История шпиона
Шрифт:
«А ведь это – спектакль, который шуты разыгрывают перед аудиторией, чтобы оправдать своё существование. Да, ещё за мои деньги. Адвокату я заплатил, а на содержание суда с меня дерут налоги», – думал в это время Свен.
Между тем, судья прочистил горло и начал читать лекцию провинившейся о том, что ей грозит. Адвокат, понурившись, глядел в пол. Дочка смотрела в пространство перед собой. Все исполняли свои роли в игре в правосудие. Хорошо ещё, что по совету адвоката она надела свитер с длинными рукавами, чтобы прикрыть татуировку, которую успела сделать на плече и на руках, и удалила пирсинг.
«Хоть бы кивала головой, – думал Свен, глядя в спину дочери. – Ну, не стой же ты, как столб!»
Наконец, лекция судьи завершилась,
Напряжение отпустило. Хотя адвокат и уверял, что по первому разу, как правило, не сажают, но, всё же, переволновался.
Они вышли из зала суда, где адвокат скороговоркой проговорил поздравления, пожал всем руки и убежал по коридору.
«Теперь меня ничего не связывает. Теперь я свободен». – Думал Свен, когда они шли к стоянке, где оставили машину.
Дорога домой опять прошла в гробовом молчании. Дочь отрешённо глядела в окно, жевала резинку и, очевидно, тоже тихо радовалось тишине. Но как только вышли из машины возле дома, жену прорвало:
– Ты что? Опять будешь молчать? Ничего не скажешь этой дуре? – Кивнув в сторону дочери, которая безучастно направлялась к дому, чтобы опять там запереться в своей комнате.
Не дождавшись ответа, бросила:
– Ну, молчи, молчи! Тебя ничего не волнует. Ни мои проблемы, ни проблемы с детьми. Давай! Убирайся в свою мастерскую! Только там ты счастлив. Со своими железками.
И прежде, чем за ней закрылась дверь, Свен услышал её вопли, адресованные дочери.
Проблемы этой женщины его давно не волновали. Проблемы детей? Чем он мог помочь? Только деньгами на адвоката. А их внутренний мир был для него закрыт. Как и для матери тоже. Вход для них был запрещён. И ни увещеваниями, ни воплями туда не пробьёшься. Вызывало лишь ответную неприязнь. Но это женщина не понимала одной очевидной истины. Не лезь! Бесполезно. В восемнадцать уйдут из дома, и всё наладится, всё придёт в норму. Только на расстоянии.
А что касается его самого, то тут была проблема посерьёзнее. С железом он уже давно не чувствовал себя счастливым. Требовалось кардинально изменить жизнь. Перед ним реально маячила возможность загреметь лет на двадцать в федеральной тюрьме. А там от звонка до звонка. И, уж, тут ему будет уже не до жены и дочек. Взрослые. Сами разберутся.
Обо всём этом он думал по пути в свою мастерскую. И ещё. ФБР нашпиговало его дом жучками или нет? Знает о его неладах с женой? А о том, что они стоят у него за спиной, у Свена не было никаких сомнений. Те двое, мужчина и женщина, которые пытались его разыграть, белый минивен, который исчез сразу же после визита тех двоих и, наконец, «щекотун», который сработал над «ящиком». Вполне достаточно, чтобы смыться, но из Москвы требовали продолжить работу. Его подозрения признали несерьёзными.
В мастерской его ожидала тишина и пыль повсюду. Он бросил поддерживать чистоту, потому что понимал, что или ему самому, или под конвоем вскоре придётся покинуть это помещение. Но, чтобы не уехать в наручниках, приходилось играть свою роль перед камерами, которые они тут понаставили. Для вида повозился несколько минут с машиной, которая стояла на подъёмнике, но посчитал, что настало время обеда, и запер мастерскую. Это было частью игры. Ему предстояло их приучить, что теперь он обедал в ресторанах быстрого обслуживания, как и абсолютное большинство американцев. А нелады с женой, о которых, как Свен предполагал, было им известно, объяснят изменение в стиле его жизни. Рестораны теперь ему понадобятся, потому что там есть WiFi, и он сможет незаметно воспользоваться им прямо из кабины грузовичка в течение нескольких минут, пока будет стоять в очереди за заказом. С учётом того, что его пасут, других возможностей не просматривалось. Применение нового способа передачи информации предусматривалось в инструкции, полученной Свеном во время последнего сеанса связи с Москвой.
И сейчас он стоял в очереди к окошку, засекая время, которое у него имелось для подобной операции. На следующий день, в обеденное время в субботу, предполагалось провести первый сеанс, и к нему необходимо быть готовым. От этого контакта многое зависело.
– Добрый день! Что вы закажете на сегодня? – Раздалось из динамика, когда его грузовик поравнялся с окошком заказов.
Служба внешней разведки России.
Отдел США
«Арес – бог войны», – читал Борис в Википедии. И дальше о том, что считалось, что Гера родила его без участия Зевса от прикосновения к волшебному цветку. Оказалось, что Арес был возлюбленным богини Афродиты, а позднее её мужем, которому она активно изменяла. И ещё о многих других эпизодах из жизни греческих богов, насыщенных множеством событий, включая войны между ними, о которых он даже не догадывался.
«Ну, вы даёте, ребята! Оказывается, у вас там такой классный междусобойчик происходил. Прямо телесериал можно ставить серий на сто».
Этот самый Арес возник с утра, когда Борис начал раскладывать по файлам тот «спам», как он его называл, который накануне поступил от Артура. Его источник, да и его самого уже списали, как ненадёжного и соответственно относились к материалам, которые через него поступали. Приходилось перелопачивать копии меморандумов, обзоров и служебных записок, которыми в изобилии обменивались между собой многочисленные американские разведывательные службы. Малоинтересно и не представляло никакой ценности. Последним шёл документ из станции ЦРУ в Москве с кратким изложением информации полученной от агента под кличкой Арес. Там были какие-то цифры, в которые он не собирался вникать, но бросилось в глаза фраза «эффективность в Северной Америке». Потом ещё что-то про Европу. Старый Свет его не интересовал, и Борис вернулся назад, чтобы определить, в какой файл загнать этот документ по его департаменту. Скорее всего, в «экономику» и потом отослать в другие отделы, чтобы там каждый у себя проделал ту же самую операцию с пометкой «ненадёжно».
«И как эффективность в Северной Америке? Растёт или падает?»
Оказалось, что падает уже в течение нескольких лет. Только не экономические показатели, а эффективность работы их собственной конторы. Показатели деятельности СВР.
Борис смотрел на экран и не видел текста. Вся эта цифирь была ему знакома. Нет. Он, конечно, не мог читать её раньше. Он её просто слышал. И совсем недавно. В голове прокручивалась последняя накачка зам. директора, который их курировал. Точно! Все сотрудники, как и он сам, сидели и смотрели на выступавшего преданными глазами, потому что от генерала могла зависеть их дальнейшая судьба и карьера. А тот начал свою речь с зачитывания некого документа с цифрами, процентами и прочей мутью, до которой никому не было дела. Борис точно помнил, что начальник держал перед глазами какую-то бумагу. И там содержался вывод, что они стали работать менее эффективно по сравнению с отделами, занимающимися Европой и ещё с кем-то. Только после этого генерал стал говорить о том, зачем их собрали. Была у него бумага! Была!
Теперь – что это был за документ? Борис просто мог предположить, что его составили супераналитики. У них в конторе имелись несколько, ну, настолько заслуженных ветеранов разведки, что их не отправляли на пенсию, а образовали группу, которая числилась консультантами при высшем руководстве. Чтобы оправдать своё существование, те выдавали время от времени аналитические записки, и их куратор, очевидно, зачитывал одну из них.
Итак, документ, составленный для их высшего руководства, попал в ЦРУ от агента по кличке Арес. Что это могло означать? Вывод напрашивался только один. И причём в высшем руководстве.