же усумнение, от удивления раждаемое, во уверение привести возмогут. Такожде многия от естества разумныя люди, часто разсуждающе, случающыяся человеком от естества дары ко речеточству потребныя, яже суть во изобретении и изглаголании, памяти и произношении знаменоваша я. Тем же собирающе и разбирающе сия знаменованная дары, един другаго изряднее чрез премногая лета сотвориша чины, аки образы каковыя, ими же бы удобнее всяк желаяй речеточства возмогл е улучити, и чинно изобрести предложения
К тому же да чинным расположением чинно изобретеннаго утверждения и наученным речений и сказаний крашением, паче же реку, от сих чинов или способов составленным глаголанием ритор воздвигнет в сердцах слушателей страсти, их же требует предложенная от него вещь, наприклад: отмщение за злодеяние требует страсти свирепства, незлобие – умиления, похваление – радости, похуление – печали, советование – надежды, отсове-тование – опасения, и да управляяся человек в таковых чинах, готов будет всегда и о всякой вещи составляти глаголания (орации), уверующая ушеса и воздвизающая сердца у слушателей. Таковыя чины, управляющая в речеточстве, мудрецы нарекоша наукою риторики, яко гречески риторика наричется речеточство.
Придается науке и частое употребление риторики, еже толико нуждно есть всем науком, елико нуждное есть управление нив земледельцам, чищение оружия ратоборцам, ибо аще земледельцы не управляют нивы, нива, дивиим и непотребным исполненная зелием, не бывает удобная посеянных на потребу человеком издавати семени. Ратоборец же, аще оружие в забвении без чищения оставит, ржею поврежденное и снеденное будет, тем же в ратном деле не будет к употреблению удобно. К томужде возможно привести руку: аще и управленная, или успособленная (правленная, обыклая) будет к каковому мастерству, обаче без частого употребления в таковом мастерстве управления или успособления оного лишится.
Тем же нужно есть частое употребление и риторики, ибо аще ритор и научен будет и управлен в речеточстве и от естества дарами речеточству приличными обдарен, обаче без частаго употребления в речеточстве, лишится речеточства, ибо разум, окрест иных упраждняяся, управление в риторицких делах погубляет: ни изоберсти чиннаго предложенней вещи доводу, ни расположити онаго кроме великаго труда возможет и ко (во?) всяком слагании глаголания без частаго употребления управитися не возможет. Аще же и управится обаче без употребления, погубляет е. Ни устне свободны суть краснаго и глаголанием приличнаго издавати гласа без частаго употребления, ни движения телесе в произношении гласа зело полезнаго без частаго употребления возможем издати. И в памяти великую имать силу частое употребление, ибо егда часто из уст глаголати, сиречь памятовати приучаемся, многая словеса и сказания, и наша, и чуждая писания, тогда великую памяти придает силу.
Такожде подражание, им же подобни кому желаем в речеточстве быти, не последнее есть между сими винами, ими же изобретение, расположение, изглаголание и прочая. Яко нехотящему в неведомый шествовати путь предводителя должни искати, да ему последствуйя от праваго пути не заблудит. Сице по широких риторики полях желающему прехождати нуждно есть искати искуснаго и похвалнаго в ритори(чес)кой науке творца, да ему подражайя путем риторики правым ко сочинению глаголания приидет, сиречь да наприклад: его изрядный сочиняет изрядное глаглание, ибо всегда тщателнии риторы, взирающе на изрядных творцев, внимают себе изобретение оных, разположение и всякия изглаголания образы, сиречь речения и сказания, и оттуду приклад емлют, како глаголание начати, како повествовати, (како) предложити, како прилично изяснити и распространити, каковым образом из мест взяти доводы ко утверждению и како оныя расположити, каковым образом слышателей сердца воздвигнути или успокоити, разярити или умилити, и каковым изглаголания родом нечто изрещи.
Сия вся должно есть ритору, творцев риторичных чтя, внимати, и не точию риторичных, но и прочиих творцев. Наприклад: речеточцу церковному должно есть творцев богословских, учителей церковных, учащых народы, чести и внимати, такожде и летописцев. Речетоцу же мирскому и в гражданских делах речеточствующему должно, чтя, внимати речеточцев, о общем добре, о государстве глаголющих – не токмо речеточцев, но и прочих творцев гражданских. Таковыя суть философы нравныя, иже о науке гражданской мудрствуют. Такожде и историографов, сиречь летописцев, иже описуют всякия дела, случающыяся многим царем и царствам.