История США от глубокой древности до 1918 года
Шрифт:
Он также изобрел бифокальные очки и музыкальный инструмент, построенный из стеклянных полушарий, которые увлажняли и терли пальцами. К концу жизни он изобрел щипцы с длинными ручками, чтобы доставать книги с высоких полок, их до сих пор используют в бакалейных магазинах и других подобных заведениях, чтобы добираться до верхних полок без лестницы.
Франклин также первым заметил Гольфстрим, полосу теплой воды, движущуюся вдоль побережья Северной Америки, и выдвинул разумные предположения (чем далеко опередил свое время) относительно предсказания погоды и наилучшего использования светлого времени суток.
Но
Начало XVIII века было так называемым веком Разума. Это было время, когда джентльмены на досуге интересовались научными экспериментами и когда эксперименты с только что открытым явлением электричества были в большой моде. Так называемая лейденская банка (так как она была разработана в голландском городе Лейдене) использовалась для хранения больших электрических зарядов, и все ученые мужи экспериментировали с ней.
Франклин доказал в 1747 году, что в то время как лейденская банка обычно разряжалась с искрами и треском, она могла разряжаться гораздо быстрее и без искр и треска, если металлический стержень, через который она разряжалась, заканчивался острием, а не был закругленным.
Искры и треск, с которыми разряжалась лейденская банка, напоминали Франклину (и другим) о молнии и громе. Возможно ли, что во время грозы земля и тучи действуют как огромная лейденская банка, которая разряжается с искрами молний и треском грома?
В июне 1752 года Франклин запустил воздушного змея в надвигающуюся грозу (приняв меры предосторожности против удара электрическим током, так как он имел опыт с лейденскими банками, которые иногда содержали столько электричества, что могли сбить с ног человека при разряде и вызвать шок во всем теле). Он сумел притянуть электричество по нитке воздушного змея и использовать его, чтобы зарядить лейденскую банку. Таким образом он показал, что грозы действительно связаны с электрическими эффектами в небе, с такими же электрическими эффектами (но гораздо больших размеров), какие люди создают в лаборатории.
Франклин решил: то, что сработало для лейденской банки, также сработает для облаков. Если лейденская банка легко разряжается без искр и треска через заостренный металлический стержень, почему не установить заостренный металлический стержень на крыше дома и не соединить его с землей? В этом случае электрические заряды, накапливающиеся в земле во время грозы, можно легко и бесшумно разрядить через заостренный металлический стержень. Ни один заряд не аккумулируется до такой степени, чтобы разрядиться мгновенно в виде удара молнии. Строение с таким молниеотводом на крыше должно быть защищено от удара молнии.
В 1753 году, в номере своего «Альманаха бедного Ричарда», Франклин рассказал об этом и предложил способы оборудовать строения молниеотводом. Устройство было таким простым, а молнии так боялись, что всем захотелось попробовать. В конце концов, что было терять?
Громоотводы начали вырастать над зданиями в Филадельфии сотнями, потом в Бостоне и Нью-Йорке. И они работали!
Франклин до этого уже завоевал репутацию ученого в Великобритании; но теперь его имя и деяния стали известны всей Европе, когда громоотводы стали использовать в одном регионе за другим. Впервые в истории удалось победить одну из самых грозных опасностей для человечества — и с помощью науки.
Всемирная слава Франклина заставила даже его родину оценить ученого. В июле 1753 года ему была присвоена почетная степень Гарвардского университета, а в сентябре того же года — Йельского. Затем, в ноябре, Лондонское королевское общество наградило его золотой медалью Копли, своей самой высокой наградой. Это было огромное достижение для человека, официальное образование которого прекратилось в возрасте десяти лет.
Даже король Франции Людовик XV написал Франклину хвалебное письмо.
Письмо Людовика не помешало Франклину ясно видеть растущую угрозу со стороны Франции. Действительно, он видел ее еще яснее, потому что его родная колония, Пенсильвания, не слишком хорошо это понимала. Пенсильвания по-прежнему была частной собственностью, ею владели, так сказать, члены семьи Пеннов. Они, как и многие другие влиятельные поселенцы, были квакерами и упорно отказывались выделить деньги на укрепление военной готовности колонии.
Франклин, среди своих многочисленных и разнообразных занятий, занялся и политикой. В 1748 году его выбрали в городской совет Филадельфии; а в 1750-м он был избран в законодательную ассамблею Пенсильвании. В 1753 году его назначили главным почтмейстером всех колоний, и он быстро превратил финансово убыточную почту в предприятие, приносящее прибыль.
В качестве члена Пенсильванской ассамблеи Франклин возглавил колонистов, которые выступали против позиции ничегонеделания Пеннов перед лицом сгущающихся туч войны. Он изо всех сил старался убедить Пенсильванию организовать армию добровольцев, которая содержала бы себя и не зависела бы в средствах от Пеннов. Это ему не удалось.
Поэтому он и его сторонники на севере с растущим беспокойством и ощущением беспомощности наблюдали за ситуацией.
Но не только наступление французов угрожало будущему колоний. Ситуация с индейцами была не менее тревожной.
Во время всех предыдущих войн с Францией большую часть ущерба колониям нанесли индейцы — союзники французов. Можно было рассчитывать на то, что ситуация не станет еще хуже, потому что отважные племена ирокезов наверняка останутся противниками французов. Но будет ли так всегда?
В годы после Войны короля Георга они хранили верность британцам, это так; но это было делом рук одного незаурядного человека по имени Уильям Джонсон.
Джонсон родился в Ирландии в 1715 году и эмигрировал в Америку в ответ на призыв своего дяди. Этот дядя, сэр Питер Уоррен, имел поместье в северной части штата Нью-Йорк, на южном берегу реки Могаук, примерно в сорока километрах к западу от Шенектади. Джонсон поселился там и по просьбе своего дяди стал им управлять.
Джонсон также приобрел землю на северной стороне реки и стал крупным землевладельцем. Это была земля ирокезов. Но Джонсон попытался поставить совершенно новый эксперимент и относился к «дикарям» искренне и по-дружески. Он был посредником в спорах между индейцами и колонистами и решал их с безупречной справедливостью. Он поощрял образование индейцев, честно торговал с ними, носил индейскую одежду, говорил на их языке, совершенствовал знания и соблюдал их образ жизни и обычаи. Потом, когда его жена-европейка умерла, он женился на индейской девушке.