История варварских государств

Редакционный совет:

С. И. Богданов (Санкт-Петербург), Ю. А. Виноградов (Санкт-Петербург), О. Л. Габелко (Москва), В. А. Горончаровский (Санкт-Петербург), В. А. Дмитриев (Псков), А. Б. Егоров (Санкт-Петербург), Б. В. Ерохин (Санкт-Петербург), О. Ю. Климов (Санкт-Петербург), Т. В. Кудрявцева (Санкт-Петербург), Ю. Н. Кузьмин (Самара), О. В. Кулишова (Санкт-Петербург), А. В. Махлаюк (Нижний Новгород), С. Ю. Монахов (Саратов), В. П. Никоноров (Санкт-Петербург), |И. В. Пьянков| (Великий Новгород), Э. В. Рунг (Казань), Р. В. Светлов (Санкт-Петербург), А. А. Синицын (Санкт-Петербург), X. Тумане (Рига), М. М. Холод (Санкт-Петербург), |Ю. Б. Циркин| (Санкт-Петербург), Л. В. Шадричева (Санкт-Петербург)

Время перехода от античности к Средневековью имеет огромное значение в истории человечества, и особенно Европы и Средиземноморского бассейна. Это была эпоха кризиса, в ходе которого разрушалась старая, античная, цивилизация и одновременно появлялись элементы, из которых выросла новая цивилизация, европейская. В последние десятилетия сформировалось понятие «поздняя древность». Это понятие и соответствует той эпохе, о которой идет речь. Хотя до сих пор свои «претензии» на эту эпоху предъявляют и античники, и медиевисты, все более становится ясно, что перед нами скорее завершение античного, точнее римского, мира, чем начало европейского. Но и отрицать появление собственно

европейских элементов тоже невозможно. Думается, что совместная работа античников и медиевистов в большей мере, чем их соперничество, приведет к более или менее адекватному пониманию сущности поздней древности. Пока можно говорить, что в эту эпоху целостность римского мира сначала постепенно, а затем все быстрее распадается на отдельные элементы. В рамках Римской империи они соединяются в новую систему, а на территориях варварских королевств сочетаются с теми, которые были принесены завоевателями. При этом романские и германские элементы сначала противостоят друг другу, а затем сочетаются, но таким образом, что романские оказываются преобладающими. Происходит не германизация местных римлян (итало-римлян, галло-римлян, испано-римлян. афро-римлян), а романизация германцев. Самым наглядным показателем этого является принятие германцами языка окружающего населения, той вульгарной латыни, на которой говорили их римские, может быть, точнее романские, подданные.

Как и каждая эпоха в истории человечества, поздняя древность — сложное, комплексное явление. Огромную роль играли экономические, социальные, этнические моменты. Трудно переоценить значение религиозного фактора в истории поздней древности. Если в предшествующие периоды античной истории религия была очень важным, но все же одним из аспектов цивилизации, то в эпоху поздней древности она становится в значительной степени стержнем этой цивилизации. И в дальнейшем, в средневековом обществе, она не только сохраняет, но, пожалуй, и увеличивает свою значимость. В мире поздней древности этой религией является христианство. Прежнее античное деление мира на греков и римлян, с одной стороны, и варваров, с другой, все более уступает делению на христиан и остальных — язычников, манихеев, иудеев, а внутри христианства — на ортодоксов и еретиков [1] , к каковым относятся в первую очередь ариане. Без исследования религиозного фактора понять позднюю древность невозможно. Однако, с другой стороны, каждый из аспектов поздней древности столь значителен, что темой конкретной работы лучше всего избрать один из них. В данной книге таковым является политический аспект. Политическая история любой страны и любой эпохи является тем скелетом, на который можно «натянуть» остальные элементы, составившие все вместе плоть истории. Именно через политическую сферу в большей степени, чем через какую-либо другую, проявляется конкретная история, в которой действуют конкретные люди. Без политической истории рассмотрение других аспектов рискует превратиться в схоластику.

С политической точки зрения история поздней древности делится на два очень разных периода, хотя на какое-то время эти периоды перекрывают друг друга. Первый — политическая история Поздней Римской империи, второй — так называемых варварских королевств. В это время политическое единство европейско-средиземноморского мира фактически перестает существовать. Вместо единой Римской империи (хотя и управляемой двумя августами) появляется сеть нескольких государств. Однако Империя не только продолжает существовать, но и всеми признается высшей политической сущностью. Варварский rех не равен римскому imperator, он в политической иерархии занимает более низкое место, хотя некоторые короли и претендуют не только на полную независимость от императора, но и на свое равное с ним положение. Сосуществование Империи и ряда варварских королевств, занимающих в политической ментальности эпохи разное место, является характерной чертой этого периода.

Первый период был темой предыдущей книги, которая в то же время являлась вторым томом политической истории Римской империи вообще. Содержание данной монографии — политическая история королевств, возникших и развивавшихся на территории бывшей Западной Римской империи. Это определяет и структуру книги. Она состоит из трех частей. В первой части речь идет о событиях, не связанных непосредственно с образованием варварских королевств на территории Империи или этому образованию предшествующих. Вторая часть посвящена тем королевствам, которые были созданы тогда, когда западной частью Римской империи еще правил свой император. Наконец, в третьей части говорится о государствах, возникших уже после падения Западной империи.

В связи с этим надо отметить один терминологический аспект дальнейшего изложения. Это — термины «Византия» и «византийцы». Как известно, эти термины появились уже после падения самого государства, которое они обозначают. При всей их условности их содержание вполне определенное: Византия — это Восточная Римская империя, но уже не античная (или позднеантичная), а средневековая. В этом согласны все, но рубеж между двумя состояниями одного и того же государства определяют по-разному. В этой книге принят следующий принцип. Ее первые две части, как это видно, соответствуют времени, когда сосуществовали две части единой Римской империи, управляемые каждая своим императором. И в этих частях по возможности речь будет идти только об Империи и ее двух частях. Когда же будут происходить события, о которых повествует третья часть, останется только один император — тот, столицей которого являлся Константинополь. И в этой части кажется правомерным говорить о Византии и византийцах. Разумеется, это все — условность, но ее надо иметь в виду.

Хронологические рамки данной работы определяются политическими условиями европейско-средиземноморского мира. 375 г. — условная дата начала Великого переселения народов. В этом году на готов обрушились гунны, и племенной мир пришел в движение. Одним из аспектов этого движения, а для нашей темы самым важным, явилось усиление натиска варваров на Римскую империю. В конечном итоге они прорвали имперские границы, а через сравнительно немного десятилетий стали образовывать на ее территории собственные государства. Эти события и стали нижней гранью нашего изложения. Однако сами они стали продолжением предшествующей истории варваров. Поэтому пришлось в соответствующих главах удревнить изложение. Верхней гранью избрано событие, сыгравшее колоссальную роль в истории Европы: наряду с Римской империей со столицей в Константинополе образовалась вторая Империя, в огромной степени противопоставившая себя первой. Эго стало не восстановлением единой Римской империи, управляемой двумя императорами, а созданием двух отдельных Империй. Франкский, т. е. по своему происхождению варварский, король уже не только фактически, но и теоретически и ментально становится равным римскому (византийскому) императору. Поэтому верхней гранью стала коронация императором Карла Великого в 800 г. Между этими событиями и уместилась история варварских королевств [2] .

Эта эпоха всегда привлекала большое внимание ученых. В последнее время это внимание еще более усилилось. Крушение одного мира и возникновение другого определили в большой мере пути развития нового мира. Стало необходимым на новом уровне науки понять, в каких условиях и каким образом происходили и крушение, и становление тех цивилизаций, о которых идет речь. Надо учесть, что для многих стран Западной Европы все это являлось частью национальных историй, что, естественно, повышало внимание соответствующих национальных историографий. В конце XX в. в рамках Европейского союза была даже создана специальная группа историков, в течение нескольких лет работавшая над темой падения Римской империи и возникновения варварских королевств. Результатом этой работы стали интересные и очень важные монографии и статьи, международные конференции и сборники докладов, сделанных на этих конференциях. Отечественная наука также стала активно заниматься этими темами. Поскольку Российское государство образовалось вне границ бывшей Римской империи, эти темы были для нашей историографии не очень актуальными. Германский мир привлекал внимание наших историков главным образом либо в качестве борющегося с римлянами (и это было по существу частью римской истории), либо как предыстория средневекового общества (и это рассматривалось как необходимый пролог истории Средневековья) [3] . И только, пожалуй, в 80-90-х гг. прошлого столетия в работах В. П. Будановой и М. Б. Щукина собственно история германских народов в различных ее аспектах становится предметом специального изучения. С этого времени интерес к истории варваров не исчезает и в российской историографии. Темами исследований являются теперь не только история германцев и других варваров накануне и во время Великого переселения народов, но и история варварских королевств. Но, как кажется, общей работы по истории, в том числе политической, этих королевств в их совокупности в нашей историографии пока не было. Данная работа, однако, ни в коем случае не претендует на новое слово ни в отечественной, ни, тем более, в мировой науке. Ее цель гораздо более скромная. Опираясь на уже сделанные исследования и наших соотечественников (в том числе опять же В. П. Будановой и ее прямых или косвенных учеников), и зарубежных коллег, мы попытались дать русскоязычному читателю связную политическую историю варварских государств на территории Западной Римской империи. Книга не является исследованием как таковым, а потому лишена научного аппарата, хотя в работе над ней автор попытался учесть все имеющиеся источники и существующие исследования, какие оказались доступны.

В то же время мы считаем необходимым отметить два пункта принципиальных несогласий с распространенными в настоящее время теориями, связанными с темой варваров, в том числе германцев. Еще в XIX в. в связи с господствующей тогда гиперкритикой подвергали всяческому сомнению сведения о ранней истории германцев, сохранившиеся в дошедших до нас произведениях позднеантичных и раннесредневековых писателей, в том числе Иордана и Павла Диакона. Хотя в настоящее время гиперкритическое направление в антиковедении в целом преодолено. отношение к ранней германской истории осталось почти неизменным: эту историю считают лишь мифологией, причем мифологией не народной, а созданной искусственно в интересах тех или иных аристократических групп или королевских родов. Со времени выхода фундаментальной работы Р. Венскуса широко распространилось представление об этногенезе и ранней истории германских народов, абсолютно противоположное тому, которое существовало ранее. Ранее германцы, вторгнувшиеся в Империю и затем создавшие там свои государства, считались теми же этносами, что и до этого существовали почти в том же виде, а засвидетельствованные позже отдельные группы, как, например, остготы и вестготы, результатом раскола прежнего этнического массива. Теперь же, наоборот, полагают, что известные нам варварские этносы появились в ходе объединения разнородных небольших этнических групп вокруг аристократического ядра, которое и было носителем традиций, затем воспринятых всем окружением. При этом естественно принимается, что традиция данного этноса является чистой фальсификацией и недостойна учета в качестве подлинного исторического источника, она лишь свидетельствует об идеологических представлениях времени и круга создателей этих произведений. Возможно, данное положение не всегда декларируется столь откровенно, но почти всегда подразумевается. В известной степени широкое распространение этой точки зрения явилось реакцией на германский национализм, явившийся питательной почвой нацизма, рассматривавшего вторжения германцев и создание ими новых государств как победу свежей и неиспорченной германской (арийской) крови над загнившим и ставшим расово неполноценным римским миром. Хотя эта точка зрения в настоящее время господствует, все же не все ученые придерживаются ее безоговорочно.

Представляется, что реальная этническая история ранних германцев, как и других варварских народов, была более сложной. В процессе многовековой эволюции происходил и распад, и синтез различных этнических групп. Можно с несомненностью говорить, что в III в. на базе ряда западногерманских племен возникли новые племенные союзы аламанов (или алеманов) и франков. Но характерно, что и франки распались на две группы — салических и рипуарских. По-видимому, то же произошло с готами, распавшимися на остготов (остроготов) и вестготов (визиготов), и с вандалами, из общей массы которых выделились асдинги и силинги. Нет никакого сомнения в том, что в ходе Великого переселения народов целые племена или их отдельные части примыкали к более успешным и сильным родственным этносам, растворяясь в их среде. Однако представляется, что сама этническая основа оставалась прежней. Сохранялись и традиции, свойственные данному этносу. Отсюда и доверие, требующее, разумеется, критического анализа, к исторической традиции, в которой можно выделить мифологическую предысторию и собственно историю, являющуюся вполне достоверной если не в деталях, то в описании общего хода событий [4] . Также можно считать вполне достоверной самый ранний этап этногенеза этих групп, связанный с их уходом из Скандинавии. Все германцы, рассказы которых в том или ином виде до нас дошли, выводили себя оттуда. Уже одно только распространение этого мотива у различных этнических групп говорит о том, что он не мог быть чистым вымыслом. Современные лингвистические исследования показали, что прародиной германцев, действительно, могла быть именно южная часть Скандинавского полуострова, к которой, может быть, надо присоединить Ютландию и примыкающую к ней часть нынешней Германии. Таким образом, прежняя точка зрения о существовании этнических массивов, вторгнувшихся в Империю и создавших там свои государства, представляется предпочтительной, а их историческая традиция заслуживающей исторического анализа в качестве в основе своей достоверного источника. Это, разумеется, не означает согласия с прежней точкой зрения на «омоложение» мира, произведенного германцами. Действительность и в этом аспекте оказалась гораздо более сложной, чем это представлялось в XIX и в первые десятилетия XX в. Об этой сложности в политическом аспекте эпохи и пойдет речь в книге.