История трех судеб. Начало пути
Шрифт:
Бросив косой взгляд на сапог, советник причмокнул, пытаясь вспомнить, где на пути может попасться река или другой источник воды, дабы смыть пятна крови. Пусть он и не вызывал подозрений, но носить на себе явные улики – безрассудно. Рассвет вот-вот должен был забрезжить на востоке, сзади раздавались крики людей, а значит, пожар достиг своего апогея, и его принялись тушить. Тело еще одного советника поглощено огнем, с каждым трупом их становится все меньше, но убивать по одному настолько уныло, что порой он чувствовал, как засыпает в процессе. Не то что тогда, в первый раз, когда кровь заливала коридоры замка, женщины визжали от страха и пытались спрятаться от него, мужчины оборонялись, чем могли, но их ничто не спасло. Те, кто попытались бежать, были остановлены
Да, да, именно такой, единственной в своем роде, способностью был наделен Виктор Кленский. Любого человека, в любом месте он мог усыпить, даже не прикасаясь к нему, а также проникнуть в его мысли во сне, и выведать самые потаенные секреты. Раньше среди советников было много тех, кто наделен каким-либо даром, каждый своим. Единственное, что объединяло таких людей – цвет глаз. По рассказам, Боги создали людей с зелеными глазами и наделили их божественной силой, надеясь повеселиться, наблюдая за ними, но люди чуть не отняли у Богов почтение и любовь всех остальных, из-за чего тем пришлось назначить трех человек, способных усмирить бунтовщиков. Так образовался орден, названный советом, а те трое – стали его лидерами. Больше своей силой Боги никого не наделяли, дар передавался по наследству, пока окончательно не угас. Много лет прошло с тех пор, но детей с зелеными глазами по-прежнему забирают, даже не смотря на то, что никаких способностей у них нет. Только он один из всех, кого знал, выделялся подобным образом, и этим был опасен. Лишь благодаря своему дару он смог сделать то, что сделал. Без него, Виктор – простой человек, пусть и советник, как и все. Отличие давало ему преимущество перед остальными, и он не смел им пренебречь.
Совет отнял его у отца, воспитал по своим правилам и законам, принял в свои ряды, попытался заменить семью. Парень прекрасно помнил все, что получил от них, все знания и всю власть, свободу от чьих либо приказов и почти полную свободу действий. Вот только он так же хорошо знал, чего они лишили его. Игр с родной сестренкой, общения с отцом и права на наследство, он даже не попрощался с матерью, когда она умирала, его не пустили к ней. За все то, что советники отняли у него, Кленский хотел поквитаться с ними, раз и навсегда избавив мир от ордена и всего, что с ним связано.
Два замка уже были им зачищены, оставалось еще два, куда стоило направиться, но помимо них множество советников бродило по свету в поисках зеленоглазых детей, а значит, их не так легко поймать и выследить. Но сейчас именно этим Виктор и занимался. Убить тех, кто прячется за каменными стенами, он всегда успеет, они никуда оттуда не денутся, а вот найти одиночек гораздо важнее. Ведь еще оставались те из них, что были приставлены к королям и их подданным, поле работы казалось бесконечным. Каждый раз, закрывая глаза и касаясь дара, он находил их всех, знал, где в ту минуту находится каждый, и только благодаря этому смог подбираться к ним так близко и быстро.
Из размышлений его вывело журчание ручейка где-то неподалеку. Свернув с дороги на звук, парень, достиг цели. Спрыгнув на землю и подведя лошадь якобы для того, что бы напоить ее, он принялся оттирать кровь с сапог. На всякий случай намочив еще и подол плаща, дабы пятна крови на внутренней стороне не бросались в глаза. Обычно об него он вытирал лезвие, если поблизости не находилось ничего подходящего, как и в этот раз. Гостиница, в которой остановился странствующий советник, выглядела просто ужасно, комнаты маленькие, не убранные, смрад стоял во всем помещении, и сам бы Виктор ни за что не смог бы уснуть в таких условиях. Спать он предпочитал больше на свежем воздухе, под деревьями, свернув плащ под головой и наслаждаясь ароматом травы.
Любой, кто увидел парня в таком виде, и попытался ограбить или убить, тут же пожалел бы о своем поступке, так как его дар сразу предупреждал, о приближении людей. Людям, увидевшим советника без капюшона, если конечно тот сам этого не захотел, грозила смерть. Таковы были правила совета, и все прекрасно их знали. На взгляд сына герцога – самое настоящее варварство и произвол, убивать
Почему такая ненависть проснулась именно в нем, а не ком-то другом? Многие считали, что все дело в возрасте, из дома мальчика удалось забрать лишь в одиннадцать, на тот момент он уже успел почувствовать всю прелесть жизни сына герцога и узнать счастье в окружении семьи. Детство слишком хорошо въелось ему в память, и никакие знания совета не смогли ослабить его влияния. В придачу к этому, добавлялся дар, он дал Виктору вседозволенность, никто не мог встать у него на пути, парень знал и пользовался этим. Несомненно, те из советников, что догадываются о его причастности к смертям, предпримут попытки наказать виновного, но вряд ли у них что-то получится.
Отойдя от ручейка и осматривая носки сапог, парень облегченно вздохнул и повел лошадь обратно на дорогу. Все следы его причастности к преступлению смыты, может что осталось еще на плаще, но в нынешних условиях вывести их не представлялось возможным. Забравшись в седло и ударив животное под бока, всадник продолжил путь. Кто будет его следующей целью? Извечный вопрос, мучивший советника между делом. В последний раз ближе всех к себе он чувствовал двоих, Ронина Агийского и Джеральда По, оба обитали в столице Апатии, один как советник короля, другой – как его сын. Еще в тот момент Виктору жутко захотелось перерезать горло законному наследнику, которому разрешили проститься с умирающим отцом, в то время, как самому Кленскому отказали в шансе встретиться с матерью, когда та болела перед смертью.
Значит, решено, двух советников, одним ударом. Конечно, не целый замок, но все же не так угрюмо, как по одиночке в дороге или захолустных отелях. Столица охраняется, и совершить подобное преступление там будет целым подвигом, а в особенности покинуть ее живым. Без дара провернуть такое Виктор ни за что не решился бы.
Сейчас он находился всего в нескольких днях пути от замка герцога Кленского, в голове мельком проскочила мысль навестить родной дом, но тут же была откинула подальше, дабы не затмевать разум. Домой нельзя, это единственное место, где совет ожидает его появления и скорее всего, туда уже направили одного из них, чтобы остановить. Если, правда, они поняли, что происходит, и кто на самом деле виновен во всех смертях. Мог ли кто-то из них сложить кусочки мозаики и догадаться? Всплывало лишь одно имя, Венториэль. Чертов Венториэль, посмевший явиться к ним в дом семь лет назад и требовать отдать ему мальчика. Больше никто из совета не осмелился так поступить и пригрозить герцогу, лишь он один, уважаемый всезнайка. Помимо того, что он являлся одним из лидеров и его имя было вышито на плаще, этот человек обладал и вторым знаком различия, фибулой в виде свитка, что значило его осведомленность чуть ли не обо всем. Такой знак вручался лишь тем, кто проштудировал библиотеки во всех замках, и считалось, что нет на свете вещи, о которой они не знают. Вот и здесь, он, скорее всего, уже знал в чем виновен Виктор, и пытался понять, где его искать.
Пользуясь даром, убийца нашел Венториэля на обратном пути от одного из замков, уже очищенных от советников. Нынешнее местоположение лидера, оставалось загадкой, по крайней мере, до следующего сеанса. В этом преимущество перед теми, кто его ищет, преступник всегда будет на шаг впереди, пока способность действует как надо.
До столицы Апатии путь не близкий, день только начинался, солнце еще не до конца показалось из-за горизонта, дорога была свободна и пуста. Скрестив пальцы, и попросив Богов помочь ему, Виктор надеялся никого не встретить по пути. Конечно, он знал, что рассчитывать придется только на себя, ведь Боги не властны на этих землях, но стоило хоть иногда обращаться к ним. Чем меньше глаз его видят, тем лучше для них самих. Мысленно попросив прощения у сестры и отца за то, что не сможет навестить их, парень перевел лошадь на галоп, и устремился к своей цели.