История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства
Шрифт:
Символика полярности и чередования, как мы видели (§ 127) иконографически выражена в бронзе эпохи Шан. Символы противоположных принципов расположены так, чтобы подчеркнуть их единство; например, сова или другая фигура, символизирующая мрак, наделена "солнечными очами", тогда как эмблемы света отмечены «ночными» знаками. [49] Согласно Карлу Хенце, символика ян-инь встречалась на самых древних ритуальных предметах задолго до первых письменных текстов. [50]
49
Ср.: Carl Hentze. Bronzeger"at, Kultbauten, Religion im "altesten China der Shangzeit, р. 192 sq.
50
Ср.: Hentze. Das Haus als Weltort der Seele, p. 99 sq.
Марсель Гране напоминает, что в «Шицзин» слово инь вызывает ассоциации с темным, холодным, скрытым и приложимо к тому, что относится к «внутреннему», тогда как термин ян выражает идею солнечного света и жара. Иными словами, ян и инь обозначают вполне реальные и прямо противоположные аспекты Времени. [51]
51
La pens'ee chinoise, p. 117 sq.
Существует совершенная симметрия среди космических ритмов, обусловленная взаимодействием ян и инь и взаимодополняющим чередованием активности двух полов. И поскольку женская природа распознается во всем, что есть инь, а мужская во всем — что ян, тема иерогамии возникает как в космическом измерении, так и в религиозном. Ритуальное противоположение двух полов выражает на деле и взаимодополняющий антагонизм двух формул жизни и чередование двух космических принципов — янь и инь. В осенних и весенних групповых праздниках, являвшихся замком свода архаических крестьянских культов, два хора, стоя лицом к лицу, подстрекают друг друга к действию ритуальными стихами. "Ян зовет, инь отвечает"; "юноши вызывают, девушки отвечают". Эти две формулы взаимозаменяемы, они обозначают разом ритм и космический, и социальный. [52] Противостояние хоров соответствует противостоянию мрака и света. Поле, где собираются, представляет целостность космоса точно так же, как собравшиеся на нем символизируют общность людей и природных феноменов (Granet. Ор. cit., р. 143). А заключает празднества коллективная иерогамия — ритуал, получивший широкое распространение по всему миру. Полярность, принятая как жизненная норма в остальное время года, упраздняется или преодолевается через соитие противоположностей.
52
Ср.: Granet. Danses et l'egendes de la Chine ancienne, p. 43; La pens'ee chinoise, p. 141.
"Инь и ян — это и есть дао", — сказано в одном небольшом трактате. [53] Постоянная трансформация мира путем сменяемости ян и инь, являет, так сказать, внешнюю сторону дао. Но как только мы попытаемся постичь онтологическую структуру дао, мы сталкиваемся с бесчисленными трудностями. Вспомним, что иероглиф «дао» означает "путь, дорога", и он же имеет значение "говорить, высказывать"; отсюда еще одно значение: "учение, доктрина". Дао "вызывает прежде всего образ пути, которому надо следовать", и "идею нормы поведения, правил морали; но также еще и искусство соединять Небо и Землю", сакральные силы и людей, магико-религиозную власть прорицателя, волшебника и царя. [54] Для философской мысли и религиозной общности дао — принцип вечного порядка и гармонии, имманентный всем сферам реального; говорят, стало быть, о небесном дао, дао Земли (они противостоят одно другому примерно так же, как ян и инь) и о дао Человека (т. е. о принципах поведения, которые, если речь идет о властителе, позволяют ему исполнять роль посредника между Небом и Землей). [55]
53
Си-цзы, цитир. Гране в: La pens'ee chinoise, p. 325. Это древнейшее из научных определений дао.
54
Max Kaltenmark. Lao tseu et le taoisme, p. 30; ср. Granet. La pens'ee chinoise, p. 300 sq.
55
Kaltenmark. Ор. cit., p. 33. "Это то дао, что представляет идеал Конфуция, заявлявшего: "Тот, кто утром услышал, как говорят о дао, может спокойно умирать вечером"".
Некоторые из этих значений вытекают из архаического представления о первородной целокупности, иными словами, из космогонической концепции. Взгляды Лао-цзы на сотворение мира повторяют космогонический миф о Творении, которое произошло из некоего Целого, напоминающего яйцо. В 42-й главе «Даодэцзин» сказано: "Дао породило Одно. Одно породило Два. Два породили Три. Три породили десять тысяч существ. Десять тысяч существ носят на спине инь и обнимают ян". [56] Мы видим, в каком смысле пользуется Лао-цзы традиционным космогоническим мифом, придавая ему новое, метафизическое значение. Понятие «Одно» равняется здесь понятию "первородной целокупности"; оно соотносится с первобытным хаосом, известным нам по многим мифологиям. Вышивая по канве столь же хорошо знакомых мифов, комментарий поясняет, что союз Неба и Земли ("Два") порождает все сущее. Но для Лао-цзы «Один», первобытная всеобщность — уже этап «сотворения», ибо она сама порождена таинственным, не поддающимся чувственному восприятию принципом, дао.
56
Перевод из кн. Кальтенмарка La naissance du monde en Chine, p. 463. Эта схема цепи последовательных рождений используется почти всеми философскими школами, от «Ицзин» до неоконфуцианцев; ср. Wing-Tsit Chan. The Way of Lao Tzeu, p. 176; Norman Girardot. Myth and meaning in the Tao Te Ching, p. 311 sq.
В другом, связанном с космогонией, фрагменте (гл. 25) о дао говорится: "вещь неделимая и совершенная, родившаяся прежде Неба и Земли. Ее можно считать матерью Поднебесной, но я не знаю ее имени; я назову ее «дао». Если же мне придется дать ей имя, я назову ее Великое (дa)". [57] Вещь "неделимая и совершенная" интерпретируется позднейшим (II в. до н. э.) комментатором как "таинственное единство Земли и Неба, устроенное на манер хаоса (хунь-дунь), как бы неотесанная каменная глыба". [58] Дао есть, стало быть, первоначальная всеобщность, живая и творящая, но бесформенная и безымянная.
57
Перевод из кн.: Kaltenmark. Lao tseu, p. 39.
58
Хуайнань-цзы цитир. Жирардо в: Myth and meaning in the Tao Те King, p. 307. Также и по Чжуан-цзы первоначальное совершенное единство было потеряно, когда на лице императора Хунь-Дуня (т. е. первобытного хаоса) попытались просверлить те семь отверстий, которые есть на человеческом лице; «Хаос» испустил дух на седьмой день, после того, как было проделано седьмое отверстие. Ср.: James Legge. The Texts of Taoism, I. — SBE, vol. XXXIX, p. 267.
"То, что без имени, есть начало Небес и Земли. То, что названо, есть мать всего", как написано в другом космогоническом фрагменте (гл. 1, 3–7). Однако «Мать», представляющая в этом пассаже начало космогонии, проступает в другом месте как само дао. "Дух Долины бессмертен: это Сокровенное Женское. Врата Сокровенного Женского — вот основа Неба и Земли". [59]
Бесформенность и непроявленность дао выражены также другими определениями и понятиями, которые развивают, передавая все оттенки, первичный космогонический образ хаоса (хунь-дунь). Напомним важнейшие: Пустота (сюй), Ничто (у), Великое (да), Единый (и). [60] Мы вернемся к некоторым из этих терминов, анализируя доктрину Лао-цзы, а пока следует упомянуть, что даосские философы, а также пустынники и алхимики в поисках рецепта долголетия и даже бессмертия стремились к возврату первобытного рая, к завершенности и естественности. В этой тоске по золотому веку можно обнаружить новое выражение старого аграрного сценария с его финальным беспорядочным (хаотичным) соединением юношей и девушек, воплощающих в себе ян и инь. Существенный элемент, общий для всех даосских школ, состоит в возвеличивании образа человека естественного, существовавшего до триумфа цивилизации. А ведь именно против этого "возврата к природе" восставали все те, кто хотел создать справедливое, приобщенное к культуре общество, управляемое законами, вдохновляемое примерами легендарных царей и культурных героев.
59
Гл. 6 в переводе: Kaltenmark. Lao tseu, p. 50.
60
Ср.: Girardot, p. 304.
§ 131. Конфуций: власть Ритуала
Можно было бы сказать, что в Древнем Китае все религиозные направления имеют некоторое число общих фундаментальных идей. Прежде всего, назовем понятие дао как принцип и источник всякой реальности, идею чередований, направляемых ритмом инь-ян, и теорию аналогии между макрокосмом и микрокосмом. Эта последняя приложима ко всем аспектам экзистенции и человеческой организации: к анатомии, физиологии и психологии индивидуума, социальным институтам, жилым постройкам и сакральным местам (город, дворец, алтарь, храм, дом). Но если одни, и в первую очередь даосы, считали, что бытие, протекающее под знаком дао и в полной гармонии с космическими ритмами, было возможно только вначале (т. е. в стадии, предшествующей социальной организации и развитию культуры), то другие рассматривали возможность такого существования именно в условиях справедливого и цивилизованного общества.
Самым прославленным из этих последних был, конечно, Конфуций (прибл. 551–479 гг. до н. э.). [61] Живя в эпоху смуты и анархии, удрученный всеобщей нищетой и страданиями народа, Конфуций понял, что единственным выходом была бы радикальная реформа управления, которая вершилась бы просвещенными правителями и ответственными чиновниками. Самому Конфуцию не удалось занять какой-либо значительный пост в администрации, и он посвятил свою жизнь преподаванию, став первым в истории Китая главой частной школы. Несмотря на успех среди многочисленных учеников, Конфуций в конце жизненного пути пришел к выводу о полном провале своей миссии. Но ученики преуспели в передаче из поколения в поколение главного в доктрине своего учителя. Через 250 лет после его смерти императоры династии Хань (прибл. 206 г. до н. э. — 220 г. н. э.) стали допускать конфуцианцев на государственные посты в империи. С тех пор и в течение двух с лишним тысячелетий доктрина Учителя была определяющей в развитии политической и духовной жизни Китая.
61
По-китайски его имя Кун; Конфуций — латинизированный вариант китайского Кун-фу-цзы (Учитель Кун).
Строго говоря, Конфуций не был религиозным мыслителем. [62] Его идеи и идеи неоконфуцианцев — предмет изучения скорее историков философии. Но прямо или косвенно Конфуций глубоко повлиял на китайскую религию. Ведь и сам источник его морально-политической реформы лежит в области религии. Причем он не отбросил никакой важной традиционной идеи: ни дао, ни бога Неба, ни культа предков. Более того, он ценил и превозносил религиозную функцию ритуалов и обычаев.
Для Конфуция дао было установлено велением Неба. "Если дао осуществляется, значит, на то есть воля Неба" (Лунь юй = Аналекты, XIV, 38). Вести себя согласно дао значит сообразовываться с волей Неба. Главенство Неба Конфуций признает. Для него речь идет не о deus otiosus; Тянь участливо к каждому человеку в отдельности и помогает ему стать лучше. "Небо породило добродетель (дэ) во мне" (V, 22), — объявляет он. "В пятьдесят лет я постиг волю Неба" (II, 4). И в самом деле Учитель верил, что его миссия возложена на него Небом. А примером исполнения воли Неба он считал, как и другие его современники, таких культурных героев, как Яо и Шунь, и государей Вэнь и У династии Чжоу (VIII, 20). Конфуций проповедовал, что должно приносить жертвы и исполнять другие старинные обряды, ибо они являются неотъемлемой частью жизни "высшего человека" (цзюнь-цзы), "благородного мужа". Небу угодны жертвоприношения, но ему угодно и нравственное поведение и особенно праведное правление. Метафизические и теологические рассуждения по поводу Неба и загробной жизни Конфуций находил бесполезными (V, 12; VII, 20; XI, 11). "Высшего человека" должно прежде всего заботить бытие конкретной человеческой личности, т. е. "здесь и сейчас". Говоря о духах, Конфуций не отрицал их существования, но оспаривал важность общения с ними. Почитать духов можно, но "держитесь от них подальше, — рекомендует он. — В этом мудрость" (VI, 18). Что же касается служения духам, то: "если вы не можете служить людям, как можете вы служить духам?" (XI, 11).
62
Но довольно скоро Конфуций был наделен всеми достоинствами и специфическими атрибутами культурного героя; см. несколько примеров в: Granet. La pens'ee chinoise, p. 477 sq.