История с Живаго. Лара для господина Пастернака
Шрифт:
Желаю вам чудесного праздника и мирного, и процветающего Нового 1991 года.
Искренне ваш,
Юрий З. Спильный
Президент
Копии: Наташа Дубровская, Дэвид Гамбург, Александр Суриков
И вот чем закончились все наши мытарства с этой «киноэпопеей».
2 апреля 1991 г.
Дорогой
Я делаю все возможное, чтобы воплотить этот проект, но я очень разочарован упрямством французского агента Ольги. Вся приложенная переписка введет вас в курс дела, а также, вы увидите, что я взял на себя обязательство перед мистером Спильным как раз в той области, о которой вы говорите в начале второй страницы своего предыдущего письма.
В итоге, как я понимаю, у меня есть договоренность с Наташей Дубровской, которая мне понятна и которую я буду выполнять. Все остальные взаимоотношения, будь то с Ольгой, с вами или с кем-либо еще, вовлеченным в этот проект, должны быть организованы через Наташу, просто-напросто потому, что у меня нет возможности иметь дело с множеством конкурирующих претензий и амбиций и, ради моего спокойствия, я готов взаимодействовать только через одного человека.
Я предполагаю, что вы останетесь на связи с Наташей и убедитесь в том, что вы все пришли к соглашению и чего именно хотите вы. И что вы можете предложить.
Я искренне надеюсь, что во всем этом для вас есть смысл, потому что в случае, если существующая путаница и встречные требования продолжатся, у меня не будет другого выхода, как вежливо, но решительно отказаться от всего проекта.
Дэвид Патнем
Копия: Наташа Дубровская
Это письмо давало мне надежду, правда, совсем крохотную, что не все потеряно и фильм еще сможет состояться. Наверное, нужно было не опускать руки и постараться разобрать весь этот запутанный клубок, но… Меня очень покоробило, что мои изначальные партнеры, Юра и Дэвид, даже не поставили меня в известность о своей весьма длительной переписке с Патнемом… Вся эта мышиная возня вокруг издательств, агентств, прав, юристов, завязавшись за моей спиной, ни к чему хорошему не привела. Что в итоге??? «Пшик»! Все надежды, все планы, все чаяния – впустую – до финала этот «водевиль» так никто из нас и не доиграл. Плюс в затее разуверились Ольга Всеволодовна и Митя… В общем, все это подсыпало изрядную долю негатива в мои светлые помыслы, и, признаться честно, на тот момент у меня уже не было никаких сил и, главное, пропало всякое настроение как-либо участвовать в этом проекте, несмотря на то, что меня, по сути, можно назвать зачинщиком этой многострадальной «эпопеи».
Такая вот история… с этим, так и не снятым никем, кино.
P. S. В начале 2000-х мне пришла идея сделать из нашего сценария роман. Ни Ольга Всеволодовна, ни Митя, к сожалению, в моем «знатном почине» мне уже пособить не могли. Я обратился к Пранасу. И Пранас меня искренне благословил на эту наивную затею, отдав всю инициативу и дело целиком в мои руки. А что страшнее дурака? – Дурак с инициативой!!!
Спустя пятнадцать лет,
Глава 0
Нобелевская премия. Отказ…
Каждая цивилизация, каждый век создают и продолжают, пока они длятся, свои ритуалы, награды, соревнования. Коронации. Избрание Папы Римского, некогда умершие, а потом воскресшие Олимпийские игры. Ежегодные Нобелевские премии, – детище ушедшего века.
Нобелевские премии по литературе, являющиеся своего рода помазанием в духовные поводыри человечества, почти всегда разжигают особые страсти. В списках лауреатов найдем и надежные, временем испытанные имена, и имена случайные, прочно забытые. Есть имена отсутствующие, как например Лев Толстой или Хорхе Луис Борхес, иначе говоря, те, которые там обязаны были быть, но почему-то не попали.
Но есть в этих списках имя, отмеченное легендой. Это имя Бориса Пастернака, достойное имя. Его роман «Доктор Живаго» остается живым и сегодня, более чем полвека спустя после выхода в свет. Для многих миллионов читателей он и по сей день остается единственным ключом к пониманию великого революционного приключения России.
Если бы кому-нибудь удалось снять наш фильм… «Вы сейчас увидите документальные кадры, которых не найдете в синематеках мира, ни в одной любительской съемке. Не найдете, потому что их нет. Но мы должны согласиться, бывают в мире некоторые странности. Совершим усилие памяти: эти документальные кадры как будто когда-то на самом деле были увидены нами.
Внимание:
1958 год, Стокгольм. Вручение Нобелевской премии по литературе Борису Пастернаку.
Сначала из серых, гладких и раскачивающихся вод Балтийского моря возникают скалообразные очертания северного города. Последний месяц года, и поэтому – почти зима, ранние сумерки, дожденосные лохматые тучи; даже цветное кино тут давало бы черно-белое изображение.
Но вот и сам город, выстроенный из того же могучего, сурового скандинавского камня, из которого возведен и Петербург. Толпа, охваченная предчувствием рождественской распродажи, в витринах уже разряжены елочки.
Борис Леонидович останавливается возле одной и, показывая рождественскую звезду на верхушке, с воодушевлением, упоенно что-то говорит спутникам.
Вот еще одна витрина, судя по всему, левацкого книжного магазина: серпы да молоты повсюду и на темной плюшевой подставочке – свежеизданная биография Иосифа Сталина с яркой фотографией тех лет, когда он уже входил в силу. Борис Леонидович обращает на нее внимание, и происходит что-то вроде обмена взглядами. А вот и знаменитое здание Академии, оцепленное вереницей самых для того времени дорогих, но для нынешнего восприятия – весьма архивных автомобилей. Борис Леонидович, как и полагается для такой церемонии, в цилиндре и фраке (ах, как они ему идут!), вокруг – студенты, оркестр, охотники за автографами, нахалы фотографы.
Вот и залы… Богатая белая лепка, женщины в сверкающих туфлях, августейшие особы, веселая жизненная мишура, чопорно-жеманный ритуал, латинские слова в вердикте Шведской академии, брызги шампанского…
Наступает момент, когда он вправе и обязан сказать миру все, что знает о жизни. И это будет потом обозначено, как голос России, голос человека середины века.
Он выходит на подмостки: «Вот я весь». Он смотрит в маленький, столь вожделенный для многих зал, где кроме множества незнакомых лиц – и те, кого он в этот момент хотел бы рядом с собой видеть: жена, дети, два-три российских приятеля, Ольга, ее дочь да сын.