История всемирной литературы Т.6
Шрифт:
Иеремия Готгельф (1797—1854) — самое значительное явление в литературе этой эпохи. Вместе с Г. Келлером и К. Ф. Мейером, выступившими несколько позднее, он вывел немецко-швейцарскую литературу XIX в. на мировую арену. Свой первый роман «Крестьянское зеркало» (1837) 40-летний бернский пастор Альберт Бициус (таково его настоящее имя) написал, опираясь на свой многолетний опыт церковного проповедника и организатора воспитательных учреждений для детей бедняков. В романе рассказывается история мальчика-сироты, отданного на «воспитание» в дом богатого крестьянина и обреченного тем самым на тяжкий жребий дарового батрака. Но содержание этого своеобразного воспитательного романа шире. В предисловии к роману Готгельф раскрывает смысл названия: «Мое зеркало показывает вам теневые, а не солнечные стороны вашей жизни». Он заверяет читателя, что
«Крестьянское зеркало» историки литературы рассматривают как первый крестьянский роман в литературе немецкого языка. Значение его было тем более важным, что Готгельф своим первенцем взрывал традицию идиллии, которая была столь живуча в самой Швейцарии и — со времен Галлера и Геснера — накладывала отпечаток на суждения многих европейских писателей, идеализировавших патриархальный быт швейцарских пастухов.
Наиболее полно мировоззрение писателя раскрылось в его дилогии: «Ули-работник» (1841) и «Ули-арендатор» (1849). Как и роман «Крестьянское зеркало», эта дилогия тяготеет к жанру воспитательного романа. Но история Ули существенно отлична от жизненного пути героя первого романа. Если путь Миазли был трагичен, то в дилогии писатель изображает непрерывное, хотя и связанное с трудностями и срывами, восхождение героя к материальному благополучию. Идиллические отношения между Ули-батраком и его хозяином Иоганнесом отражают идеальное представление автора. Подзаголовок первого издания романа гласил: «В дар слугам и хозяевам». Автор сознательно ставит перед собой дидактическую задачу: показать, каким внимательным, терпеливым и настойчивым должен быть крестьянин в своих отношениях с наемным работником и как трудолюбие и добропорядочный образ жизни дают возможность каждому честному работнику стать самостоятельным хозяином. В то же время Готгельф не совсем утрачивает чувство действительности, реальные противоречия швейцарской жизни врываются в тщательно разработанную морально-дидактическую схему. Кругом царит дух собственности, люди оцениваются в зависимости от материального достатка.
Если обратиться к жанру немецкого воспитательного романа, к традиции которого примыкает дилогия Готгельфа, то именно у Готгельфа нагляднее всего выражена просветительская идея: человек формируется в труде, моральное его совершенствование становится возможным в процессе полезной деятельности. С изображением трудовых усилий человека и его нравственного подвига — преодоления ошибок, соблазнов, порочных наклонностей — связано эпическое величие первого романа дилогии. Т. Манн даже отмечал, что Готгельф здесь приближается к гомеровской манере.
Во втором романе «Ули-арендатор» эта эпическая цельность утрачивается. Здесь острее встает вопрос о материальном благосостоянии героя. В творчестве мастеров европейского критического реализма в те же годы была наглядно продемонстрирована несовместимость высших моральных принципов со стремлением выжить и тем более победить в обществе, где сталкиваются эгоистические интересы собственников. Готгельф же верит в особый швейцарский путь развития общества, он убежден, что благосостояния можно добиться упорным честным трудом. Но если в первом романе дилогии путь нравственного возвышения Ули был убедителен — можно было поверить, что Иоганнесу удалось воспитать из Ули честного труженика, — то во втором романе финал повествования ничем не подтверждает его воспитательную идею, ибо Ули становится самостоятельным хозяином лишь благодаря случайности (неожиданно объявился тесть и передал ему свое хозяйство).
Готгельф завоевал большое признание и своими новеллами. В них отражен тот же этический пафос писателя, то же настойчивое его желание внушить читателю высокие представления о долге человека. При этом в лучших его новеллах проявилось выдающееся мастерство в изображении человека из народа — не в идиллическом ракурсе (и не в прямолинейном осуждении слабостей и пороков), а во всей сложности его душевного склада и непростых отношений с окружающим миром. Такова героиня новеллы «Эльзи, странная служанка» (1843) — девушка трудной судьбы, болезненно переживающая то, что она считает для себя унизительным (разорение отца). Она гордо отказывает в своей руке любящему ее крестьянину, а затем самоотверженно вместе с ним погибает, потому что тоже любит его.
Особое место занимают
В 40-е годы, по мере нарастания социальных противоречий, Готгельф все более упорно утверждается на консервативных позициях. До поры до времени он поддерживал демократическое движение, но его пугали радикальные перемены, которые угрожали существованию патриархального уклада.
Во второй половине 40-х годов Швейцария стояла на пороге коренных исторических перемен. Новое время породило новую поэзию. В 40-е годы начинается литературная деятельность Готфрида Келлера (1819—1890). На формирование Келлера-поэта большое влияние оказывает рост демократического движения в Германии предмартовского десятилетия и в самой Швейцарии, куда эмигрировали многие немецкие политические поэты (в Цюрихе жили Гервег, Фрейлиграт, В. Шульц и др.). Выступления политических поэтов находят живой отклик у молодого Келлера. «Стихи живого человека» Г. Гервега он воспринимает как «трубный зов». Не без влияния Гервега он и свое поэтическое призвание рассматривает как служение общественным целям. Позднее (в 1854 г.) Келлер ясно выразит свою мысль о месте поэта: «Кто гордо мнит себя стоящим над партиями большей частью оказывается где-то далеко ниже их. И поэтому не доверяй тому, кто не занимает ясной позиции».
В стихотворении «В горах» (1843) он обнаруживает достаточную социальную зоркость, чтобы видеть, что «плодоносные земли возделываются мозолистыми руками только для бездельников». Это стихотворение приобретает особый смысл в перспективе развития всей швейцарской лирики со времен Геснера: только теперь происходит полный разрыв с традицией сентиментальной идиллии. Стихотворение Келлера «Прядильщица» (1844) перекликается с многочисленными стихотворениями о силезских ткачах. Поэт воспевает и борьбу поляков за независимость («Польская песня», 1844). Тема Французской революции органически входит, как и у немецких поэтов, в политическую лирику Келлера («Ca ira», 1845). Правда, боевые призывы его выражаются в столь же отвлеченных образах, как и у Гервега.
В 1847 г. в Швейцарии разгорелась гражданская война. В ноябре 1847 г. Ф. Энгельс приветствовал коренной поворот в судьбах страны. Победа демократии в Швейцарии положила начало революции в Европе. «В горах раздался первый гром», — писал Фрейлиграт.
Келлер с воодушевлением воспринял весть о начале революционных боев в Париже, Вене, Берлине. Революционные 1848—1849 гг. он провел в Германии — в Гейдельберге. В теоретическом плане важную роль для него сыграла материалистическая философия Фейербаха, лекции которого о сущности религии он слушал в Гейдельберге. Борьбу немецких революционеров он рассматривал как часть общего европейского движения. Баденскому восстанию он посвятил стихотворение «Лодочница на Неккаре» (1849) — поэтический рассказ о героической девушке, которая перевозит через реку отряд отступающих участников восстания, преследуемых солдатами королевских войск.
Реалистическое мастерство Келлера-прозаика проявится позднее. Но в эти ранние годы своего творчества, озаренные огнем революционных битв, он приобрел общественный опыт, позволивший занять позицию, существенно отличную от той, что занимали писатели первой
половины века, завороженные идеей исключительности швейцарского пути развития. Так за полвека литература Швейцарии проделала стремительный путь развития. В начале века патриархальные иллюзии отделяли ее от других литератур. В середине века она включается в общеевропейский литературный процесс.