История третья. В которую кто-то верит, а кто-то нет
Шрифт:
– Я не понимаю о чем ты.
– Рассказав эту историю ты посетовал, что мне не смешно. Выходит глупость сказал ты.
Я промолчал.
– А если бы это это случилось еще два месяца назад, я бы смеялась. Причем так, как смеялся ты, рассказывая про этот случай. Я смеялась бы вместе с тобой. А сегодня мне не смешно. Почему?
– Ты утратила чувство юмора.
– Вот мы и добрались до логического завершения.Это потому что ты в свою очередь, утратил интерес ко мне. Станешь возражать?
Я посмотрел на часы:
– Вечером поговорим.
– Вечером ты дежуришь. А завтра у вас пирушка. А послезавтра Новый Год.
Я было привстал, но почему-то, побыв в неудобном положении несколько секунд, сел на место. Раздумывая, я начал было есть бутерброд и не выдержал:
– Не смотри на меня так.
– Как?
– Кусок в горло не лезет.
Кусая губы, жена сказала:
– В таком случае, проглоти это: когда мы снимали жилье и ты уходил в ночь, я не находила себе места. Спала не выключая свет. И перед сном всегда перечитывала твои письма. Они согревали меня, с ними со мной всегда был ты. Когда мы перехали в этот дом и я в первый раз осталась одна, то как обычно, в постель взяла одно из твоих писем. И не успела я прочесть первое слово, погас свет. Да, я трусиха. Было страшно встать с постели и выяснить в чем дело. Да и что толку? В электричестве я ничего не смыслю. И тогда я сказала вслух. Я сказала: - Пожалуйста! Ты пошутил и шутка удалась. Ты живешь тут и тебе одному хорошо. А мне одной плохо. Мой любимый ушел в ночь а мне так его не хватает. Прошу, сделай так, чтобы я прочла письмо и услышала его голос. Я прочту, и даже если ты пошутишь снова, я усну и не буду бояться.
Хочешь верь, хочешь не верь, но так все и вышло. И в первый раз я спала спокойно несмотря на то, что спала в темноте. И с тех пор появилась эта чашечка с водой и с хлебом. Что это было я не знаю до сих пор. Но я верю, что меня услышали. Очень важно когда тебя слышат. Хоть кто-то.
Спустя какое-то время, я положил недоеденный бутерброд туда, откуда взял. Потом поднял на жену глаза и опустил. Странное дело: я не знал куда деть свои руки, хотелось их чем-то занять. Я потеребил чайную ложку. Потом я вытянул бумажную салфетку. На поверхности стола, рядом с моей чашкой блестели капли от пролитого кофе, которые я так и не удосужился утереть. Я промокнул салфеткой черные бусинки, скомкал салфетку и зажал ее в руке. Сжимая кулак, я видел как белеют костяшки пальцев. Наконец, я разжал ладонь. Бумажный комочек мягко скатился на стол. Придавив его пальцем я покатал, а потом легким щелчком отправил на другой край стола.
– Доедай, допивай, а то на работу опоздаешь.
– сказала жена и встала из-за стола. Я удержал ее, взяв за руку. Она не вырывалась, стояла спокойно. Я же, нащупал ее ладонь и наши пальцы переплелись:
– Не уходи.
– Время.
– сказала жена и прикоснулась к моим часам.
Я молчал, оглаживал ее пальцы и одновременно, сам того не замечая, все сильнее сдавливал их до тех пор, пока не услышал:
– Больно.
Я поднял глаза:
– Извини.
Жена высвободила руку. Я молчал. Жена сказала ровным, спокойным голосом:
– Мы разучились говорить. Ты перестал смотреть на меня. А ты ведь смотрел. Причем так, как смотрел только ты. Когда ты так на меня смотрел, мне не хватало дыхания. Когда говорил, что я красивая, у меня кружилась голова. А когда говорил: я люблю тебя, мне казалось, будто земля уходит из под ног. И она в самом деле уходила, потому что услышав, как ты это говоришь, я оказывалась там.
– Там?
– тихо уточнил я подняв вверх палец.
– Да. Там. Я была с тобой. А ты был со мной. Я чувствовала тебя. Ты ходишь по земле, тем не менее часть твоего мира Там. И ты брал меня с собой. А сейчас я хожу по земле. И ты ходишь тоже. По крайней мере, со мной точно. И твоя правда звучит как ложь. Поэтому иди на работу, а то опоздаешь.
Я взглянул на подоконник. Там стояла моя пепельница.
– Много куришь.
– сказала жена.
Я взглянул на кофейник.
– И кофе много пьешь.
Я задумался. За время, пока в чайнике вскипела вода и я приготовил чай, мы не проронили ни слова. Я пригубил чашку и осторожно поставил ее на стол:
– Скажи пожалуйста. В самом деле, от таких слов можно потерять голову?
– Можно.
– А-а... Если бы кто-нибудь тебе это сказал... Не важно кто, но вдруг сказал, ты потеряешь голову?
– Я - нет.
Я облегченно вздохнул.
– Сразу-нет. Но ты знаешь, вода камень точит.
– То есть?
– я насторожился.
– Зачем тебе это?
– Интересно.
– Опоздаешь на работу!
– напомнила жена.
– Гори она в одном месте! Операций у меня сегодня нет. Можно и опоздать.
Через минуту я сказал с нетерпением:
– Так как же?
– Очень просто. Как только женщина перестает это слышать от своего мужчины , это скажет другой мужчина.
– И она услышит?
– Непременно.
– И сразу потеряет голову?
– Кто как. Кто сразу. А кто спустя какое-то время.
Я отвернулся и пальцами легонько постучал по столу. Потом постучал сильнее и сам того не заметил, как начал выколачивать дробь. Жена накрыла ладонью мою руку. Тогда я забарабанил пальцами другой руки. И эту руку постигла та же участь.
– Успокойся.
– Я спокоен. Даже слишком.
– я повернулся к ней лицом.
Жена отняла руки. Дальше, я внимательно смотрел как она в чашку наливает чай, аккуратно сыплет в него сахар, помешивает ложечкой, трогательно, мило, по детски дует, чтобы не обжечься и подносит чашку к губам.
– Ты красивая.
Жена поперхнулась. Я протянул было руку к ее спине, но жена, стуча себя в грудь, помотала головой. Потом она вдохнула, резко выдохнула и посмотрела на меня:
– Предупреждай что-ли. Так и задохнуться можно.
– Я люблю тебя, маленький.
Жена закусила губу и отвернулась:
– Как давно я это не слышала.
– Вчера. Я говорил это вчера. Я помню, как...
– сказал я и осекся.
– Нет милый. В последний раз это было два месяца назад.
– А ... потом?
– Только сегодня.
– Но вчера...
Жена не ответила. Впрочем, мне ответа не требовалось. Все было ясно. Ясно как днем. Я встал из-за стола и подошел к окну. Потягивая за шнур, я глазами следил, как вверх убегают складывающиеся ламели жалюзи. Приподняв их ровно на столько, чтобы хорошо было видно безмерное полотнище из черного бархата, я укрепил шнур и посмотрел на Луну. Она затаила дыхание. Рядом с ней мерцала богиня любви - Венера. Она ободряюще подмигнула и продолжила мерцать как ни в чем ни бывало. Тогда я щекой прильнул к холодному стеклу и напрягая зрение, краем глаза все же разглядел вдали окошко, за которым круглые сутки можно было приобрести настоящее пиво ..Гофман,,. Оно было темным и безжизненым. Я обернулся.