История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5
Шрифт:
«Ших-Али-хан дербентский, – писал Глазенап, – по свойственной маловерности восточным народам, переменил свои расположения, льстя себя пустыми обещаниями Баба-хана, о утверждении его владельцем всех приморских ханств. Однако же, с приближением моим к его владениям, полагаю, что он паки возвратится к прежним намерениям».
Сладострастный и развратный Ших-Али-хан хлопотал только об удовлетворении собственных прихотей и не заботился о благе своих подданных. Торговля упадала, он умножал налоги, расточая их на красивых невольниц и лучшие вина. Распутство его не имело пределов: он силой похищал лучших красавиц дербентских, отнимал жен от мужей, чтобы потом, после удовлетворения своей страсти, отослать их с поруганием в свои жилища. «Ни слезы добродетельных красавиц, – говорит современник, – ни бешенство мужей, ни просьбы матерей – ничто не смягчало сладострастного деспота; он с злобным смехом смотрел на отчаянные лица жертв своих, хладнокровно внимал крику мятущихся граждан и в часы ярости своей лишал жизни знаменитых беков, против него вопиющих» [79] .
79
Известие о взятии Дербента, изд. 1806 года.
Зная, что жители Дербентского ханства тяготятся своим ханом и желают избавиться от его ига, Глазенап торопился воспользоваться таким настроением туземного населения. 2 июня он прибыл в лагерь, принял начальство над собранными там войсками и на другой день выступил в Дагестан. В то же время начальнику каспийской флотилии приказано было снарядить сколь возможно более судов к выступлению в море. Посадив на суда батальон Севастопольского полка и нагрузив несколько орудий и часть провианта, эскадра должна была следовать к Дербенту и далее к Баку, для производства демонстраций и для содействия сухопутным войскам.
На походе Глазенап узнал, что почетные старшины и народ дербентский, будучи озлоблены поступками и развратным поведением Ших-Али-хана и притом опасаясь, чтобы русские войска не уничтожили созревший уже на полях хлеб, решились покориться. Такому решению дербентцев много содействовал своими внушениями Мегдий шамхал Тарковский, жена которого, Чиган-ханум, была прямой наследницею Дербентского ханства. Она была законная дочь бывшего владетеля Фетх-Али-хана, тогда как владевший ханством Ших-Али был рожден от наложницы.
Еще ранее движения Глазенапа шамхал присоединил к нашему отряду свои войска и отправил в Дербент преданных ему лиц, работавших в его пользу. Они разглашали, что значительный отряд русских войск вступил уже в Дагестан и послан для разрушения города, так что единственное спасение для дербентцев есть покорность и предание себя великодушию императора. Последствием таких рассказов было волнение жителей, борьба партий, враждебных друг другу, и ссоры, едва не доходившие до драки.
Пользуясь всеобщим замешательством, Глазенап ускорил свое движение и скоро подошел к Дербенту. Страшась наказания, знатнейшие лица города просили Ших-Али-хана выйти навстречу русскому начальнику и покориться. Хан отверг предложение и намерен был запереть городские ворота, никого не выпускать из крепости и защищаться в ней с небольшой горстью наемных войск, собранных из разных мест Дагестана. Тогда один из главнейших беков, Али-Пенах, собрал себе партию, выгнал Ших-Али-хана из города и 21 июня отправил к Глазенапу тринадцать человек почетных депутатов с объявлением, что город и народ повергает себя во всегдашнее подданство русскому императору.
Прибыв в урочище Куцу, где находился наш лагерь, депутаты просили прислать как можно скорее русские войска в обеспечение жителей от нападения Ших-Али-хана.
Изменнический поступок бакинского хана с князем Цициановым был у всех в памяти, и Глазенап, опасаясь измены, не решался удовлетворить просьбе депутатов; но шеф 16-го егерского полка, генерал-майор Лихачев, уговорил его.
Зная переменчивость характера азиятцев, Лихачев убедил Глазенапа воспользоваться случаем и отправить вперед небольшое число казаков для занятия города. Он говорил, что всякая медленность здесь не у места и что колеблющаяся нерешительность может произвести недоверие к русскому войску. Глазенап предложил Лихачеву самому отправиться в Дербент.
– Честь – мой бог, – сказал он при прощании с окружавшими его, – я умру, если должно, чтобы я умер, заботясь о пользах отечества своего.
Сев на лошадь, он скрылся в ночной темноте с шестью депутатами, шестьюстами казаков и с одним орудием. Ему приказано было прежде всего занять замок Нарын-Кале, где был ханский дом.
Проехав в одну ночь около шестидесяти верст, Лихачев на рассвете явился под стенами Дербента и отправил депутатов в город с объявлением, что русские войска прибыли для его защиты. Жители огромной толпой вышли навстречу русским, и скоро между отрядом и городом образовалась живая улица, среди которой генерал-майор Лихачев проехал в замок Нарын-Кале [80] .
80
Известие о взятии Дербента. С.-Петербург, изд. 1806 года.
На следующий день весь отряд, около одиннадцати часов утра, подошел к Дербенту, где народ встретил его с хлебом и солью, а почетные старшины поднесли Глазенапу ключи крепости [81] . 23 июня, при огромном стечении народа, было совершено благодарственное молебствие, а на следующий день все жители приведены к присяге в главной мечети города.
Ших-Али-хан скрылся в горах, а потом переехал в Кубу, где кутил и пьянствовал. Он просил прощения и отказывался навсегда от ханства Дербентского, с тем чтобы ему даны были средства к существованию. Никто не верил ни чистосердечности его раскаяния, ни обещаниям, неоднократно нарушенным, и для хана не было уже возврата. Мегдий шамхал Тарковский в короткое время приобрел такое влияние в Дербенте, что жители сами просили об утверждении его своим ханом. В этом отношении агенты его действовали весьма ловко [82] .
81
Отношение Глазенапа князю Чарторижскому 26 июня, № 154. Арх. Мин. иностр. дел, 1 – 13, 1806–1807, № 5.
82
Из прошения дербентских жителей графу Гудовичу. Тифлис, арх. Гл. шт. Кавк. арм., Книга донесений 1807 года, № 247.
– Русские не имеют постоянства, – говорили они дербентцам, – и сколько раз они ни выступали в поход на Персию, всегда ворочались назад. Хотя вы и выгнали своего хана, но после возвращения русских потерпите от него притеснения. Полезнее всего для вас просить себе правителем шамхала, который защитит вас от всех притязаний бывшего хана.
Представители народа явились к генералу Глазенапу с просьбой утвердить Мегдия шамхала Тарковского ханом Дербентским. Глазенап обещал удовлетворить желание народа, и тем охотнее, что находил такое назначение в интересах России и согласным с видами нашего правительства.
«Будучи ханом, – писал он о шамхале, – все замыслы и предприятия соседственных горцев собственно уже тогда для своей пользы всегда будет открывать, имея на то способы и оные превращать в ничтожество. А Ших-Али-хана, конечно, поймает живого и доставит к нам; ежели не успеет в сем, то постарается, по своему обычаю, его умертвить. Сей есть самой развратной жизни человек» [83] .
Император Александр утвердил представление Глазенапа, и в сентябре 1806 года Мегдий шамхал Тарковский, владелец буйнакский и дагестанский, генерал-лейтенант русской службы, возведен, сам и потомственно, в достоинство хана Дербентского, под непосредственным покровительством и защитой России [84] . Мегдию предоставлено право пользоваться доходами с ханства, за исключением доходов с города Дербента, которые должны были поступать в казну. Он получил золотую медаль с бриллиантами, ценой в 5000 рублей; его приближенные и родственники осыпаны чинами, жалованьем и подарками, состоявшими из бархата, атласа, часов, цепочек и проч. [85] Одним словом, щедроты императора были так велики, что шамхал не мог на них не только рассчитывать, но и ожидать. «По особому к вам высочайшему благоволению, – писал впоследствии граф Гудович шамхалу, – имеете счастье пользоваться преимуществами перед всеми прочими ханами тем, что все прочие в знак подданства своего платят дань ежегодно по 8000 червонцев; вместо того, ваше превосходительство, сами от щедрот Его Величества изволите получать жалованья 6000 рублей в год» [86] .
83
Князю Чарторижскому, от 26 июня 1806 года, № 154. Арх. Мин. иностр. дел, 1—13, 1806–1807, № 5.
84
Высочайшая грамота шамхалу и обвещение дербентскому народу от 10 сентября 1806 года.
85
Письма Гудовича шамхалу 4 сентября и 6 декабря 1806 года. Акты Кавк. археогр. комиссии, том III, № 766 и 768.
86
10 ноября 1806 года, № 349. Исход, журнал.
Шамхал все-таки не был вполне доволен милостями императора и, как азиятец, был жаден и корыстолюбив до крайности. Благодаря за назначение его ханом Дербентским, Мегдий просил о пожаловании ему, в знак ханского достоинства, знамени; об освобождении дербентских деревень от всякой повинности и вноса податей и, наконец, об увеличении ему содержания, считая поручаемое недостаточным, – поелику, писал он, я имею много издержек относительно приготовления войск моих и других дел» [87] .
87
Графу Гудовичу, от 6 января 1807 года. Книга донесений, № 247.