История США от глубокой древности до 1918 года
Шрифт:
Для подобной характеристики должна была быть определенная причина. Выборы в конгресс в 1818 году продемонстрировали уменьшение враждебности в межпартийной борьбе или, по крайней мере, непропорциональное увеличение количества демократов-ресиубликанцев. В Шестом конгрессе количество федералистов в Сенате снизилось с десяти до семи, а в Палате представителей — с сорока двух до двадцати семи.
Когда в 1820 году наступило время президентских выборов, то в первый (и последний) раз со времен Вашингтона не было никакой борьбы. Монро и Томпкинс были выдвинуты демократами-республиканцами на второй срок, а федералисты даже не позаботились о том, чтобы найти хоть
6 декабря 1820 года прошло голосование, и стало ясно, что Монро получит все 232 голоса. Однако один человек все-таки проголосовал против. Уильям Пламер (род. в 1759 году в Ньюбери-порт, Массачусетс), голосовавший от штата Нью-Гэмпшир, специально проголосовал за Джона Квинси Адамса. У Пламера в то время уже подходил к концу третий срок в качестве губернатора своего штата. Он объяснил свое решение тем, что, по его мнению, никто из американцев, кроме Джорджа Вашингтона, не заслуживает того, чтобы быть избранным единогласно. И, честно говоря, до сегодняшнего дня никто так не избирался.
(Уильям Пламер важен для американской истории еще по одной причине. Самый старый и самый известный колледж Нью-Гэмпшира, Дартмутский, находился под управлением федерального совета попечителей. Пламер, будучи демократом-республикан-цем, вел войну за то, чтобы превратить его в университет штата и чтобы в состав совета директоров могли войти новые попечители, придерживавшиеся более правильных политических взглядов. Дартмутский колледж сопротивлялся, и дело дошло до Верховного суда. Даниэль Вебстер, выпускник Дартмута, красноречиво и убедительно защищал колледж, и Джон Маршалл, прямолинейный и упрямый федералист, заявил, что штат не может нарушать соглашение и поэтому не может вмешиваться в дела колледжа. Это было довольно серьезное ограничение, наложенное Верховным судом на власти штата, и в то же время серьезная защита прав тех, кто находился под их управлением.)
Хотя внешне создавалось впечатление, что во время первого срока президента Монро все идет хорошо, проблемы все равно существовали, и если присмотреться повнимательней, то можно с уверенностью сказать, что это была далеко не эра благоденствия.
Во-первых, в 1819 году неожиданно остановилось экономическое развитие. Национальный оптимизм привел к спекуляции на западных землях из-за бумажных денег, которые неограниченно печатали власти штатов. Имея на руках столько денег, люди стали скупать землю по высокой цене, надеясь перепродать ее потом еще дороже. Естественно, все цены сразу же устремились вверх и, как всегда в таких условиях, началась галопирующая инфляция.
В условиях, когда все погрузилось в хаос, Банк Соединенных Штатов предпринял действия, которые были слишком решительными и крайне запоздавшими. Банк прекратил выдавать новые займы, потребовал возврата уже выданных займов и их оплату железными деньгами, а не бумажными. Банки штатов, которые были должны Банку Соединенных Штатов, были вынуждены закрыться. Ипотеки были отменены, цены на фермы рухнули, фабрики закрылись. Наступила «паника 1819 года».
Люди, которые пострадали от этого, — фермеры и спекулянты землей на западе и юге, — естественно, винили во всем Банк. Больше всех выступал против банковских действий Томас Харт Бентон (род. 14 марта 1782 года около города Хилсборо, Северная Каролина). Он был такой же упрямый и несговорчивый, как и Эндрю Джексон, и хотя эти два человека были друзьями, как-то раз они серьезно повздорили из-за какого-то спорного вопроса. У обоих
В 1815 году Бентон переехал в город Сент-Луис, штат Миссури, и там в качестве редактора газеты стал выступать за усиление роли представителей запада в американском правительстве. Он говорил о Банке Соединенных Штатов как о «монстре», и точно так же он называл всех тех, кто был с ним не согласен.
Банк Соединенных Штатов явно не справился с возникшим кризисом и в возникшей панике почти разрушил сам себя. Тогда новый президент пригласил на должность президента банка Лэнгдона Чивиса (род. 17 сентября 1776 года в Аббевиле, Южная Каролина), бывшего спикера Палаты представителей. Тот реорганизовал банк, проводя очень осторожную и сбалансированную политику сокращения расходов, и под его жестким руководством банк постепенно вернулся к нормальной деятельности.
В январе 1823 года один из директоров банка, Николас Биддл (род. в Филадельфии, Пенсильвания), стал третьим президентом банка, и под его эффективным и консервативным управлением банк стал процветать. Однако в самом банке никогда не понимали важности связей с общественностью. Его руководство никогда не скрывало свою связь с элементами консервативного бизнеса в стране или свое безразличие по отношению к деревенскому хозяйству. Поэтому ему с легкостью удалось восстановить против себя представителей юга и запада.
Паника 1819 года и последовавшие за нею годы депрессии могли привести к разделению страны на два лагеря — южную и западную часть с одной стороны и северную часть — с другой. Это было очень похоже на раскол времен Вашингтона, который привел к образованию партии федералистов и демократов-рес-публиканцев.
Подобный раскол причинил бы много вреда, но он не произошел. На этой почве вырос новый вид группового объединения, который оказался намного серьезней и превратил Эру благоденствия — с 1816 по 1819 год — в последний этап благополучного существования, который страна не видела потом еще долгие годы. Эта проблема касалась вопроса рабства и всего, что было с ним связано.
К моменту принятия конституции большая часть нации не воспринимала рабство как серьезную проблему. Конституция признавала факт рабства, хотя об этом нигде явно не упоминалось. В Билле о правах не говорилось, что существует право не быть рабом. Федеральное правительство также не было уполномочено принимать какие-нибудь законы в отношении рабов (одно исключение все-таки было — ввоз черных африканцев для превращения их в рабов, то есть работорговля, мог быть прекращен через двадцать лет после принятия конституции. И действительно, через двадцать лет, 1 января 1808 года, работорговля была прекращена).
Каждый штат должен был решать сам, разрешать на его территории рабство или нет. Когда население какой-нибудь новой территории подавало заявку в правительство на то, чтобы их признали штатом, люди самостоятельно решали, будет ли разрешено рабство на их территории (исключением была территория к северу от реки Огайо, где рабство было запрещено еще до написания и принятия конституции).
На момент принятия конституции мало кто думал, что рабство — это плохо. Оно воспринималось как само собой разумеющееся явление, что черные всегда были ниже белых — и умственно, и морально, поэтому белые считали, что творят добро, вывозя их с варварских территорий и предоставляя им блага цивилизации и христианство.