История с привидениями
Шрифт:
– Я подумал, может, хоть ты мне расскажешь, что я натворил.
– Что ты имеешь в виду?
– Понимаешь, какое дело, – Наото в каком-то затруднении почесал затылок. – Я эту ночь вообще не помню.
– В самом деле? – Кучики все еще был холоден. Ему ужасно не хотелось разочаровываться вторично. Уж лучше сразу не поверить. – Если ты не помнишь, что натворил этой ночью, почему, в таком случае, ты сидишь здесь, а не вернулся, как тебе положено, в свой штаб?
– Да, неверно выразился. Дело в том, что я очнулся, когда на меня уже нападал Хисаги. Я в тот момент вообще ничего не понял.
После этих слов Бьякуя вдруг обнаружил, что вся его уверенность, с которой он сюда шел, вся его злость уже куда-то испарились. Ведь это действительно было, не далее, как пару дней назад он ушел из поместья во сне, чего с ним вообще никогда не случалось. Так соблазнительно было поверить словам Хаями! Ведь в самом деле, дико представить, чтобы такой, во всех отношениях разумный, человек ввязался в непонятную и сомнительную авантюру…
– Что же ты, в таком случае, помнишь?
– Только то, что ложился спать вечером, – пожал плечами Наото. – А проснулся почему-то на улице, и меня атаковали собственные офицеры. Бьякуя, не тяни жилы, расскажи, что стряслось!
И Бьякуя рассказал. Глаза Хаями полезли на лоб при первых же словах и не возвращались на исходную позицию до конца рассказа. Кучики намеренно исказил некоторые факты, хотел посмотреть на его реакцию. Когда он заявил, что Хаями, по уверениям стража Джиданбо, силой заставил того открыть ворота, Наото и глазом не моргнул. Подобное обстоятельство органично вписывалось в контекст прочих диких происшествий этой ночи. Но когда Кучики объявил, что Хаями во время бегства убил трех своих офицеров, тот впервые возмутился:
– Бьякуя, да ты врешь, извини за выражение! Не убивал я никого, ну разве что кому-нибудь руку вывихнул. Я же помню!
– Вру, – спокойно признался Бьякуя. – Я проверял тебя.
– Тогда ты мне и в остальном наврал?!
– Только в деталях. Они не имеют значения. Что ж, у меня сложилось впечатление, что ты действительно не помнишь ночных событий.
– Не помню, – Хаями сокрушенно вздохнул. – А что теперь? Какой у тебя приказ?
– Я должен тебя арестовать, – сообщил Кучики.
– Понятно. Меня убьют?
– Совет еще не принял решения.
– Но ты, похоже, заранее уверен в том, каким оно будет, – Хаями пристально поглядел Кучики в глаза. – Бьякуя, я виновен?
Кучики промедлил с ответом, и Хаями заговорил снова:
– Если я виноват, я даже сопротивляться не стану. И ты прав, конечно, ты должен сейчас отвести меня к командиру. С тобой я пойду. Ты лучше знаешь, что нужно делать. Поэтому поступай так, как считаешь нужным.
И Бьякуе вдруг невыносимо захотелось съездить ему по физиономии, хорошенько, изо всех сил. Как он все время находит такие слова, которые переворачивают все с ног на голову? Разумеется, Кучики должен передать его в руки правосудия… если он виновен. И это придется Бьякуе вот прямо сейчас решать. Так как же он считает нужным поступить?
Хуже всего было то, что он уже решил. Сердце его сразу поверило другу, а после удалось убедить и разум. Хаями оказался лишь инструментом, игрушкой в чужих руках, и подобное объяснение выглядит куда более логично, чем осознанное его участие в беспорядках. Это утверждение легко можно было бы подвергнуть сомнению, если бы не маленький факт: с Кучики произошло нечто похожее. Пусть и без разрушительных последствий.
Но было ясно и то, что им никто не поверит. Свидетельство Бьякуи о собственной лунатической прогулке прозвучит бледно и будет выглядеть лишь как попытка выгородить друга. Такого нельзя было допустить. Как и того, чтобы Хаями попал сейчас в лапы Совета. Бьякуя не мог надеяться лишь на их благоразумие. Приговорят сгоряча, а ведь на то, чтобы выяснить правду, может потребоваться очень много времени. И кто кого в этом случае предает?
А как же приказ, спросил он сам себя. И сам себе ответил: да наплевать на него! Немного чести в том, чтобы отдать под суд невиновного. А если Бьякуя не успеет разобраться до приведения приговора в исполнение? Если все пойдет к тому, что Хаями должны будут убить, тогда Бьякуе, дабы не предать собственную гордость, придется самому пойти на преступление, спасая его. Лучше до этого не доводить. Лучше пусть его вообще не найдут.
– Я не считаю, что ты виноват, – проговорил, наконец, Кучики.
Хаями просиял.
– Я знал, что ты мне поверишь! Слушай, это, наверное, дерзость с моей стороны, – Хаями замялся. – Может, давай сперва разберемся, что происходит? А если выяснится, что я действительно преступник, я сам тебе сдамся, и ты меня арестуешь, как собирался. Ну как?
– Идет, – Бьякуя кивнул. – Я тоже хочу разобраться в происходящем. Но при этом желательно, чтобы тебя никто не нашел. Может быть, Совет и не станет горячиться, но до конца я в них не уверен.
– Буду прятаться, – согласился Хаями.
– Думаю, тебе стоит спрятаться у меня в поместье, – предложил Кучики.
– Ты спятил?! – Возмутился Наото. – Я не собираюсь тебя подставлять!
– Там полно укромных мест. В крайнем случае, скажешь, что сам сюда пробрался.
– Ну да, так мне кто-то и поверил! Даже не думай об этом. Не переживай, я не пропаду. Здесь тоже полно укромных мест.
– Но тебе нужно чем-то питаться.
– Это сложнее, – Хаями смущенно хмыкнул. – Кажется, в конце концов скачусь до воровства.
– Оставайся здесь, – распорядился Бьякуя. – Еду я тебе доставлю. И вообще, это удобное место для связи. Возможно, вскоре тебе придется уйти отсюда, но мы можем условиться, что я буду оставлять для тебя еду, скажем, вон в тех зарослях. А если что-то произойдет, здесь же можно оставить записку.
– Звучит неплохо, – повеселел Хаями.
– Тогда… тебе нужно что-нибудь еще?
– Ну, – Наото опять замялся. – Я даже не знаю, как попросить.
– Лучше всего словами, – сухо сказал Бьякуя.
Хаями с облегчением рассмеялся. Если Кучики снова начал говорить с ним подобным образом, значит, гроза уж точно миновала. Можно было не сомневаться, что в душе Бьякуи не осталось ни облачка сомнения.
– Мой занпакто…
– Я постараюсь, – лаконично отозвался Бьякуя.
***