История сидов

Главнейшим из трёх общеизвестных парадоксов современной антропологии является то, что самый распространённый на Земле вид крупных животных остаётся без признанного названия. Более того, это разумный вид! Тем не менее, Homo sapiens diurnus так и остаётся без общепринятого сокращённого наименования. Любая попытка сделать шаг в сторону от обозначения "человек", общего для всего рода, вызывает среди обывателей вида "человек разумный дневной" удивительную эмоциональную реакцию, различно мотивируемую, но неизменно негативную! Это заставляет нас, учёных-антропологов, именовать для краткости один из двух видов современного человека "диурнисом", от последнего слова латинского наименования, как ископаемое. Обидно и неловко, особенно когда, как сейчас, с трибуны говорит сама "окаменелость". В настоящем обзоре я посмею называть диурнисов "людьми", никоим образом не претендуя отобрать право на это имя у вида, составляющего предмет рассмотрения. Таким образом, в дальнейшем, когда я буду упоминать "людей" и "человека" без указания вида, я буду иметь в виду именно диурнисов.

Второй парадокс, который я тоже не могу обойти вниманием, заключается в том, что ранняя история человека вида Homo sapiens vespertinus,

или "человек разумный вечерний", который в просторечии именуется сидом, и не испытывает от того, заметим, никаких неудобств, известна гораздо лучше, нежели история человека. Что, по меньшей мере, странно, поскольку относительная численность всех видов этой ветви человечества во все эпохи была значительно ниже численности соседствующих видов. Эти заключения хорошо подтверждается сравнением числа находок - но образцы человеческой линии сильнее повреждены или относятся к одной эпохе: выходит то густо, то пусто. Если представить себе археолога в роли следователя, допрашивающего минувшее, то фактологический материал по человечеству безудержно болтает и повторяется в ответ на одни вопросы - а на иные, ключевые, никакого ответа не даёт. По сидам же рапортует точно, лаконично, по пунктикам, не пропустив ни одной завалящей проблемы! Если проблемы и возникают, так именно в связи с этим лаконизмом. Поэтому многие этапы в истории эволюции человека нам приходится восстанавливать, исходя из аналогов, уже известных на примере сида.

Третьим парадоксом обычно полагают уши сидов, но вот в них-то никакого противоречия нет, хотя для гоминин, и даже приматов, они нетипичны. Обычный плод атавистической мутации. В случае целесообразности признаки, вернувшиеся из прошлого, закрепляются очень быстро, это известный и многократно подтверждённый факт. Вот хвостатые люди тоже иногда рождаются - но от хвоста им пользы никакой, кроме вреда, а потому признак не сохраняется, оставаясь курьёзным уродством индивида. Но природа всё равно время от времени перетряхивает старые сундуки: а вдруг хвосты нужны? А ухо стоячее не хотите? А что не на макушке, извиняйте - уж больно у вас мозг разросся. Чуткий же слух ночному существу попросту показан, так что уши, в отличие от хвостов, оказались сидам весьма кстати.

Справедливости ради нужно отметить, что уж от ушей своих сиды сполна натерпелись во времена оны - дело в том, что подобные анималистические признаки крайне характерны для различного рода фольклорных персонажей, и сиды ухитрились настолько затесаться в сказочную компанию, что, с одной стороны, им нередко отказывали в принадлежности к роду людскому, что мусульмане, например, делают до сих пор, а с другой - старательно объясняли их внешний вид и повадку уродством, отклонением от нормы более распространённого человеческого вида - обычным объяснением тому было кровосмешение. Но к нашему времени страсти - по крайней мере, среди учёных - улеглись. И сиды стали тем, что они и есть - отдельным видом нашего рода, со своими собственными благословениями и проклятиями. И всё-таки флёр мистичности до сих пор окружает их - в результате чего они часто становятся жертвами творцов вненаучных сенсаций.

Которые и создали камбрийским сидам в обывательских глазах славу последнего бастиона креационизма. Так что третьим парадоксом антропологии будет справедливо назначить эти настроения, которые не могут быть долее переносимы. Потому нам и пришлось подготовить сей труд, краткий и не слишком сложный, дабы всякий желающий мог убедиться - камбрийские сиды самим своим существованием не только не опровергают эволюционную теорию, но полностью её подтверждают.

Начнём мы с периода, отстоящего от нас на 800 тысяч лет в прошлое - именно тогда в Европу в районе Иберийского полуострова проник Homo antecessor, последний общий предок (латинское наименование в переводе и означает - "человек предшествующий") наших видов. Эта была первая попытка колонизации мира за пределами африканского континента, которая оказалась успешной. Да и на старом континенте вид процветал. Дальше эволюционная линия человечества разделяется на три ветви, две африканские и европейскую: в Европе существует приспособившийся к местным условиям Homo antecessor, в Африке формируется и около 700 тысяч лет назад покидает её Homo heidelbergensis, человек гейдельбергский, по месту первой находки, - для того, чтобы населить всю Европу и значительные области Азии. В Африке же около этого времени формируется некая промежуточная перед современным человеком форма, которая пока не описана.

В Европе между тем происходит вытеснение Homo antecessor человеком гейдельбергским. Отличная иллюстрация на тему, как происходило в истории человечества замещение одного вида другим. Теорий тут три, и все, очевидно, справедливы - в различной степени для разных случаев. Согласно одной, виды смешивались, а в последующих поколениях выживали носители лучших признаков. Согласно другой, исход противостояния решала война на истребление. Согласно третьей, вид, который лучше охотился и размножался, потихоньку вытеснял конкурента. Не была исключением и Европа 500-400 тысяч лет назад. Сам-то гейдельбергский человек, безусловно, предпочёл бы самый простой и брутальный способ действий - попросту говоря, он был вовсе не прочь сожрать соперников. Желания, однако, оказалось мало - и если останки архантропов в некоторых районах Азии, как раз перед исчезновением, представляют собой несомненные объедки с его стола с характерными повреждениями, то в остальных частях мира что-то не задалось. В Африке этой эпохи пока вообще не найдено ничьих останков, и как проходила борьба видов, неясно, но, в конце концов, эта борьба закончилась пришествием современного человека. В Европе случилось по другому. Существовавший там подвид Homo antecessor развивался, в основном адаптируясь к окружающей среде. Грубо говоря, за триста тысяч лет он не поумнел: как был в черепной коробке литр мозга, так и остался! Причём разброса никакого - всегда литр, ровнёхонько! Именно из-за этого феномена возник обычай лаборантов-археологов собираться не по трое, а по четверо. Дело в том, что хорошо сохранившиеся черепа они герметизируют. Чтобы, при плановом сливе спирта, в них оставалась достаточная порция. Такое вот воскрешение древних степных обычаев. Европейских антесессоров в любом музее много, и, какой череп ни возьми - всегда выходит ровно четыре стакана из любой взрослой особи... Из ранних до краёв, из поздних - с мениском. Всей эволюции! Но при этом, этот предок сидов был адаптирован к умеренной и холодной среде обитания несколько лучше

южного пришельца. Конкуренция с более молодым видом вызвала некоторое совершенствование, но в основном адаптация пошла по пути специализации. Аборигенный вид нашёл себя в роли ночного загонного охотника. В результате к 300 000 году до нашей эры формируется первый из классических двусоставных вариантов человечества Европы: произошедший от гейдельбергского человека преднеарденталец в качестве дневной формы, и Homo nocturnalis в качестве ночной, или, скорее, утренне-вечерней. Уже тогда появляются "парадоксальные" уши, усилено бинокулярное зрение, формируется характерный, комбинирующий засаду и погоню способ охоты: подранить добычу издали, метнув камень, потом загнать. Очень похожий способ охоты в наши дни можно наблюдать, например, у комодских варанов. Тем более, что существует ряд свидетельств в пользу того, что свои снаряды ноктурналисы (что означает "ночные") умащивали гнилым мясом - то есть поступали абсолютно как комодский варан, только в отличие от него, нападение начинали не укусом, а броском копья. Теория эта не окончательно не подтверждена, но тщательно выбитые борозды и зазубрины на наконечниках копий ноктурналисов - кстати, сбалансированных совершенно так же, как современные спортивные копья - могли служить не столько для того, чтобы копьё было труднее вырвать из раны, сколько для вмещения большего количества трупного яда. Существуют косвенные свидетельства того, что ноктурналис обладал инфракрасным зрением, которое сиды утратили позже. Отступивший в ночь, ноктурналис расширял восприятие светового спектра равномерно. Пределами этого расширения стали, во-первых, область полностью поглощаемого так называемым озоновым слоем атмосферы ультрафиолета. С другой стороны, из-за теплового излучения тела и, прежде всего, самого глаза, его высокая чувствительность к инфракрасному излучению сделала бы работу глаза невозможной. Именно поэтому у ноктурналиса полностью исчезает надбровный валик - лишняя тёплая деталь вблизи поля зрения, нос укорачивается и уплощается. И, всё-таки, инфракрасный спектр был широк - это доказывают краски, найденные на стоянках ноктурналиса. Которые он, вероятно, использовал для ритуальных целей. Среди красок почти нет цветов, привычных нам, зато очень много чёрных оттенков - которые, должно быть, казались ноктурналису отдельными цветами: зрение ноктурналиса максимально охватывало спектр, но отличалось пониженной переносимостью избытка света. Дело в том, что ареалом ноктурналиса были влажные холодные леса вдоль западной кромки ледника. Там и днём-то не слишком ярко. Стоянки неандертальцев группируются на открытых пространствах. Виды, разделённые временем суток и охотничьими угодьями, соперничают ровно настолько, чтобы их развитие шло синхронно. 200 000 лет назад появляются классический неандерталец, Homo neardentalensis, и непосредственно предковая форма сида, Homo obscurus, человек сумеречный. На ней мы остановимся чуть подробнее. Совместная охота вызвала социализацию - и речь. Именно начиная с обскуруса можно говорить о возникновении у сидов общества - они делились добычей и ухаживали за больными. Это заметно и морфологически - лобные доли обскуруса заметно больше, чем у неандертальца, а ведь именно лобные доли отвечают за социальное поведение.

Человеку - уже вполне современному - между тем стало тесно в Африке. 80 тысяч лет назад начинается первая экспансия людей современного типа из восточной Африки. 40 тысяч лет назад - кроманьонец начинает осваивать Европу, вытесняя неандертальца. Примерно к этому времени к этому времени в результате неотенической мутации формируется современный вид сида. Под неотенией обычно понимают способность незрелых, скажем, личиночных форм, производить потомство. С точки зрения биологии сид вообще не вырастает - вместо этого каждые десять лет рождает себя заново, изнутри. Начальная, самая тяжёлая стадия процесса, называется обновлением, протекает около сорока дней в форме тяжёлой болезни, связанной с поочерёдным отказом органов, это в том случае, если не требуется регенерации костей, в противном случае мучения длятся до полугода. Затем следуют несколько месяцев восстановления и настройки организма, что проявляется в форме некоторой слабости и повышенной утомляемости. Собственно, именно неотения привела к тому, что этот вид похож на человека - а если говорить прямо, то на человеческих детей.

Еще обскурус выглядел иначе.

Глаза его крупнее, чем у современных сидов - зато лобные доли развиты значительно слабее.

Собственно, для них уже не оставалось места в массивном, рано отвердевающем черепе, без надбровных дуг, но с чётко выраженными гребнями. Жевательная мускулатура у обскуруса развита весьма сильно - он ещё не знал огня, хотя около 100 тыс. лет назад научился готовить пищу путём её преднамеренной порчи. Гнилое мясо - или, скорее, вяленое - позволило несколько высвободить череп, но объём мозга возрос незначительно, теперь он колеблется между 1100-1200 кубическими сантиметрами. Значительная доля этого объёма приходится на центр слуха, который и служит теперь главным средством ориентирования в пространстве. Их всегда было довольно мало, и охотились они малыми группами - вне прямой видимости друг друга. Очевидно, к этому времени относится окончательное формирование речи, но нижняя челюсть обскуруса расположена слишком неудобно для произведения каких-либо согласных звуков, помимо нёбных щелчков. Возможно, их речь состояла из одних только гласных звуков, и именно здесь следует искать истоки знаменитой певучести сидов? Впрочем, "изначальная", собственная, речь сидами полностью утрачена, и оценить, сколько в ней оставалось от речи обскурусов, не представляется возможным.

Зрение несколько редуцируется - во всяком случае, угол зрения у обскурусов не превышает 60 градусов. Судя по всему, именно обскурус впервые увидел дневные звёзды - чудо, любоваться которым сиды так любят заставлять своих людей-возлюбленных. Для чего дарят им бинокли с увеличением не ниже тридцатикратного. Вообще, для человека походить в таком бинокле, намертво прикреплённом к глазам - лучший способ понять особенности зрения сида.

Зубов у обскурусов было 32 - вот тут они больше напоминают людей, чем их потомки. Ступни широкие, кости сравнительно тонкие.

Шитой одежды у обскурусов не было, но в шкуры они заворачивались. Обскурус неплохо работал с камнем - на фоне той же мустьерской культуры. Похоже, именно обскурусы первыми перешли на использование каменных орудий с двумя режущими кромками. Будучи сравнительно всеядным существом, обскурус предпочитал мясную диету - всё-таки у обскурусов существовало обычное для людей разделение труда между полами - и заметный половой диморфизм, схожий с тем, что наблюдается теперь у людей, неоспоримо это подтверждает.