История Византии. Том III
Шрифт:
Некоторые писатели объясняли причины этого бедствия грехами всех христиан, отданных ныне божьим попущением на поругание туркам (армянские хронисты, Нестор Искандер).
Несколько более прогрессивной для своего времени была историческая концепция о закономерной, фатальной смене мировых держав в истории человечества, высказанная византийскими историками, испытавшими на себе влияние гуманистических веяний.
Однако наряду с провиденциалистским, чисто религиозным объяснением общих причин падения Византии, в трудах современников встречается немало вполне рационалистических трезвых объяснений отдельных фактов, связанных как с международными событиями, так и с социально-экономическим и политическим положением в империи.
В чем же заключались действительные
12
.
Весь ход событий показал бесспорное превосходство военных сил турок по сравнению с силами греков. Чисто военный фактор играл огромную роль в исходе исторической драмы, затянувшейся почти на два столетия. Воинственная, сплоченная армия турок, впитавшая в себя лучшие воинские контингенты покоренных народов, оснащенная сильной артиллерией и одушевленная религиозным фанатизмом, была не только во много раз многочисленнее, чем византийская, она была также более боеспособной, чем отряды наемников-кондотьеров или разрозненные феодальные ополчения Византийской империи.
Военное превосходство над турками византийцы и итальянцы сохраняли лишь на море. Однако во время последнего акта трагедии империи, в условиях осады Константинополя,
византийско-итальянскому флоту негде было развернуться, и это превосходства не могло быть использовано в полной мере. Бесспорно, впрочем, и то, что мощь турецкой армии была относительной. В сравнении с войсками ослабевшей Византии и раздираемых внутренними междоусобицами славянских стран Балканского полуострова, явный перевес находился на стороне турок. Иногда этот перевес появлялся ив столкновениях с крупными, но плохо организованными армиями западных крестоносцев. Но когда дело дошло до схватки с войсками Тимура, турки потерпели полный разгром при Анкире. Да и в боях со стойкими, охваченными патриотическим духом отрядами Яноша Хуньяди и Скандербега османские армии часто терпели жестокие поражения. Военное превосходство турок над Византией, таким образом, объясняется не столько могуществом Османской империи, сколько внутренней слабостью Византии и других балканских государств.
Решающую роль в ослаблении, а затем гибели Византии сыграли, конечно, внутренние причины. Главной из них был экономический упадок как деревни, так и города, разорение крестьянства и городских масс страны. Крушение экономики империи было ускорено проникновением иностранных, в первую очередь итальянских, купцов во все сферы экономической жизни Византии. Их деятельность тормозила дальнейшее развитие производительных сил. Политика покровительства иностранцам, вся недальновидность которой с особой силой проявилась во время осады Константинополя, послужила также одной из причин его гибели.
Подобно червоточине, венецианский и генуэзский торговый капитал подточил изнутри Византийскую империю, лишил ее жизненных сил и былых богатств. Византийской торговле и ремеслу был нанесен непоправимый ущерб, ослабло, а затем рухнуло господство Византии на море. Крупнейший мыслитель угасавшей Византии Георгий Гемист Плифон призывал правительство перейти к протекционистской политике, чтобы оградить подорванное ремесленное производство от пагубной конкуренции итальянцев, «Для нас будет значительно более достойным, — писал он, — если мы обойдемсяместными тканями, чем если мы будем чужеземные ткани считать лучшими, чем отечественные»13.
Большое значение имело также засилие феодалов в экономике и их неограниченное господство во всех сферах политической жизни и управления государством. Феодальный произвол привел к крайнему обострению социальных противоречий в византийском обществе накануне и в период турецкого завоевания. Разгром движения зилотов и разгул реакции еще более ухудшили внутриполитическое положение в стране. Византийские писатели XIV—XV вв. рисуют картину поразительной близорукости и своекорыстия политики правящего класса империи. Турецкое завоевание развертывалось на фоне бесконечных междоусобиц и дворцовых переворотов, беспрерывной чередой сменявших друг
Открыто предательскую позицию занимала часть феодальной знати и купечества Византии, принадлежавшая к туркофильскому течению. Социальной опоры в широких народных массах империи это течение не имело. Правда, стремясь ценою измены спасти свою власть, знатные ренегаты иногда использовали в своих интересах недовольство населения засильем итальянцев, однако большого влияния на народные массы они не имели14, Более того, можно предположить, что многие византийские феодалы рассчитывали, опираясь на турок, подавить народные движения в Византии15, как Кантакузин и его партия столетие назад с помощью турок подавили восстание населения Фракии. Там, где турки встречали какое-либо сопротивление, его оказывали именно народные массы империи. Так было и в дни решительного штурма Константинополя, и во время завоевания Пелопоннеса. Однако приниженный и угнетенный своими феодальными сеньорами и правительственным чиновничеством народ Византии не был сплочен и организован для борьбы со столь сильным врагом, как турки.
Историческая трагедия Византийскогогосударства состояла в том, что в нём не нашлось ни одной подлинно патриотической партии, способной повести народ на борьбу с турецкими завоевателями. Правящие феодальные и церковные круги Византии не только не смогли возглавить широкие народные массы, но оказались неспособными восстановить единство в своих собственных рядах. В момент, когда требовалась консолидация всех сил государства, в нем всюду царили раскол и вражда, взаимная подозрительность и неверие в себя. Попытки последнего императора, человека лично храброго и честного, опереться на население столицы оказались запоздалыми; близорукая политика его предшественников обрекла их на неудачу.
Внутренние затруднения Византийского государства усугублялись сложной международной обстановкой, которая в этот период складывалась не в пользу греков. В атмосфере нараставшей турецкой опасности центральным вопросом всей внешней политики Византии XIV—XV вв. был поиск союзников. Однако все усилия византийского правительства заручиться поддержкой папы и феодалов Европы были бесплодными. Европа спорадически посылала против турок ополчения, но судьба их была плачевна главным образом из-за отсутствия единства в рядах самих крестоносцев. Организации действенного отпора турецким завоевателям мешали, в частности, бесконечные распри среди западноевропейских сеньоров. Византийский историк Сфрандзи довольно трезво говорит о причинах, по которым Запад не смог оказать реальной помощи Византии: «Многовластие итальянских и других западных владетелей — причина того, что они не имеют единого начальника и среди них нет единомыслия... Они много совещаются, рассуждаюти спорят, но мало делают...»16.
Немалую роль в задержке помощи сыграла и злая воля давних врагов Византии, которых было немало среди католических прелатов и государей Запада, мечтавших не о спасении империи, а о захвате ее наследства. Искандер был убежден в коварстве правителей некоторых западных держав в отношении к Византии. «А фрягове не восхотеша помощи дати, — пишет он, — но глаголахту в себе: "не дайте, да возмут и турки, а у них мы возмем Царьград"»17.
Союзы Византии со славянскими государствами Балканского полуострова были эпизодическими и непрочными как из-за отсутствия доверия с обеих сторон, так и из-за внутренних разногласий внутри самих балканских стран.