История всемирной литературы Т.5
Шрифт:
На общем фоне поэзии сарматского барокко привлекает внимание творчество А. Кемпиньского как продолжателя традиций народно-городской (совизжальской) поэзии и одного из первых в XVIII в. собирателей фольклора. Он и сам писал в стиле фривольных мазурских припевок. В этой части своего творчества Кемпиньский выступает как предтеча поэтов сентиментализма и рококо, которые обращались к фольклору в поисках новых тем и средств художественной выразительности.
Национальная драматургия как на школьной, так и на магнатской сценах находилась в упадке. Угасал народный (совизжальский) театр, еще в минувшем столетии сдавленный тисками католической цензуры и преследовавшийся властями. При дворе во время правления Августа II (1697—1733) предпочтение отдавалось веяниям, идущим из Франции. Как и в Дрездене, на семи варшавских сценах иностранные (преимущественно
Политическая литература, как и в прошлые времена, была весьма обширна. С 40-х годов, когда шляхта оказалась на грани экономического краха, а над страной нависла угроза потери независимости, в образованной среде появились первые призывы к исправлениям и усовершенствованиям. Бурную полемику вызвала брошюра короля-изгнанника, осевшего во Франции, тестя Людовика XV, С. Лещиньского «Глас свободный, свободу защищающий» (1749). Наряду с требованием создать регулярную армию, ограничить liberum veto, в ней заявлялся протест против узаконенного произвола шляхты над крепостными. Брошюра многократно переиздавалась в Польше и Франции, оставив значительный след в политической публицистике этих стран. Известность приобрел и трактат воеводы С. Гарчиньского «Анатомия Речи Посполитой» (1751), где критика дезорганизованной государственной системы сочеталась с яркими картинами упадка городов, крестьянской нужды, паразитизма духовенства. Автор тяготел к концепции абсолютизма и анализировал уроки реформ Петра I.
Новые, просветительские идеи приходят прежде всего из Германии. Это, по-видимому, было обусловлено как соседством и династическими связями, так и существованием многочисленных польских землячеств в Дрездене, в Лейпциге (свое значение имело и большое число немцев в польских городах среди промышленников, купцов, банкиров, ремесленников, печатников, медиков, гувернеров). Начинает складываться польская раннепросветительская философия recentiorum, основанная на учении Вольфа. Схоластическим авторитетам противопоставлялись Декарт и Гассенди, рационалистический эмпиризм Лейбница, эмпиризм Ньютона; были попытки реабилитировать систему Коперника. К концу правления Августа II формируется (во главе с С. Понятовским, отцом будущего короля-просветителя) партия европейски образованных магнатов Чарторыских, которые, ориентируясь в новых общеевропейских веяниях, видят необходимость реформ.
Распространению новых философско-эстетических и экономических течений способствовали научная периодика В. Митцлера де Колофа (50-е годы), ученика Вольфа и Готшеда, и развитие прессы (находившейся с 30-х годов в руках иезуитов). Большую роль в расширении культурных горизонтов и возрождении некоторых прерванных Контрреформацией (вторая половина XVII в.) ренессансных традиций сыграла первая публичная библиотека (1747), созданная на личные средства канцлером, епископом краковским, меценатом А. С. Залуским (1695—1754) совместно с братом Ю. А. Залуским (1701—1773) — епископом киевским, крупнейшим библиофилом, эрудитом и посредственным поэтом. При библиотеке братья пытались создать научное общество, причем образец они видели не на Западе, а в основанной Петром I Петербургской Академии, призванной служить не только науке, но и делу общественных реформ.
Ю. А. Залуский сплачивает единомышленников, издает произведения некоторых писателей национального возрождения и 5-томное собрание современных поэтов (1752—1756). На общем фоне сарматского барокко Ю. А. Залуский выделяется своим увлечением французским классицизмом. Он переводит сатиры Буало, интересуется творчеством Мариво и Вольтера. Прогрессивная деятельность сочеталась у Залуских, деятелей переходного периода, с типично контрреформационными воззрениями (что отражалось в самом сарматско-барочном стиле их творений). В подобном свете предстает и воевода Ю. А. Яблоновский — человек с европейским образованием, член нескольких академий, автор исторических трактатов, поэт и основатель научного общества «Societas Jablonoviana» в Гданьске в 1761 г. (переведенное в 1768 г. в Лейпциг, это общество существует там по сей день).
ПРЕДШЕСТВЕННИКИ ПРОСВЕЩЕНИЯ
Одним из основных объектов борьбы кануна просветительского перелома (40—60-е годы) становится система образования, находящаяся в ведении монастырей. Поиски новых путей связаны с деятельностью Станислава Конарского (1700—1773). Выходец из обедневшей шляхты, преподаватель поэтики и риторики в варшавском колледже ордена пиаристов, Конарский выступал за светский характер воспитания, предлагая создать специальное государственное учреждение, которое приняло бы систему образования под свой контроль. В 1740—1753 гг. он в духе своих идей реформирует школы пиарского ордена, вводит в программу польский и иностранный языки (преподавание велось на латыни), уделяя особое внимание естественным и точным наукам, географии и истории.
Бурю протестов у защитников феодальной старины и противодействие реакционной части духовенства и папского нунция вызвала также политическая деятельность Конарского. Его идея просвещенного абсолютизма была изложена в четырехтомном трактате «О действенном способе проведения совещаний» (1760—1763), где наряду с критикой магнатского своевластия и проектом переустройства сейма, послушного орудия феодалов, автор требовал полной отмены liberum veto. Этот отважный удар по идеологическим основам шляхетской республики предвещал новый этап борьбы просветителей, многие из которых вышли из школ Конарского.
С именем «того, кто осмелился мыслить» (надпись на медали, выбитой просветителями в честь Конарского) связаны и новые тенденции в литературе: борьба за чистоту национального языка, продолжение ренессансных традиций, обращение к поэтике классицизма, противопоставляемой — идейно и эстетически — сарматскому барокко. Автор латинских стихов, Конарский создает первую в Польше классицистическую трагедию («Трагедия Эпаминонда», 1756), где античный сюжет используется для воплощения современной проблематики (конфликт мыслящей личности с догматами устаревшего механизма власти).
С особой выразительностью новые тенденции проявились на школьной сцене, издавна используемой и как амвон (пропаганда католицизма), и как кафедра (наглядные уроки поэтики и риторики). Здесь польские пиаристы опирались на теорию и репертуар французских иезуитов (Г. Ле Же, Ш. Поре, Ж. дю Серсо и др.). Постановки осуществлялись на латинском, французском и польском языках. Рос интерес и к «светскому» классицизму. Наибольшим успехом пользовался Вольтер, затем шли Корнель, Расин, Мольер. Театр пиаристов стал своего рода примером для просветителей начала 60-х годов, когда начали создаваться театральная доктрина и сам общедоступный театр. Еще ранее опыт пиаристов оказал также воздействие на иезуитов и светскую сцену — королевскую и магнатские.
Королевский театр при Августе III (1734—1763) находился во власти итальянской моды. Король приглашал итальянские оперные и балетные труппы, выстроил театр, вмещавший свыше 500 зрителей. Ведущее место в репертуаре занимали произведения П. Метастазио (музыка Баха, Генделя, Хассе и др.). Наряду с Веной и Дрезденом Варшава становится крупным центром оперного искусства. Большим успехом пользовалась и commedia dell’arte. На королевской и магнатских сценах более или менее регулярно выступали также иностранные труппы, в репертуаре которых были Корнель, Расин, Мольер, Мариво, Детуш, Дидро, что не могло не сказаться на формировании вкусов (и моды). Свидетельство — магнатские сцены с их частично профессиональными труппами, которые ставили французскую классику (также в переводе). В этом отношении особенно интересен театр Вацлава Жевуского (1706—1779) в Подгорцах. Его классицистические трагедии и комедии 50-х годов, идейно чуждые Просвещению, вместе с тем высоко оценивались впоследствии просветителями, видевшими в них и реальное осуществление принципов классицистической эстетики, и первый опыт создания польской политической трагедии («Жулкевский», 1758; «Владислав под Варной», 1760). Особо отмечалась чистота его языка, свободного от макаронизмов. В этом Жевуский следовал линии Конарского. Полемизируя же с эстетикой сарматского барокко (стихотворный трактат «О науке поэтической», изд. 1762), он выступал как поборник классицистической поэтики, опирающийся на традиции античности (Гораций), национального Возрождения и современной французской литературной теории (Буало).