История Византии. Том III

Сказкин Сергей Данилович

Тем временем регент Давид, уповая на поддержку Узун Хасана, потребовал от Мехмеда снижения дани. Это было фактическим объявлением войны. Турецкие войска в 1461 г. двинулись к Черному морю¹⁴. Целей похода никто не знал. По словам Мехмеда, он вырвал бы и бросил в огонь тот волос в собственной бороде, который догадывался о его тайне. Прежде всего турки без боя овладели Синопом, находившимся в союзе с Трапезундом. Затем турецкие войска направились к Эрзеруму, минуя трапезундскую территорию, — по-видимому, Мехмед собирался нанести удар союзнику Комнинов Узун Хасану. Хан «белых баранов» не решился на войну и запросил мира, султан великодушно согласился, предпочитая бить врагов поодиночке. Трапезунд был предоставлен своей судьбе.

После недолгих переговоров турецкого визиря с протовестиарием Георгием Амирутци (впоследствии его обвиняли в предательстве)

город был сдан 15 августа 1461 г. Давида Комнина, его родню и высших вельмож отослали на корабле в Стамбул, жителей Трапезунда выселили или отдали в рабство победителям. Через некоторое время турки овладели последним остатком империи — горной областью, принадлежавшей Каваситам. Добровольная капитуляция Давида Комнина не спасла ему жизни: как многие знатные пленники Мехмеда, он был вскоре брошен в темницу и в ноябре 1463 г. казнен¹⁵.

Разрозненные, оставленные без активной поддержки с Запада, парализованные страхом перед могуществом турецкого султана, последние греческие и латинские государства одно за другим переставали существовать. Лишь несколько островов, когда-то входивших в состав Византийской империи, сумели сохранить жалкую полунезависимость до середины XVI столетия.

ГЛАВА 13. ОСНОВНЫЕ ПРИЧИНЫ ПАДЕНИЯ ВИЗАНТИИ И ПОСЛЕДСТВИЯ ТУРЕЦКОГО ЗАВОЕВАНИЯ

Трагедия, разыгравшаяся в мае 1453 г. на берегах Босфора, произвела ошеломляющее впечатление на современников и оставила неизгладимый след в их памяти. Известие о падения Константинополя облетело все страны и народы Европы, вызывая гнев и печаль, злорадство и насмешки. Пожалуй, ни одно событие со времен крушения Римской империи не получило такого яркого отражения в разнообразнейших источниках, как завоевание Византии. О гибели империи рассказывается в исторических сочинениях и хрониках, в мемуарах очевидцев и эпистолярной литературе, в народном эпосе и многочисленных «Плачах»¹. Византийские историки и поэты, западноевропейские писатели и политические деятели, духовные сановники и воины, летописцы стран Восточной и Центральной Европы — каждый по-своему повествуют о потрясших их воображение последних днях некогда великой империи. Но никто из них не прошел в своих трудах и воспоминаниях мимо этих событий, никто не остался к ним безучастным.

Византийские писатели самых разных идейно-политических направлений единодушно восприняли падение Константинополя как величайшее бедствие, свидетельствующее об изменчивости

человеческого счастья². Не менее сочувственный отклик гибель Византии нашла в странах Восточной Европы. На Руси широкую известность приобрела упомянутая выше «Повесть о взятии Царьграда» Нестора Искандера — произведение большого драматизма и эмоционального накала. Судьба автора повести была столь же трагична, как и описанные им события: русский пленный в стане турок, он принужденбыл воевать против греков, которым сочувствовал всей душой³. Не меньшую популярность в Русском государстве получил перевод «Плача» на взятие Константинополя турками византийского писателя Иоанна Евгеника⁴.

Нашли отклик падение Константинополя и войны Византии с турками и в русском фольклоре. Сохранилась, например, былина о том, как Илья Муромец отправился выручать Константина Боголюба от Идолища Поганого.

С глубоким горем и возмущением оплакивали гибель Константинополя грузинские и армянские хронисты. Грузинский летописец Артохил расценивал это событие как общее бедствие для всего христианского мира, которое вместе с тем приблизило угрозу турецкого завоевания для самой Грузии и Армении. В армянских стихотворных хрониках XV в. (Абраама Анкирского и Аракела Багешского) с высокой лиричностью и жизненной правдой выражено горе армян-современников, вызванное гибелью великого и прекрасного города Стимбола (Константинополя-Стамбула), и передан ужас

очевидцев, рассказавших потомкам о зверствах турок

⁵

. Аракел Багешский с грустью противопоставляет былое величие Византии ее современному унижению.

^{«Окружили тебя неверные,}

И осквернили

^,

Византия

^{Стала посмешищем- ты ,}

Византия

^.

Для соседей язычников

Как виноградник роскошный

^,

^Ты

цвела, Византия, ,

Сегодня плод твой стал

₆

негодным

Колючкой стал

^,

Византия

^»

Чувством полного понимания всей меры бедствий греков и сострадания к ним проникнуты

произведения славянских летописцев и писателей, современных этим события⁷. Сочувствие к судьбе Византии на Руси, в Грузии, Армении и других странах Юго-Восточной и ВосточнойЕвропы было обусловлено не только вероисповедными, но и политическими причинами. Турецкая агрессия угрожала непосредственно Грузии и Армении, а через причерноморские степи — также и Руси. Героическая борьба народов юго-востока Европы против турок и гибель Византии в сочувственных тонах описана у венгерского хрониста Туроци и у польского историка XV в. Длугоша, но эпопея взятия Константинополя здесь, естественно, отступает на второй план перед подвигами венгерских и польских королей и рыцарей в их войнах с турками. Слух о падении Византии достиг и других стран

Центральной Европы

⁸

.

Несколько иным, чем в странах Восточной и Центральной Европы и государствах Закавказья, было отношение к завоеванию Византийской империи в странах Западной Европы. Известие об этом обеспокоило правителей западноевропейских государств и высшее католическое духовенство, но не породило большого сочувствия. К страху западноевропейских феодалов и католических прелатов, вызванному возможностью расширения турецкой экспансии, примешивалась известная доля злорадства в отношении упрямых схизматиков-греков, так и не пожелавших склонить головы перед властью папы и монархов Западной Европы.

Враждебные грекам настроения усиленно разжигались папским престолом и наложили свой отпечаток на большинство сочинений латинских историков об осаде и взятии Византии турками. Лейтмотивом этих сочинений при изображении катастрофы, постигшей Византийское государство, является идея возмездия за отступничество греков от «истинной веры». Латинские авторы пытаются оправдать западноевропейские державы, которые не подали руки помощи гибнущей Византии⁹.

Знаменательно, что почти все собственно турецкие источники, прославляющие великие подвиги Мехмеда II Завоевателя, были написаны много позднее его правления. Так, известная турецкая хроника Саад-эд-Дина (Хаджи-Эфенди) «Венец летописей» была создана спустя почти целое столетие послевзятия Константинополя турками. К более позднему времени относятся также и рассказ турецкого хрониста Евлия Челеби о падении Византии и сообщения ряда других турецких источников¹⁰. Все эти источники передают скорее уже сложившуюся традицию, своего рода канон в изображении самого Мехмеда II и его царствования. О непосредственном же восприятии событий, связанных с падением Константинополя, в самой Турецкой державе мы не имеем достаточно четкого представления. Несомненно, завоевание Византийской империи чрезвычайно подняло престиж султана и боевой дух его армии, хотя Мехмеду II пришлось вскоре встретиться с немалыми трудностями, связанными с организацией управления завоеванной территорией. Пробел в собственно турецкой историографии XV в. должен был, по-видимому, возместить исторический труд туркофила Критовула (см. выше).

Однако панегирик оказался недостаточно льстивым и не пришелся по вкусу турецкому деспоту. Сочинение Критовула при жизни автора осталось неизвестным, затерявшись на долгие годы среди рукописей Серальской библиотеки.

В многочисленных исторических и литературных произведениях, современных взятию Константинополя турками или близких по времени, дается самое разнообразное объяснение причин гибели Византийской империи¹¹. Этот вопрос почти в равной степени волновал многих писателей XV в. Подавляющее большинство историков давало провиденциалистское объяснение причин катастрофы, постигшей Византию, видя в ней «перст божий», наказание греков за грехи. Различия в этих естественных для того времени взглядах на причинную связь исторических событий проявлялись по большей части лишь в нюансах политического характера. Большинствоисториков католического направления утверждало, что кара божья постигла Византию за отступничество схизматиков-греков от «истинной веры» (Леонард Хиосский, Убертин Пускул и другие). Отдельные византийские авторы видели в трагедии Византии возмездие провидения за преступления дурных правителей империи (Халкокондил, отчасти Критовул).