История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

Контлер Ласло

Мирные договоры закрепили политическое разделение Венгрии. С этим надо было считаться и, по трезвом размышлении, признать, что ситуация носит долговременный характер. И следовательно, необходимо было искать положительные стороны даже в этой суровой реальности. Политический опыт, накопленный за годы войны, показал, что у венгерской элиты из различных провинций имелся хоть и труднореализуемый, но все-таки шанс успешно балансировать между двумя великими державами. Габсбурги способны были обеспечить королевской Венгрии необходимую внешнюю поддержку, чтобы сдерживать экспансию Османской империи. В то же время Трансильвания могла, в случае необходимости обратившись за помощью к Порте, помешать Габсбургам проводить в королевской Венгрии политику удушения венгерского дворянства. Такой расклад редко поддерживался осознанно. Мешали различия в политических взглядах, враждебность и взаимная подозрительность обеих сторон, разделенных внутренней границей. В результате венгерские политики часто сбивались с этого очень узкого пути, что имело печальные последствия.

Договоренности 1606 г. поначалу казались непрочными. Император Рудольф все еще мечтал в своем пражском уединении об изгнании турок и наказании зачинщиков восстания Бочкаи. Однако в начале 1608 г., когда уже прошло больше года и гайдуки,

не желая сражаться на стороне Рудольфа против венгерского дворянства, стали проявлять недовольство, был созвано государственное собрание. Венский мирный договор на нем был ратифицирован, а религиозные разногласия улажены под председательством эрцгерцога Матвея. Эрцгерцог также нашел у венгерских представителей поддержку своей идее насчет отречения его брата. Рудольф, столкнувшись с единой позицией австрийских, моравских и венгерских сословий, действительно передал Матвею власть над этими землями (сохранив за собой престол Богемии до 1611 г. и титул императора вплоть до своей смерти в 1612 г.). Ценой, которую Матвей заплатил за корону, была реставрация корпоративной системы власти почти в полном объеме, как это было при Ягеллонах сто лет назад. «Предвыборные законы» 1608 г. лишали монарха единоличного права объявлять войну или мир без согласия национальных собраний. Палатин был уполномочен целиком и полностью заменять монарха в его отсутствие. Один из законов увековечил довольно важное завоевание предшествующего века: создание отдельной палаты в парламенте для группы наследственных баронов, появившихся при Фердинанде I (группы, куда входили магнаты с титулами графов и даже герцогов империи, что лишь подчеркивало исключительность их заслуг). На том же заседании парламента короля обязали отвечать за снабжение крепостных гарнизонов, попросив его удалить иностранных наемников и назначать офицерами только венгров. Ему не дозволялось в будущем издавать хартии, гарантирующие самоуправление городам, а законодательство, регулирующее свободную миграцию крестьянства, было отдано на усмотрение администрации комитатов. Однако представительство сословий не было достаточно сильным и не ставило перед собой вполне ясных целей, чтобы на деле иметь возможность ограничивать власть правительственных чиновников.

Ситуация в Трансильвании оставалась в высшей степени нестабильной в течение нескольких лет после подписания мирных договоров. Бочкаи умер в конце 1606 г., а его заместитель и преемник Жигмонд Ракоци был смещен в марте 1608 г. Габором Батори с помощью гайдуков. Привлекательный и эксцентричный гуляка и вольнодумец Габор, по характеру очень похожий на последнего князя из известной династии, за пять лет правления ухитрился растерять почти всех своих сторонников как внутри, так и за пределами Трансильвании. Большинство из его инициатив не были результатом тщательно обдуманных и взвешенных планов. Он начал свое правление, унизив магистраты гордых саксонских городов Надьсебен (Сибиу) и Брашшо (Брашов). В 1611 г. атаковал Валахию, чтобы восстановить трансильванскую гегемонию над румынскими княжествами, чем вызвал приступы гнева как в Порте, так и в Польше. Батори пережил несколько заговоров, часть из которых планировалась в королевской Венгрии, пока, наконец, его бывший советник Габор Бетлен не сменил его при поддержке Османской империи.

Должно было пройти какое-то время, чтобы забылись некоторые подробности восхождения Бетлена на престол, особенно после того, как в 1616 г. ему даже пришлось осаждать своих собственных солдат в крепости Липпа, чтобы передать ее, как он и обещал, туркам за оказанную ими помощь. За год до этой осады он был со скрипом признан Веной, теперь же его сразу объявили там предателем и даже подержали неудачную попытку одного из претендентов убрать его силой. Тем временем, однако, необычайные организационные способности и политический гений Бетлена стали оказывать свое воздействие на Трансильванию. Его личность и достижения часто сопоставляют с образом Матвея Корвина, и он, несомненно, в чем-то был похож на первого короля Венгерского Ренессанса. В случае с Бетленом вполне уместно говорить о «венгерском Макиавелли», поскольку это не будет анахронизмом с собственно исторической точки зрения. Выходец из дворянской семьи среднего достатка, вынужденной покинуть комитат Темеш из-за прихода турок, Бетлен не приобрел мировоззрения магната даже тогда, когда стал советником князя, а затем сам стал князем. Для этого венгерского государственника par excellence [12] добродетель как таковая определялась исключительно способностью человека воспользоваться теми благоприятными обстоятельствами, которые предоставляются ему судьбой, во имя осуществления исторической необходимости. Концепция политической мудрости в том виде, как она разрабатывалась Макиавелли, прекрасно согласовывалась у Бетлена с его кальвинистской верой в предопределение.

12

Здесь — в истинном смысле слова (франц.).

Бетлен почти не менял существовавшую систему организаций и институтов. Он удовлетворялся тем, что смог полностью воспользоваться весьма обширными прерогативами княжеской власти в Трансильвании. Он покончил с кровавыми разборками, заменил неуправляемых гайдуков регулярно оплачиваемой армией (в действительности, в значительной мере, набранной из тех же гайдуков и секеев). Опираясь на группу помощников, подбиравшихся очень умело, он был безжалостен при сборе княжеских податей, и в результате годовой доход казны взмыл к концу его правления до беспрецедентного миллиона форинтов. И хотя Трансильвания в течение Пятнадцатилетней войны, возможно, потеряла не менее половины своего населения, экономически она все же пострадала меньше других частей Венгрии, а хозяйственно-финансовая политика Бетлена укрепила ее внутренний рынок и положение Трансильвании в европейской экономической системе. С одной стороны, была сохранена самодостаточность страны. С другой, поскольку соседние румынские княжества были сельскохозяйственными житницами Османской империи, они сами нуждались в продукции трансильванской промышленности, способствуя ее развитию. Кроме того, Трансильвания оставалась важным посредником в товарообмене между Европой и Османской империей.

Опираясь на эти экономические достижения, Бетлен уделял много внимания культурному развитию Трансильвании и особенно княжеского двора в Дьюлафехерваре — единственного из оставшихся в Венгрии институтов монаршей власти. «Здесь

нет ничего варварского!» — воскликнул посланник одной из западных стран в 1621 г., не сумев скрыть своего изумления. Княжеский дворец, разрушенный во время войн, был перестроен в величественной манере итальянскими архитекторами и скульпторами. Они обильно украсили его фресками, лепными потолками, фламандскими и итальянскими гобеленами. Различные невероятно экзотические предметы его убранства, балы, театральные постановки, музыкальные концерты, проводившиеся в его стенах, равно как и учтивость придворных манер, соответствовали всем высшим представлениям об изысканности, господствовавшим в те времена. Бетлен поддерживал идею зарубежного образования, но одновременно в 1622 г. объявил о создании в Дьюлафехерваре колледжа на базе кальвинистской школы и принял несколько прославленных немецких профессоров, искавших убежища от ужасов Тридцатилетней войны. При Бетлене Трансильвания стала одним из процветающих центров европейской историографии, которая благодаря таким ученым, как Иштван Самошкези, Гашпар Бойти Вереш, Янош Саларди и др., разорвала последние узы, все еще связывавшие ее с церковным диктатом.

Во время правления Бетлена, принимавшего участие в Тридцатилетней войне, крошечное, периферийное княжество Трансильвания вдруг явным образом обрело международное стратегическое значение. Элита Трансильвании, состоявшая в основном из венгров, проявляла глубокий, встречающий ответное понимание интерес к делам своих соплеменников из королевской Венгрии, которые из-за Габсбургов сами стали важным фактором баланса сил в европейской политике. Габсбурги, со своей стороны, не очень-то желали распрощаться с давними претензиями на господство в Трансильвании. Если к этому добавить то обстоятельство, что даже среди католических монархов были склонные, как Иштван Батори, к идее религиозной свободы, то не удивительно, что Трансильвания в международном плане могла стать идеальным, расположенным прямо в тылу врага, союзником протестантских сил или держав антигабсбургской коалиции. Бетлен ясно видел подоплеку всего этого и, восстановив в государстве законность, порядок и экономическую стабильность, лишь дожидался подходящего случая, чтобы приступить к реализации своей политической мечты — воссоединению Венгрии и, быть может, даже реставрации «империи» времен Матьяша I.

Благоприятная ситуация сложилась в результате восстания богемских сословий против Фердинанда, возведенного на престол в 1617 г. вместо болезненного Матьяша и преступившего при этом клятву. Нарушив законы страны, он организовал яростную кампанию Контрреформации. Восстание началось 23 мая 1618 г. К этому времени Фердинанд II уже стал также и королем Венгрии. Некоторое время спустя именно венгерские протестанты установили связь между богемскими повстанцами и князем Бетленом. Сословия Богемии полностью поддерживали их первоначального кандидата — Фридриха V, лидера немецкого протестантского союза. Однако первым из монархов Европы против Габсбургов выступил Бетлен. Его наступление осенью 1619 г. оказалось настолько сильным, что, взяв Верхнюю Венгрию, он смог объединить свои силы с богемской и моравской армиями и пойти на штурм Вены. И хотя затем Бетлен был вынужден отойти, последовавший мирный договор был в высшей степени для него выгодным. Он сохранил за собой все занятые во время наступления территории. Более того, венгерское государственное собрание 25 августа 1620 г. низложило Габсбургов и объявило Бетлена королем Венгрии. Сам Бетлен считал этот шаг преждевременным. Блистательная Порта могла бы дать согласие на его восхождение на венгерский трон только в том случае, если бы он покинул Трансильванию. Он на это не пойдет: поменять прочную позицию на перспективу бесконечной борьбы с венгерскими сословиями при непредсказуемом ее результате — сделка хуже некуда. Кроме того, к осени 1620 г. богемское восстание превратилось во всеевропейскую войну. Большая часть сколь-либо значительных государств подержала Габсбургов. Отвлекающие маневры Бетлена оказались недостаточными, а высланные им подкрепления не смогли подойти вовремя, чтобы предотвратить сокрушительное поражение, понесенное богемскими повстанцами 8 ноября 1620 г. в битве у Белой горы. Этим сражением завершилась первая фаза войны. Богемские владения Габсбургов утратили всякое подобие политической автономии.

Этот драматический итог вызвал некоторую пани-

ку среди венгерского дворянства, поспешившего в Вену со знаками выражения собственной преданности. Бетлен, даже оставшись один на поле боя, сумел выстоять. Он отбил контрнаступление, дав время всем протестантским силам Европы на реорганизацию, а Трансильвании подарил почетный Никольсбургский (Микуловский) мир (31 декабря 1621 г.). Бетлен отказался от королевского титула и регалий, как и от большей части захваченных им земель, но сохранил герцогские владения в Силезии и семь комитатов в Верхней Венгрии. Важно также отметить, что в этом договоре впервые не было упомянуто о габсбургских претензиях на Трансильванию. Неделю спустя Фердинанд дал слово представителям венгерских сословий, что их привилегии, в том числе и те, что значились в Венском мирном договоре, будут сохранены. Государственное собрание избрало в палатины лютеранина.

Хотя основной театр военных действий затем переместился на территорию Германии, Бетлен продолжал в них участвовать по дипломатическим каналам, лишь в двух случаях использовав свои вооруженные силы. В первый раз, в 1623 г., он выступил в ответ на отказ отдать ему в жены дочь Фердинанда. В 1626 г. он принял участие в войне по просьбе англо-датско-голландского союза. В обоих случаях боевые действия не привели к сколь-либо существенным результатам, и мирные договоры, подписанные в Вене и Пожони, попросту подтвердили положения, достигнутые в Никольсбурге. Политика, проводившаяся Бетленом в 1620-е гг., особенно во время второй военной кампании, не пользовалась уже столь безоговорочной поддержкой у венгерского дворянства. Господствовавшие сословия рассматривали эту политику исключительно как проявление личного честолюбия правителя, лишь слегка прикрываемое риторикой о свободе для протестантов. Скорее всего, они боялись, что любая неудача может лишить их привилегий, тогда как Вена прямо им самим не угрожает. И все же достижения Бетлена были значительными. Он оказался единственным среди участников антигабсбургской коалиции, кто мог похвастаться победами над врагом. Двое из лучших полководцев «Священной Римской империи» — Букуа и Дампьер — пали в битве против него в 1621 г., а третий, Валленштейн, был вынужден отступить перед ним в 1623 г. Сохранив единство и целостность Трансильвании, Бетлен укрепил международные позиции венгерского дворянства независимо от того, поддерживало оно его политику или нет.