История рыжего демона
Шрифт:
Аззи не обратил на ее реплику никакого внимания.
— Я явился к вам с другим предложением, — сказал он Фаусту.
— Я уже говорил, что не буду вам подчиняться.
— А я от вас этого и не потребую, — ответил ученому доктору Аззи. — Вот послушайте, — голос рыжего демона стал мягким и певучим. — В крупной игре, где ставкой является право властвовать над миром на протяжении всей грядущей эпохи, уже сделаны первые ходы. Этот парень, Мак, которого Мефистофель забрал вместо вас, играет в ней отведенную ему роль. Хорошо или плохо он с нею справляется — не нам судить, да и речь сейчас пойдет не об этом. Что сделано, то сделано; а сделанного, как известно, обратно не переделаешь. Тут уж ни вы, ни я ничего изменить не можем. Вот я и предлагаю вам — оставьте все как есть. Не вмешивайтесь. Выйдите из игры. Добровольно. Сами. А я позабочусь о том, чтобы вы провели все оставшееся время как можно более приятно и в то же время с пользой, доктор. Ручаюсь, вы не пожалеете о своем решении.
— Что вы мне предлагаете?
— Я знаю один период в истории, который идеально подходит для такой личности, как вы. Вам будет дано все — власть, деньги, слава. Вы будете сказочно богатым человеком.
— И все это будет принадлежать только мне одному? Или же у меня будет супруга, вполне достойная того, кто занимает столь высокое положение?
Такова уж была натура доктора Фауста — он опять начал торговаться!
— Вы сможете оставить у себя Елену — это будет входить в условия сделки, — ответил Аззи. — Подумайте только, Иоганн, вам будут завидовать все смертные. И к тому же вас ожидает огромное богатство. Вам и не снилось такое.
— Положим, что вам, с вашим-то талантом по части всяких козней, я не доверяю, — заметил подозрительный Фауст. — Знаю я вас, чертей! Вы можете сделать так, что, как только я вступлю во владение этим несметным богатством, меня хватит удар или разобьет паралич, так что наслаждаться им я уже не смогу. Какой, спрашивается, толк от туго набитого кошелька, если не можешь до него дотянуться?
— Как вы могли так дурно обо мне подумать? — огорчился Аззи. — Я, может быть, и злой, как всякий демон, но я отнюдь не плохой! Если вы опасаетесь за свое здоровье, я включу в список полный курс омоложения в специальном восстановительном центре, где работают лучшие мастера. После недолгой и совершенно безболезненной процедуры вы будете чувствовать себя так, словно заново родились на свет, — ваша плоть и ваш дух, ваши мыслительные способности претерпят изменения к лучшему. У вас впереди будет много счастливых лет, вы сможете взять от жизни все лучшее, что она даст вам. Это будет прекрасно, доктор. О, дорогой мой, как это будет прекрасно!
Расписывая все преимущества предлагаемой сделки, Аззи настолько увлекся, что сделал довольно странный для демона жест — поднеся к губам сложенные щепотью пальцы правой руки, он громко чмокнул их и отвел руку в сторону, раскрыв при этом кисть наподобие чашечки цветка — точь-в-точь грузин, торгующий на базаре апельсинами (что, конечно же, было вовсе не в натуре Аззи). Фауст, однако, остался ко всему безучастным и не изменил своего первоначального решения.
— Нет, — сказал он демону. — Мне очень жаль, мой нечистый друг, но я не могу принять ваши условия. Я вполне понимаю ваши чувства. Но с собой я ничего поделать не могу.
— Но почему же вы все-таки отказываете мне? — спросил Аззи.
— Понимаете, если я соглашусь работать на вас, то потеряю свою абсолютную независимость. Я понимаю, вас, конечно, волнуют в первую очередь свои собственные проблемы — ваша карьера, ваша интрига, ваше место в Тысячелетней войне. Но и я, со своей стороны, должен позаботиться о великой исторической роли Фауста; ну и, конечно, если у меня еще останется время — о будущем всего человечества. Так что прошу извинить меня, нечистый друг мой, но вам я подчиняться не стану.
— Что ж, — вздохнул Аззи, — попытка — не пытка… А что вы собираетесь делать дальше?
— Я попытаюсь занять свое место в Тысячелетней войне — место, принадлежащее мне по праву. Не знаю, удастся ли мне прибыть во Флоренцию вовремя… Но следующий этюд должен быть разыгран в Лондоне. Я уже договорился с Хароном насчет доставки. Такая перемена обстановки не может ему не понравиться — ведь его ладья еще ни разу не бороздила воды Темзы.
Услышав свое имя, упомянутое ученым доктором, Харон прислушался к разговору. Шаркая ногами, он прошел на корму, где сидели Аззи и Фауст, и сказал, посмеиваясь:
— Да, Фауст, мы договорились. Я доставлю вас в Лондон, но для этого вы должны сотворить достаточно мощное заклинание перемещения, которое перенесет нас туда. Эта ладья не может идти сквозь пространство и время на веслах, сами понимаете.
Фауст повернулся к Аззи:
— Да, насчет заклинания. Мое собственное уже почти потеряло всю свою силу. Не могли бы вы снабдить меня подзаряжающим устройством или, что еще лучше, дать мне все необходимое для того, чтобы составить новое заклинание? Мы с Хароном немедленно отправились бы в путь и нагнали Мефистофеля.
— Конечно, — ответил Аззи. Он вынул из кармана небольшой пакет, незаметно сорвав с него ярко-красную этикетку с надписью «ИСПОРЧЕНО. ИСПОЛЬЗОВАНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ», наклеенную Комиссией по Стандартам колдовских средств (сокращенно КС-КС), и вручил пакет Фаусту.
— Желаю удачи, — сказал демон и тотчас растворился в воздухе.
Он был очень доволен собой. Сложная проблема разрешилась так просто! Теперь ему уже не нужно будет ломать голову над тем, что делать с Фаустом. Этот упрямец сам себя выведет из игры — разумеется, не без помощи лукавого, веселого, находчивого рыжего демона, снабдившего ученого доктора Фауста адской машиной вместо ингредиентов для заклинания. Согласитесь, это была очень остроумная проделка!
— Итак, — обратился Фауст к Елене, — что вы имели в виду, когда произнесли «ха»?
Харон в это время возился на носу лодки, приготовляя свое видавшее виды судно к новому, весьма продолжительному плаванию.
Елена, прекрасная и недоступная, стояла у невысоких перил, которыми был обнесен борт лодки, и глядела на воду. Черная река катила свои волны в неведомую даль; возле берега образовывались небольшие водовороты. На ее колышущейся поверхности отражались все деяния и подвиги людей и богов: сцены из битв, из древних мифов и из жизни выдающихся героев представали перед зрителем заново, словно заснятые на кинопленку. Даже не повернув головы в сторону Фауста, Елена ответила:
— Это презрительный возглас, потому что я не чувствую к вам, сексуально озабоченному типу, ничего, кроме презрения.
— Вы меня называете сексуально озабоченным типом? Меня, Фауста?
— Да. Ну и что? — с вызовом ответила она. — Подумаешь — Фауст! Знаю я вас, мужчин! Будь вы великим героем или всемирно известным ученым — разница невелика. С моей точки зрения, вы всего лишь один из тех, кто рассматривает женщину как вещь, как некий приз, который должен достаться ему в награду за его выдающиеся качества. Вы, мужчины, затеваете друг с другом все эти смешные и никому не нужные войны лишь для того, чтобы победитель мог обладать женщиной…