История США от глубокой древности до 1918 года
Шрифт:
Однако количество тех, кто считал, что рабство должно быть отменено, постепенно увеличивалось. Этих людей стали называть «аболиционисты». Со временем они стали преобладать в северных штатах. К 1819 году в штатах, расположенных севернее линии Мэйсона — Диксона (линия, проведенная с востока на запад и устанавливавшая границу между Пенсильванией и Мэрилендом), рабство было запрещено. Южные штаты, однако, все еще разрешали рабство. Таким образом, страна разделилась на «свободные штаты» и «рабовладельческие штаты».
Аболиционисты, тем не менее, были крайне недовольны тем, что на территории США были штаты, разрешавшие рабство. Они считали, что существование рабства в любом месте на территории их страны является позором для всех штатов, а рабы — такие же свободные люди, как и люди, проживавшие в свободных штатах.
Можно предположить, что постепенно все штаты освободились бы от рабства так же, как это сделали северные штаты, так как аболиционистские настроения присутствовали даже в «рабовладельческих штатах». В штате Виргиния, например, рабство было разрешено, но многие его жители (и среди них Вашингтон и Джефферсон) освобождали своих рабов. К тому же среди них были люди, которые выступали за то, чтобы вернуть свободу черным рабам в их родной Африке, если американская свобода была для них недоступна (в 1816 году было основано «Американское колонизационное общество», и черных рабов стали вывозить обратно, на западное побережье Африки. Там образовалось государство Либерия — от латинского слова «свобода», — и столицей стал город Монровия, названный так в честь президента Монро. Эта страна существует до сих пор, она называется Либерия, и столица у нее та же — Монровия).
Однако что-то помешало такому развитию событий. Изобретатель из штата Коннектикут, Эли Уитни, изобрел в 1793 году хлопкоочистительную машину, которая значительно облегчала отделение хлопковых волокон от твердых семян. Это изобретение устранило серьезное препятствие на пути хлопковой промышленности, и та стала развиваться быстрыми темпами. С каждым годом «рабовладельческие штаты» становились все более и более зависимыми от дохода, который приносил им хлопок, поставляемый на фабрики Новой Англии и Великобритании. Этот хлопок собирали для них черные рабы. Так как хлопок был ключевым продуктом экономики «рабовладельческих штатов», они рассматривали рабство как жизненно необходимый элемент своего процветания.
Представители «рабовладельческих штатов» оказались экономически заинтересованными в сохранении рабства, поэтому они стали защищать его, рассматривая как благо.
Более того, в связи с тем, что аболиционистское движение добилось значительных успехов в «свободных штатах», в «рабовладельческих штатах» стали этого бояться. Им казалось, что аболиционисты поощряли черных рабов к восстанию, а история восстаний рабов была ужасной. За столетие до этого на острове Санто-Доминго восстали черные рабы, и для белого населения жизнь превратилась в ужас.
Жители «рабовладельческих штатов», обиженные постоянными обвинениями в бесчеловечности и опасающиеся произвола и резни со стороны черных рабов, сомкнули свои ряды. Проповедовать аболиционизм в «рабовладельческих штатах» стало невозможно. Рабство принималось там безоговорочно, считалось неприкосновенным, и вопросов по этому поводу быть не могло.
Так что к моменту наступления Эры благоденствия между «свободными» и «рабовладельческими» штатами накопилось немало неприязни. Началось секционистское разделение, которое все последующие сорок лет становилось только сильнее и опаснее.
К концу первого срока Монро «рабовладельческие штаты» уже поняли, что им придется защищаться. И хотя по территории они превосходили «свободные штаты», — их площадь составляла 450 000 квадратных миль, а у тех — 300 000, — они уступали по количеству населения. Во время проведения первой переписи в 1790 году население тех штатов, которые позже стали «свободными», было приблизительно равно населению тех штатов, которые впоследствии стали «рабовладельческими». Но уже к 1820 году в «свободных» штатах проживало 5 миллионов человек, а в «рабовладельческих» — 4,4 миллиона.
Более того, 1,5 миллиона человек в «рабовладельческих штатах» составляли рабы, а, по конституции, только три пятых от этого количества могло учитываться при предоставлении мест в Палате представителей. Это означало, что если в 1790 году количество конгрессменов от обеих сторон было приблизительно одинаковым, то теперь их соотношение изменилось как три к двум в пользу представителей «свободных штатов».
Было очевидно, что такая диспропорция в количестве населения будет только увеличиваться. «Свободные штаты» развивали промышленность и предлагали больше возможностей для иммигрантов, которые прибывали из Европы в огромных количествах. Для них не было никакого смысла ехать в «рабовладельческие штаты», где все сельскохозяйственные работы выполнялись черными рабами, а промышленное производство просто не существовало.
В «рабовладельческих штатах» население было более однородно, образ жизни там был более аристократический и достойный (для тех, кто принадлежал к высшему классу), однако богатели и процветали не они, а «свободные штаты». Рабы и хлопок оказались ловушкой, в которую попали «рабовладельческие штаты», оказавшись в экономической кабале банкиров и промышленников «свободных штатов», однако рабовладельцы отказывались это признавать.
Президенты Соединенных Штатов избирались выборщиками, которых каждый штат наделял количеством голосов, равным количеству сенаторов и представителей от каждого штата в конгрессе. Это означало, что на выборах президента «свободные штаты», в которых было намного больше представителей, могли проголосовать за него большим количеством голосов. Кстати, из первых пяти президентов четыре (Вашингтон, Джефферсон, Мэдисон и Монро), каждого из которых избирали дважды, были представителями «рабовладельческого штата» Виргиния, и только Джон Адамс, которого выбрали всего один раз, был из «свободного штата» Массачусетс.
Вряд ли такая ситуация могла долго оставаться без изменения, и умные рабовладельцы заметили, что скоро не они, а «свободные штаты» станут выставлять своих президентов и их администрация тоже будет набираться из сторонников аболиционистского движения.
Сенат был последней надеждой и защитой. Независимо от количества населения каждый штат имел двух сенаторов, и так получилось, что количество «рабовладельческих» и «свободных» штатов было равным, по одиннадцать у каждой из сторон: Нью-Гэмпшир, Вермонт, Массачусетс, Род-Айленд, Коннектикут, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Пенсильвания, Огайо, Индиана и Иллинойс — «свободные», а Делавэр, Мэриленд, Виргиния, Северная Каролина, Южная Каролина, Джорджия, Алабама, Миссисипи, Луизиана, Теннесси и Кентукки — «рабовладельческие». Получалось, двадцать два сенатора из «свободных штатов» и двадцать два из «рабовладельческих».
До тех пор, пока сенаторы из «рабовладельческих штатов» сопротивлялись, никакие законопроекты в поддержку рабов провести было нельзя, независимо от того, что происходило в Палате представителей или кто занимал пост в Белом доме.
Поэтому когда к Союзу стали присоединяться новые штаты, для представителей «рабовладельческих штатов» стало важно следить за тем, чтобы количество «свободных штатов» не превышало количество «рабовладельческих».
Но люди в «свободных штатах» тоже видели, что происходит. Они все больше и больше выражали недовольство тем, что «рабовладельческим штатам» разрешают присоединяться к Союзу. Аболиционистов в «свободных штатах» было мало, и большинство жителей не прочь были бы иметь рабов, но это не означало, что они хотели увеличения количества «рабовладельческих штатов» в Союзе.