История Византийской Империи. Том 3
Шрифт:
Беренгарий, как и его предшественники, желал поддержать сношения с византийским правительством. С своей стороны Константин Порфирородный не хотел терять своего влияния в Италии и поощрял Беренгария отправить в Константинополь посольство, «чтобы царь мог доказать ему свое расположение». Таковы были взаимные отношения около 948 г., когда из Константинополя был отправлен в Италию некто Андрей, комит царского двора /, имевший целью, между прочим, поддержать Лотаря перед всесильным тогда Беренгарием /. В это время выступает на сцену Лиудпранд, которому суждено было впоследствии играть выдающуюся роль в итальянско-византийских отношениях.
«Тогда Беренгарий, — читаем в его истории, — с свойственным, ему коварством обратился к моему отчиму, под кровом которого я тогда жил, со следующими словами: «Сколько бы я дал, чтобы твой пасынок знал греческий язык. Константинопольский император просит меня отправить к нему посланника, и я не могу найти для того никого другого, кто бы лучше твоего пасынка был для того пригоден как по твердости характера, так и по дару красноречия. Он легко там научится греческому языку; ты сам знаешь, с какой легкостью он успел изучить латинский язык еще в отроческие лета».
Так решена была дипломатическая миссия Лиудпранда, который много еще в детстве слышал об византийском дворе от своего отца и отчима и который хорошо был подготовлен семейными традициями к путешествию в Константинополь. В августе он отправился из Павии в Венецию, а в сентябре прибыл в Константинополь, поразивший его своей оригинальностью, роскошью и неслыханными диковинками. Он описал весьма подробно свое пребывание в Константинополе (10), причем весьма живыми красками изобразил великолепный прием, сделанный тогда же прибывшим послам Оттона I и короля испанского. Рядом с ними скромный представитель итальянского короля, который
Но прежде чем говорить о столкновении Восточной и Западной империи из-за южноитальянских интересов, необходимо бросить взгляд на отношения к Фатимидскому калифату.
В Сицилии в это время складывались дела весьма неблагоприятно. В горных областях на юг от Мессины было еще несколько укрепленных мест, не признававших над собой власти сицилийского эмира, который зависел от фатимидского калифа в Кайруане. Византия была в занимающее нас время обязана к уплате ежегодной дани в пользу египетских Фатимидов, сначала в 22 тысячи номисм, а при вступлении на престол Никифора — вполовину этой суммы. После одержанных над восточными мусульманами побед Никифор нашел унизительным уплату этой дани и, полагаясь на вполне понятные симпатии христианского населения на острове, не прочь был вступить в открытую войну с сицилийскими арабами. Но враждебные здесь отношения сопровождались потерями для византийского стратига: арабы отняли Таормину и почти лишили греков прочных позиций на острове. Оставалась теперь лишь пользовавшаяся недоступным положением крепость Раметта, расположенная в гористой местности в небольшом расстоянии от Мессины. Арабы решились завладеть и этим последним убежищем греческой свободы, где нашли себе приют и многие христиане после взятия Таормины. Гассан ибн-Амар осадил Раметту в августе 96З г., т. е. почти в то самое время, как Никифор Фока вступил на престол. Не желая допустить окончательного торжества мусульман на острове, царь снарядил флот и снабдил его достаточными военными средствами. Во главе экспедиции поставлен был патрикий Мануил Фока, дядя Никифора, но в качестве начальствующего морскими силами к нему был присоединен протоспафарий евнух Никита. Оба эти командира оказались весьма неспособными для исполнения возложенной на них задачи, и остается до сих пор непонятным, как мог им доверить Никифор, имевший у себя немало опытных и испытанных уже в войне с восточными мусульманами вождей, столь важное и ответственное дело. Таким образом, весной 964 г. из Константинополя был отправлен значительный военный отряд, в котором считали до 40 тысяч пехоты и конницы, для освобождения осажденной Раметты и вместе с тем для усиления греческого влияния в Сицилии. Но византийскому отряду предстояло здесь бороться с крайними затруднениями, столько же зависевшими от количества военных сил, выставленных против него по приказанию калифа, сколько от условий местности, где находилась Раметта. Прежде всего можно заметить, что евнух Никита и патрикий Мануил действовали как будто независимо один от другого. Первый быстро овладел Мессиной, Таорминой, Леонтини и Сиракузами и везде должен был оставить небольшие гарнизоны, чем ослабил свои силы. В это же время патрикий Мануил во главе конного отряда поспешил на выручку Раметты, которая хотя и находилась вблизи Мессины, но отделена была высокими горами и находилась в местности, почти недоступной для конницы. Здесь 25 октября Гассан ибн-Амар нанес грекам страшное поражение. в котором погиб и сам предводитель их патрикий Мануил. Следствием этого было, что Раметта не могла дольше держаться и сдалась арабам; скоро затем греки были вытеснены и из других городов, занятых в начале осени. Единственным прибежищем для греческого населения, теснимого со всех сторон, оставался флот, который держался некоторое время в Ретиуме. Но когда византийский флот начал отступление, на него напали арабы в Мессинском проливе и истребили его без остатка. Таким образом, первое предприятие Никифора против западных мусульман окончилось полной неудачей: последняя защита греческой независимости на острове Сицилии пала и арабы в сознании своей блестящей победы на суше и на море начали еще смелей тревожить своими набегами византийские города и селения в Южной Италии. Несмотря на испытанное поражение, к которому привыкший к победам царь Никифор не мог относиться с равнодушием, он не продолжал войны из-за Сицилии, напротив, употреблял все меры к тому, чтобы посредством мирных соглашений и всяческих уступок привлечь на свою сторону египетского калифа и обезопасить себя на некоторое время со стороны африканских арабов. Это была политическая необходимость, которая находит себе объяснение в германском движении в Южную Италию или в политике Оттона I.
Немецкий король Оттон I приведен был в Италию вследствие особого рода протектората, который принадлежал немецкому королю над детьми Рудольфа II Верхнебургундского. Когда Беренгарий Иврейский по смерти Лотаря объявил себя королем и, устранив права вдовы Лотаря Адельгейды, подверг ее заключению, в Германии началось сильное движение в пользу итальянских дел. Мысль об освобождении Адельгейды и подчинении Северной Италии была первым побуждением для похода Оттона I в Италию. Короновавшись в Павии ломбардской короной, Оттон женился на вдове Лотаря Адельгейде и тем утвердил свои права на господство в Северной Италии. Между тем в Риме положение политических партий необходимо требовало постороннего вмешательства. По смерти Альберика, управлявшего духовными и светскими делами в качестве «князя и сенатора Рима», во главе стал сын его Октавиан, который в 955 г. вступил на папский престол под именем Иоанна XII. Этот князь-папа, при всем своем нравственном ничтожестве и склонности к распутной жизни, не был чужд честолюбивых притязаний и стремился к осуществлению старых прав Рима на основании мнимого дара Пипина. На севере его планы встретили отпор в Беренгарий, который не только не соглашался уступить ему провинции Романию и Эмилию, но, напротив, угрожал ему нападением на Рим. Тогда папа обратился за помощью к Оттону, обещая ему вместе с тем разрешение вопроса об императорской короне, к которой так страстно стремился Оттон I. В 962 г. Оттон вступил в Рим и 2 февраля торжественно короновался императорским венцом в храме св. Петра. Этим восстановлением Священной Римской империи германской нации начинается непрерывная связь Германии с Италией и вместе с тем столкновение интересов Восточной и Западной империи. Ожесточенная борьба, которую должен был выдержать новый римский император с римской аристократией, в течение шести лет не позволяла ему достигнуть осуществления его заветных планов в Риме. Наконец, в 966 г., в четвертый раз пришедши в Рим, он восстановил на папском престоле Иоанна XIII и подверг суровой каре виновников постоянной смуты. Недовольные распоряжениями Оттона, папа и римские знатные дворяне сносились с византийским императором и подстрекали его к решительным мерам. Уже папа Иоанн XII снарядил подозрительное посольство в Константинополь, которое, однако, было остановлено в Капуе. В этом посольстве главная роль принадлежала епископу Закхею и болгарину Залеку. По донесению приверженцев немецкой партии, это посольство имело целью поднять против Германии греков и угров. Больше успеха имело посольство, отправленное Адальбертом и имевшее предметом предложить византийскому императору союз для борьбы с Оттоном. Но в Константинополе имели основание не доверять Адальберту; и притом в архивах империи хранились следы недавних мирных сношений с германским королем (11). Взгляды на итальянскую политику Оттона, однако, должны были измениться в Константинополе, когда Оттон настойчиво стал домогаться преобладания в Италии и когда стал угрожать вассальным княжествам, зависевшим от восточного императора. В Константинополе не могли не понять серьезной опасности, в особенности тогда, когда Оттон возобновил традиционные притязания Каролингов.
/ Три большие нации: греки, сарацины и немцы — встретились на почве итальянского полуострова. Южная Италия, северней Апулии и Калабрии, занята была лангобардскими княжествами, между которыми Беневент играл первостепенное значение. Разделение этого княжества на части сопровождалось соперничеством между ними (Беневент, Салерно, Капуя), которое вызвало утверждение в Средней Италии сарацин. Опустошения сарацин вызвали первые попытки к соглашению между восточным и западным императором. Но слишком была ненадежна устойчивость и продолжительность возникавших на этой почве соглашений, так как на место ослабевшей власти сарацин неминуемо усиливалось или греческое, или немецкое влияние в Италии. И взаимодействие двух империй нарушалось всякий раз, когда одна из них казалась другой более опасной, чем сами сарацины. В X в., несмотря на скупые средства, отпускаемые на войну с арабами, и на слабое действие флота, все же Византия значительно окрепла в Южной Италии. Республика Амальфи и Неаполь пользовались полной независимостью, Беневент, Салерно и Капуя были в вассальных отношениях к Византии. / Опираясь на укрепление города Бари, владея флотом, какого Западная империя не имела, Византия ревниво оберегала в Италии свои интересы и всегда готова была приостановить успехи германского императора, если они угрожали ее исконным притязаниям, которые простирались на Беневент и Капую. Между гем с точки зрения каролингских взглядов, которые воспринял Оттон, в понятие «regnum italicum» необходимо входит вся итальянская территория (12). С гех пор как Римский папа и князья Северной и Средней Италии признали свою зависимость от римского императора германской нации, герцоги Беневента и Капуи (Пандульф) и Салерно (Гизульф), пользуясь соперничеством двух империй, постепенно освободились из-под влияния восточного и западного императоров и утвердили свою власть в стране при помощи богатых и могущественных монастырей Монте-Кассино и Вольтурно, которым в свою очередь они давали земельные пожалования и привилегии. / Но, с другой стороны, постепенное усиление германской партии в Средней Италии и соперничество между среднеитальянскими герцогами должно было естественно вовлечь их в политический переворот, вызванный походами в Италию Оттона I. Герцог Пандульф переходит на сторону германской партии и становится приверженцем римского императора./ Когда в начале 967 г. Оттон прибыл в Рим, герцог Беневента и Капуи был в числе князей, давших западному императору присягу на верность, и император с своей стороны щедро вознаградил Пандульфа, пожаловав ему маркграфство Камерино и Сполето. Таким образом, вследствие искусного применения к обстоятельствам герцог Беневента соединил в своих руках Капую и Сполето и сделался самым могущественным государем в Средней Италии.
Хотя Никифора Фоку слишком занимали восточные дела, но он не мог не оценить значения подготовлявшихся событий и отправил к Оттону посольство с предложением союза и дружбы. Это посольство представилось западному императору в Равенне и принято было в торжественной обстановке. Трудно судить о том, в чем состояли поручения Никифора к императору Оттону: судя по ходу обстоятельств, можно думать, что восточный император тогда был занят мыслью о заключении тесного союза с Фатимидами и что вообще в данный момент он не мог создавать себе затруднений на западной границе (13). Лишь в течение 967 г. в Константинополе могли быть получены точные сведения об окончательной победе Оттона над революционной партией в Риме и в особенности — к чему не должен был оставаться равнодушным царь Никифор — о движении Оттона в Беневент. Точно так же не раньше лета 967 г. Никифор мог получить сведения об измене герцога Беневента и Капуи и об увеличении его владений насчет соседних княжеств. Именно известия об этих событиях заставили его отменить поход на Восток и предпринять движение в Македонию, где им и был принят посол Оттона венецианец Доминик.
Получив через посредство Доминика заверения, что Оттон не намерен вносить войну в провинции, принадлежавшие в Италии византийскому императору, Никифор возвратился в столицу и отправил в Италию второе посольство, которое встретило Оттона в январе 968 г. в Капуе. Ближайшим предметом переговоров был теперь вопрос о брачном союзе между сыном Оттона I и византийской принцессой Феофано, дочерью Романа II. Как новый носитель короны римского императора, Оттон приписывал большое значение этому союзу, надеясь таким образом устранить как подозрения со стороны Никифора, так и могущие встретиться затруднения в Италии. Но нужно признать, что избранный Оттоном способ скорей достигнуть предположенной цели оказался далеко не удачным. Весьма возможно, что послы Никифора ставили некоторые условия для заключения брака и, во всяком случае, не давали решительного согласия на это, но император Оттон пришел к мысли принудить Никифора к уступчивости угрозой напасть на византийские владения в Южной Италии. И пока еще переговоры продолжались с той и другой стороны, германское войско из Беневента направилось к главному городу фемы Лангобардии, к Бари. В марте 968 г. Оттон был уже под стенами Бари, но, не приступая к серьезным мерам против этого города, поспешно отступил назад. Оказалось, что без флота нельзя надеяться на успешную блокаду Бари и вообще предприятие, на которое так неосторожно пошел Оттон, было сопряжено с такими трудностями, о которых он не имел представления.
При подобных обстоятельствах, которые не могли не раздражить царя Никифора и не поселить в нем основательных подозрений в искренности Оттона I, выступает посредником между восточным и западным императором епископ Кремонский Лиудпранд, назначенный во главе германского посольства возобновить переговоры о брачном союзе.
Лиудпранд происходил из лангобардской семьи, которая занимала довольно важное служебное положение. Отец его был на службе у короля Гуго (926–947) и раз исполнял дипломатическое поручение в Константинополе (927). По смерти отца Лиудпранд состоял в капелле короля, где получил школьное образование. Когда Гуго потерял престол, Лиудпранд перешел на службу к Беренгарию, у которого пользовался большим доверием в качестве его секретаря. В 949 г. он отправлял по поручению своего короля посольство в Константинополь. Вследствие неизвестных причин около 956 г. Лиудпранд оставил Беренгария и перешел на службу к Оттону. Как знаток греческого языка, которому он научился во время пребывания в Константинополе, и как единственное, может быть, лицо, которое имело между греками личные связи, Лиудпранд был самым подготовленным и наиболее способным человеком для исполнения весьма деликатного поручения при константинопольском дворе [140] . Сделанный Лиудпрандом доклад об его миссии в Константинополе составляет беспримерный исторический источник, с которым ничто не может сравниться по реальности, остроумию и широкой осведомленности по вопросам, которых он касается [141] .
[140] Сведения о нем черпаются из его сочинения «Аntapodosis» (изд. Сеrtz — Моnum. Germaniae. S. III). Посольство в Константинополь изложено им же самим в сочинении «Legatio».
[141] Мы принуждены были пожертвовать этим памятником с большим сожалением за недостатком места.
Переговоры, ведение которых принял на себя Лиудпранд, не привели к желанным результатам. Причиной этого был частию неверный тон, принятый германским послом по прибытии в Константинополь, частию допущенные самим Оттоном ошибки. В то время как Лиудпранд уверял Никифора в дружбе и преданности к нему его августейшего повелителя, сам Оттон, не получая никаких известий о ходе дел в Константинополе, продолжал поход в Апулии и Калабрии. Весьма поэтому возможно предполагать, что царь Никифор недоверчиво относился к миссии Лиудпранда, подозревая, что он или не имеет достаточных полномочий, или желает выиграть время. Между тем как Лиудпранд, униженный и оскорбленный своей неудачей, томился в ожидании разрешения возвратиться на родину, император Оттон осенью 968 г. предпринял новое движение в Апулию, с тем чтобы, как он выражался, «воссоединить с нашим итальянским королевством эту страну, отнятую греками». Герцог Беневента и Капуи Пандульф принимал участие в этом походе, на него даже возложена была обязанность главнокомандующего всем отрядом немцев и лангобардов, приступившим к осаде города Бовино. Нельзя сказать, что немцы нашли беззащитной Апулию. Занимая внутренние города и селения, они должны были оставлять за собой береговую полосу, защищаемую флотом. Независимо от того из Константинополя посланы были подкрепления, о чем и до Лиудпранда дошли слухи, как видно из его доклада. Как опасна была для немцев Южная Италия, видно из того, что смелый удар Оттона в 969 г. окончился полным поражением немецкой партии. При Бовино германский отряд и союзники Оттона были разбиты византийцами, сам Пандульф попался в плен и в цепях был отправлен в Константинополь. Не должно считать отсутствие флота главной причиной этого поражения германцев. Несомненно, Византия опиралась на симпатии местного населения, которое за ней признавало законные права на господство в Южной Италии и за византийским царем неотъемлемое право на императорский титул. После поражения немцев при Бовино византийский стратиг Евгений идет на север, где ему был выдан Сикенольф, и затем осадил Капую. На сторону греков становится неаполитанский герцог, и, таким образом, в Средней Италии снова усиливается влияние Византии: герцоги Неаполя и Салерно признали себя вассалами Византии, области Беневента и Капуи подверглись опустошению. Оттон в 970 г. повторил поход в Южную Италию, но в северной Апулии снова встретил сопротивление под стенами Бовино. Смерть Никифора в декабре 969 г. и вступление на престол Иоанна Цимисхия дали новое направление так неблагоприятно складывавшимся отношениям между двумя империями. Новый император не хотел обременять свое и без того нелегкое положение такими затруднениями, которых можно было избежать. Дела в Сирии принимали серьезный оборот, на севере угрожал русский князь Святослав, внутри страны было большое недовольство и раздражение, вызванное голодом.