История всемирной литературы Т.4

Бердников Георгий Петрович

Уже при жизни Карла II в английской общественной борьбе наметились две противостоящие группировки: защитники династии, преимущественно крупные землевладельцы и связанные с ними финансовые круги, с одной стороны, и довольно широкая буржуазная оппозиция — с другой. Со временем эти две группировки стали называться партиями тори и вигов. В своей борьбе и тори и виги постоянно апеллировали к народным массам, стараясь завоевать их поддержку. Но, даже и откликаясь иногда на эти попытки, английские трудящиеся активнее всего поддерживали различные религиозные течения и секты, чьи проповедники выступали против обеих партий, выдвинутых правящими классами.

Борьба между вигами и тори, не затихая ни на год, обострилась после смерти Карла II (1685). Расправы в

Англии и Шотландии усугубили недовольство монархией Стюартов. Королю Якову II не удавалось ни стабилизировать положение в стране, ни укрепить свои позиции. В Англии стала складываться ситуация, чреватая новой революцией. Испуганные этим тори, сторонники Якова II, и виги, его противники, пошли на тайный сговор и прибегли к иностранной интервенции. Штатгальтер Нидерландов Вильгельм Ораниен высадился с небольшим войском в Англии и, пользуясь полной растерянностью и паникой в придворных кругах, в 1688 г. покончил с режимом Стюартов. Программа веротерпимости, провозглашенная им, обеспечила ему поддержку широких народных масс, которые видели в нем восприемника протестантского государя, способного защитить народ от католических гонений.

Победа Вильгельма, однако, означала прежде всего победу правящих классов Англии, которые в рамках компромисса во имя сохранения монархии добились значительного усиления власти парламента, ставшего после победы Вильгельма ареной борьбы между тори и вигами. Оранская династия правила Англией уже на условиях значительно ограниченной монархии, вынужденной действительно считаться с парламентом.

События 1688 г. были названы в официальной английской историографии «славной революцией». Этот торжественный эпитет должен был отметить, что в отличие от революции 40-х годов события 1688 г. не вызвали кровопролитной гражданской войны и закончились мирным сговором соперничавших партий. На деле, однако, и этот компромисс между правящими классами Англии не привел к окончательному успокоению. После 1688 г. английский общественный строй становится отчетливо буржуазным, как бы ни были сильны в нем консерваторы-землевладельцы тори. В этих новых исторических условиях развертывается и новый культурно-исторический процесс, в ходе которого на рубеже XVII—XVIII вв. все большее значение получают просветительские тенденции. Наступала новая эпоха в истории английской культуры, отмеченная в литературе выдвижением Дефо и Свифта, Аддисона и Стиля.

ЛИТЕРАТУРА ПЕРИОДА РЕСТАВРАЦИИ.ДРАЙДЕН

Реставрация династии в 1660 г. не означала полной реставрации абсолютной монархии. Среди правящих кругов наряду с эмигрантами, которые вернулись из Франции, ничего не забыв и ничему не научившись, было много и тех, кто за четверть века до того готовил революцию и деятельно участвовал в ней. Рядом с лордами, ведшими свою родословную от нормандских рыцарей и англосаксонских князей, были и лорды совсем недавнего происхождения, заполучившие свои титулы и земли в годину гражданской войны. Вместе со знатью, старой и новой, в правительственные круги вошли и представители той новой аристократии банков, торговых компаний и биржи, которая набралась сил за годы республики и не собиралась расставаться с завоеванным положением, хотя она и была оттерта на задний план вернувшимися вельможами-эмигрантами.

Культурный процесс в годы Реставрации отражал сложности и противоречия в общественной ситуации. Карл II, человек, искушенный в политической борьбе и с большим пониманием изучавший борьбу французского абсолютизма за полновластный контроль над обществом, стремился сделать свой двор средоточием искусств, поощряемых к сотрудничеству с реставрированным режимом. С Карлом из Франции вернулся довольно значительный круг литераторов, составивших ближайшую придворную элиту, во многом подвластную французским влияниям, как классицистским, так и особенно прециозным.

Теоретические предпосылки мировоззрения, широко распространившегося в среде победившей новой знати, изложены были

уже в 1651 г. Гоббсом в его «Левиафане». Гоббс разработал хитроумную теорию государства, которое, оказывая давление на общество, могло бы совладать с господствующей в нем стихией — «борьбой всех против всех», выработав определенную тактику поддержания равновесия в том хаосе индивидуальных волеизъявлений и инициативы, который открылся Гоббсу в современном европейском мире. Основной функцией этой новой государственной машины, Левиафана, господствующего над миллионами своевольных индивидуумов, было подавление народных мятежей, вспыхивавших по всей Европе и за ее пределами в ту переходную эпоху. Гоббс видел это и в Англии, и во Франции, раздираемой Фрондой и крестьянскими восстаниями, и в Голландии. Он был убежден, что народ, этот «здоровенный, но злонамеренный парень», должен быть сдерживаем и подавляем любой ценой. Убедившись, что Кромвель действовал гораздо эффективнее, чем непоследовательные представители королевской власти во Франции, Гоббс оказался в Уайтхоле — резиденции лорда-протектора. Рационалистическая философия Гоббса принимала все более цинический характер у его многочисленных последователей, которые утрачивали ценную разоблачительную, объективную тенденцию Гоббса, но разделяли полностью его нигилистический взгляд на критерий разумного как на критерий, позволяющий человеку действовать, не считаясь ни с чем, кроме своей выгоды.

Гигантский призрак сверхгосударства — библейского зверя Левиафана, грезившийся Гоббсу, уже становился реальностью в королевской Франции и республиканской Англии, разделенной на ее двенадцать колен с генерал-майорами и продажным лордом Тэрлоу, министром внутренних дел при Кромвеле, во главе. Отчего бы королю Карлу было не продолжить здравую, с точки зрения Гоббса, государственную традицию Кромвеля? Гоббс не ошибался на счет причин, по которым недавние помощники Кромвеля теперь содействовали реставрации Стюартов: «здоровенный, но злонамеренный парень грозил им не меньше, чем эмигрантам».

Любопытна жизнь и творческая биография Уильяма Давенанта, человека с судьбой ренессансного героя. Сын оксфордского трактирщика, претендовавший на то, что его родной отец — Шекспир, Давенант обратил на себя внимание своими пьесами еще в канун революции и стал любимцем светской лондонской публики. Покинув Англию в годы революции среди самых первых эмигрантов, Давенант очутился затем в войске короля и за доблесть, проявленную при осаде Глостера, получил из рук Карла I свои золотые шпоры и рыцарское достоинство.

Карьера его продолжалась и в последующие годы в эмиграции. Там он был назначен губернатором острова Барбадос. Однако на пути к своему новому назначению Давенант попал в руки кромвелевских корсаров и оказался в тюрьме. Здесь он писал свою поэму «Гондиберт» (1651), где прославлял мудрого героя, мечтавшего о создании могучего государства, в котором царил бы вечный мир, поддержанный мечом. Поэма, монархическая по своему духу, видимо, имела для Давенанта тот же смысл, что и книга «Левиафан» для Гоббса. Давенант приходил к мысли о желательности и закономерности существования национального самодержавного режима. Усмотрев таковой в генерал-протекторстве Кромвеля, Давенант сумел затем освободиться из заключения (есть предание, что ему помог в этом Мильтон) и вернулся к литературной деятельности уже на родине.

С именем Давенанта связана попытка возрождения английского театра. Вопреки декрету парламента о запрете театральных представлений, Давенант добился разрешения поставить свою музыкальную драму «Осада Родоса», апофеоз христианского рыцарства, защищающего веру христову от турок (1656).

После этой первой постановки Давенант уже не оставляет работы в театре. В 1660 г. он возглавляет в качестве директора первый, восстановленный в полной мере лондонский театр, на сцене которого ставит пьесы поздних елизаветинцев, каролинцев и молодых авторов — новых корифеев британского театра. В последние годы своей деятельности Давенант даже брался за переделки пьес Шекспира, в частности «Макбета» и «Бури».