История тысячи миров
Шрифт:
Достав из ранца инструмент, Софи приставила его под нижнюю доску так, как делал когда-то плотник, за чьей работой ей довелось наблюдать. И, к своему ужасу ощутила, что приколоченную на четыре гвоздя деревянную полосу не так-то просто отсоединить от оконной рамы. А досок здесь было четыре. Мышечной силы, да ещё и после всех этих упражнений с лестницей и спуску по канату ей никак не хватало. Но тут Софи озарила другая догадка. Она навалилась на гвоздодёр сверху и прежде только слабо кряхтевшая доска вовсю заскрипела, медленно, но верно отходя от рамы. Гвозди поддались и принялись медленно оттягиваться из своего ссохшегося убежища.
Она не могла слышать того, что происходило на чердаке. Она только до одури боялась, как бы эти звуки не услышали в доме…
Когда
Он сидел на какой-то большой грязной тряпке, сжатый в дальнем углу, тараща свои такие крупные, глубокие чёрные глаза на остром вытянутом лице прямо на Софи. Дух мелко дрожал, по всей видимости, полностью потерянный. Он был диковинным, просто смотреть на него было так необычайно, словно на… «животное в зоопарке» – подумала она и тут же упрекнула себя за эту отвратительную мысль. Утренний, яркий, но ещё не раскалённый свет очерчивал все детали его облика, такими, какими их сотворила природа, и в этих чертах не было никакого уродства. Софи понимала, что ни капли не боялась его, она желала смотреть до тех пор, пока не насытится, пока не рассмотрит все детали целиком, и это было вовсе не из простого любопытства, нет, скорее, от ещё не осознанного ощущения некоей необыкновенной красоты. Она утвердилась в мысли, что не боится бежать с этим совершенно незнакомым ей человеком.
Она протянула ему руку, призывая подойти, но он не шелохнулся, совсем не сдвинулся с места! Дурные опасения Софи вернулись, уже торжественно усмехаясь в голове и внушая ей панический страх, который стремительно набирал обороты. Но тогда она вдруг догадалась, что дух просто не знает, что от неё ожидать, а может и вовсе не вспомнит её лица, виденного ночью в плохом освещении и обрамлённое длинными волосами…
Софи запела первую пришедшую на ум мягкую мелодию своим немного севшим от тяжёлого дыхания голосом. И это, как ей показалось – подобно чуду, подействовало… Дух поднялся неуверенно на ноги и, вторя начатой ей мелодии почти с первых же нот, ступая прямо по стеклу, шёл к ней. Она видела на одной из его прижатых к груди ладоней запёкшуюся кровь, и внутри неё вскипала ненависть…
Боясь и одновременно желая сделать всё как можно быстрее, Софи ждала, когда дух возьмёт её за руку. Его холодное прикосновение отдалось по ней волной мурашек, но она тут же сжала его руку, видя в его глазах некий страх от этого действия, но при этом не прекращая напевать. Ей стоило большого труда вытащить его наружу, так как оконный проём был выше его головы сантиметров на пятнадцать, а он, хоть тяжёлым и не оказался, но совершенно не знал, как нужно карабкаться по отвесной стене вверх, только усложняя задачу. И, разумеется, из-за её непредусмотрительности, он оцарапал стеклом руки и колени, отчего на его глазах навернулись слёзы. Дух стал таким несчастным на вид, словно его уже настигло наказание, но при этом он так ошалело оглядывался, что Софи боялась торопить его. Она поняла сразу, что если сейчас напугает его ещё хотя бы чуть-чуть больше нынешнего, то пиши пропало.
И
Они невообразимым чудом сумели спуститься по крыше и лестнице вниз и достичь кромки леса, окружавшего озеро. Спутник Софи преодолел эти препятствия на удивление с куда большей гибкостью и простотой, хоть и с трудом отцепился от её ладони для этого. Тут в зелёных кустах, чувствуя себя в укрытии от чужих взоров, она приостановилась, позволяя своему спутнику немного отдышаться. Конечно же, и бегать вызволенному пленнику прежде не приходилось. Помимо всего прочего, Софи предстояло во что-то одеть его, так как от прохлады находившейся рядом воды её спутника крупно трясло. Хорошо, что она предусмотрела это, взяв свои самые свободные вещи. Он был куда больше её самой в габаритах и, очевидно, гораздо старше, хоть и не отличался особой силой. Но он по-прежнему не пугал её, нет. Софи пугали только слуги, почти вовремя выбежавшие из дома и обнаружившие оставленные беглецами улики. Наверное, в доме всё-таки был слышен звук разбивающегося стекла… Мать пока не показалась у той части дома, которую Софи было видно, но она и не собиралась дожидаться её появления.
Нужно было бежать. Всё остальное потом. Всё будет уже неважно, когда они уйдут подальше, прочь от этого места. Он по-прежнему держал её за руку, он верил ей, и это было самое важное.
Привратник и овощи
Некогда, у самых врат в старый мир жил простой человек. Звали его Геб. Он прожил у самого начала заветной дороги невесть сколько лет, сам уже сбившись со счёту. Да и чего он ожидал здесь, в своём небольшом доме, кем был сюда отправлен – так же было давно забыто. А имело ли это важность? Отнюдь.
Жил Геб тем, что мог добыть сам. Был у него арбалет, а вблизи стоял огромный старый лес. Если хотелось ему пировать, приходилось постараться в охоте, что, правда, не всегда ему удавалось. Был у него и сад. Чего тут только не росло! Всякие семена и коренья, которые только удавалось ему добыть – все оказывались здесь.
Но сад этот порядком изматывал Геба. Всё в нём без умолку болтало, с первым лучом солнца и до самого заката, а иногда и ночью. Не смотря на жизнь отшельника, привратник не скучал. Баклажаны читали стихи, тыквы сплетничали, бананы спохабничали, горох рассказывал одни и те же шутки бобам, а редкие цветы рассыпались в самолюбовании, споря, кто из них прекраснее всех прочих. Как не выходил Геб в сад – все спешили завести с ним беседу. Огурцы нахально поддевали его сонный вид, корнишоны спешили усомниться в его садоводческих талантах, а виноград неустанно просился быть побыстрее собранным – мечтой каждой виноградинки было брожение. И не было в этом нестройном хоре голосов никакого покоя. Все, перебивая друг друга, говорили кто о чём. Но Геб привык и научился жить со своим садом в относительном мире. В конце концов – овощи за много лет стали ему неплохими собеседниками, ввиду отсутствия вблизи с его жилищем прочих людей.
Кто-то мог бы сказать, что это полный бред, услыхав о таком саде. Как бы это овощи стали говорящими? Верно, это Геб рехнулся с одиночества!
Но нет, в старом мире все растения и звери говорили, и это не считалось чудом. А так как домик привратника стоял у самого начала этого мира, всё вокруг него имело свои собственные голоса, подаренные Королём духов. Вот только голос не означал, к сожалению, разум, а потому, весь сад большим умом не отличался. Кто-то нёс несусветную дурь, как любившие приврать помидоры, а кто-то и вовсе давал садоводу такие советы, какие загубили бы любое растение.