История всемирной литературы Т.5
Шрифт:
При общности определенных черт и явлений, которые, отличая литературы Средней и Юго-Восточной Европы от западных, позволяют объединить их вместе и отчасти приблизить к русской, налицо также большая неравномерность в становлении и росте. В различных литературах очень по-разному развиты и соотносятся жанры и художественные направления, традиции и влияния. Если в венгерской литературе (сравнительно с Молдавией или Хорватией) довольно сильны демократические барочные традиции, которые не отметаются Просвещением, а вместе с народно-поэтическими становятся подчас почвой, куда падают семена французского или веймарского классицизма, то в Греции, например, барокко почти не развито или отсутствует. Письменная (учено-книжная и общественно-публицистическая) традиция дальше отстоит там от фольклорной и заметней испытывает именно французское (хотя не
Внутренняя неравномерность развития каждой из названных литератур сама является, однако, признаком их своеобразия, подтверждая их известную общность в этой части Европы.
*ГЛАВА 1.*
ПОЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА (Липатов А.В.)
САРМАТСКОЕ БАРОККО
Первые десятилетия XVIII в. ознаменовались углублением социально-политического и экономического кризиса феодальной Речи Посполитой.
Сказались как последствия изнурительных войн минувшего столетия, крестьянские бунты и освободительное движение на порабощенной Украине, так и отсталость крепостнических методов ведения хозяйства, низкий уровень ремесленного производства в городах, лишенных прав еще в конце XVI в. Отсутствие сильной централизованной власти, расшатываемой законодательством шляхетской республики начиная с XVI в., привело к тому, что страна превратилась в конгломерат феодальных провинций. Магнаты, которые ради собственной выгоды не останавливались даже перед национальной изменой, периодически, опираясь на всецело зависевшую от них мелкую и среднюю шляхту, срывали (по праву liberum veto) общегосударственные сеймы. Речь Посполитая, как федеративное польско-литовское государство, была многонациональной, в ее границы входили украинские, белорусские, латышские и молдавские земли. Клонящаяся к упадку, раздираемая внутренними, в том числе национальными, противоречиями и притом лишенная регулярной, по-современному оснащенной и организованной армии, страна стала все чаще привлекать внимание соседей. Заинтересованные в ослаблении Речи Посполитой, они бесцеремонно вмешивались в ее дела то прямо, то под видом поддержки какой-либо из враждующих группировок.
Победившая в минувшем столетии Контрреформация наложила характерный отпечаток на мировоззрение, мораль и культуру шляхетской Речи Посполитой. Религиозный фанатизм и ханжество; убогий умственный кругозор, ограниченный элементарными познаниями в риторике и катехизисе; убежденность в национальной исключительности, неприязнь к иностранцам и сословная спесь; культ «воинских доблестей», падение нравов, презрение к труду, неимоверная жестокость к крепостным и кичливость мифическим происхождением от древних сарматов — все это называлось «сарматизм» и стало объектом критики тех, кто подготавливал «просвещенный век», как в 60-е годы нарекли свою эпоху поборники преобразований. Идеология сарматизма не только обусловила характер воззрений, образ жизни и психологию шляхты, но и предопределила облик литературы и искусства «сарматского барокко», которое просуществовало до XIX в.
Сарматское барокко, которое выкристаллизовалось во второй половине XVII в., было продуктом массовой шляхетской культуры эпохи Контрреформации. Оставаясь в тени высокого барокко, оно постепенно стало преобладающим, а с начала XVIII в. — и единственно существующим. В литературе сарматского барокко идеология сарматизма, религиозно-проповедническая тематика, суеверие и фанатизм, переплетавшиеся с панегиризмом в честь сильных мира сего, выступали в сочетании со специфическим стилем, где логическое построение фраз заменялось напыщенным пафосом, а нагромождение риторических фигур, равно как макаронизмы и характерные латинские инверсии, призваны были демонстрировать антично-псалтырную эрудицию авторов, прошедших монастырские школы. Примитивный ритмический строй, однообразная силлабическая структура и ходульная образность свидетельствовали не только о низкой поэтической культуре тех, кого на уроках поэтики и риторики учили не понимать литературу, а рифмовать и ораторствовать на заданные темы по заданным правилам. Это была и своеобразная иллюстрация последствий Контрреформации, которая пресекла идейно-философские традиции национального Ренессанса, а своей замкнутой концепцией католической идеологии и культуры привела ею же насаждаемое барокко к вырождению. Стилистические нормы сарматского барокко отражены в целом ряде теоретических трудов, среди которых особой известностью пользовалась «Польская молва» (1720) иезуита К. Верушевского, «Рассудительный поляк» (1730) иезуита В. Быстшоновского.
Характерным свидетельством тогдашнего образа мышления, психологии и вкусов является энциклопедия ксендза Б. Хмелевского «Новые Афины, или Академия всевозможной учености полная» (1745—1746) — пестрая и колоритно изложенная полигисторская смесь фактов, поучений, советов, где средневековые представления, вера в чудеса, сказочная экзотика сочетались с полезными сведениями из солидных научных трудов. В глазах потомков это творение стало символом эпохи, ее мировосприятия, потребностей и культуры.
Как и в минувшем столетии, множество произведений распространялось в рукописях: подавляющая часть типографий была в ведении монастырей и духовных организаций; властвовала католическая цензура. С конца XVII в., когда на польский трон стали избираться саксонские короли, двор, чуждый польской культуре, прекратил ей покровительствовать. Ослабла и поддержка магнатов-меценатов, что тоже сказалось на литературе. Среди литераторов этих лет, чье творчество зачастую граничит с графоманией, известность приобрели иезуит Ю. Бака и религиозный поэт-лирик К. М. Юневич. Эпику, наряду с латинскими и польскими поэмами на темы национальной истории, представляют зарифмованные библейские сюжеты и агиографические повести экс-короля С. Лещиньского, воеводы Я. К. Яблоновского и других, которые продолжали традиции мессиад и христиад XVII в. Своеобразием художественного примитива, обаянием сказочности интересны комедии и трагедии Уршули Радзивилл (1705—1753), написанные для придворной сцены ее мужа, гетмана М. К. Радзивилла в Несвиже (Литва). Наряду с использованием тематики мистерий, преданий о мучениках, сюжетов барочных романов, восточных повестей и фольклорных мотивов У. Радзивилл первой обратилась к комедиям Мольера, переделывая их в духе сарматского барокко.
Растет также популярность западноевропейских романов, которые, как и в XVII в., перекладывались преимущественно стихами. Огромным успехом пользуются «Дианея» Дж. Ф. Лоредано, «Верный Колоандр» Дж. А. Марини. В 1747—1748 гг. вышел перевод популярного на Западе романа Х. Ф. Геллерта «Жизнь шведской графини фон Г***», с которым связано зарождение сентиментализма в немецкой прозе. Переводились (и переделывались) французские прециозные романы мадемуазель де Скюдери, мадам д’Онуа, К. де ла Форса, дидактический роман «Приключения Телемака» Фенелона, а также авантюрные и «скандальные» романы Н. Бодо де Жюи, Ж. Прешака и многих других.
Для развития польской художественной прозы симптоматично творение А. П. Заторского «Дополнение» (1746), которое было своеобразным продолжением его книги о хорошем тоне. «Дополнение» имеет форму переписки нескольких пар друзей и влюбленных. Демонстрируя условно-изысканный (в соответствии с западноевропейским этикетом) стиль письма, автор одновременно воспроизводит конфликт, лежащий в основе отношений корреспондентов. Тем самым возникло произведение, стоящее на грани письмовника и романа в письмах. Несомненной заслугой Заторского была оригинальная для данного периода польской литературы попытка отобразить на родном языке мир интимных переживаний. В письмах персонажей напыщенные сарматско-барочные тирады нередко уступают место естественной, лишенной инверсий и макаронизмов речи. Кроме того, сам способ изображения конфликта знаменует достойный внимания шаг на пути к психологизированному портрету.
С эпическими жанрами, в частности с романом, связано в значительной мере творчество, пожалуй, наиболее одаренного автора сарматского барокко — Эльжбеты Дружбацкой (1695—1765), одной из довольно многочисленных писательниц-женщин, которые именно тогда вошли в польскую литературу. Ее перу принадлежат религиозная эпика и стихи, а также стихотворные романы, фабула которых восходит к мифологии, фольклору и французской прециозной прозе. Особенно интересна, однако, поэма «Описание четырех времен года», где картины природы далеки от распространенных аркадских шаблонов и отражают своеобразное и художественно чуткое восприятие ее поэтессой.