История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8
Шрифт:
Перед тем, как нам разъединиться, я обещал им приходить каждый день навещать мать Элен, чтобы знать, когда наступит ночь, которую я смогу провести еще раз с ними перед моим отъездом из Женевы. Мы расстались в два часа утра.
Три или четыре дня спустя Элен сказала мне в двух словах, что Эдвига будет сегодня ночевать у нее, и что она оставит свою дверь открытой в то же время.
— Я приду.
— А я приду вас там запереть, но вы будете в темноте, так как служанка сможет заметить свет.
Я был точен, и когда прозвонило десять, я увидел их, радостных.
— Я забыла предупредить вас, — сказала Элен, — что вас ждет здесь цыпленок.
Я был голоден, и мгновенно его съел, и затем мы погрузились в счастье.
Я
Мои уроки были плодотворны, и мои две ученицы становились мастерицами в искусстве получать и давать счастье. Но в интервалах радость сменялась грустью.
— Мы будем несчастны, мой друг, — говорила мне Эдвига, и мы готовы следовать за тобой, если ты готов заботиться о нас.
— Я обещаю вам, мои дорогие, возвратиться не позднее чем через два года, — говорил я им, и они не соглашались ждать так долго. Мы заснули в полночь, проснулись в четыре часа и возобновили наши шалости вплоть до шести. Полчаса спустя я их покинул, изнемогая от усталости, и весь день оставался в постели. Вечером я пошел повидать синдика и его юных подруг. Я нашел там Элен, которая сделала вид, что не более огорчена моим отъездом, чем другие, и чтобы лучше скрыть свою игру, позволила синдику целовать ее, как и других. Что до меня, я, повторив ее уловку, попросил ее передать мои прощальные приветы своей ученой кузине, извинившись, что не пошел попрощаться лично.
Я выехал на следующий день рано утром и назавтра к вечеру прибыл в Лион. Я не застал там м-м д'Юрфэ; она отправилась в Бресс, где у нее были земли. Я получил письмо, в котором она написала, что ей не терпится меня увидеть, и я направился к ней, не теряя ни минуты.
Она встретила меня, как обычно, и я сразу же ей заявил, что должен выехать в Турин, чтобы встретиться там с Фредериком Гуальдо, тогда главой розенкрейцеров, и открыл ей с помощью оракула, что он приедет со мной в Марсель и там сделает ее счастливой. Согласно этому оракулу, ей не следует думать о возвращении в Париж, пока мы с ней не увидимся. Оракул сказал ей еще, что она должна ждать от меня новостей в Лионе, вместе с маленьким д'Аранда, который меня осыпал ласками, уговаривая взять его с собой в Турин. Понятно, что я отклонил его просьбы.
По возвращении в Лион м-м д'Юрфэ понадобилось пятнадцать дней, чтобы найти для меня пятьдесят тысяч франков, которые могли оказаться мне необходимы для этой важной поездки. За эти пятнадцать дней я свел хорошее знакомство с м-м Пернон и потратил много денег у ее мужа, богатого фабриканта, чтобы изготовить себе элегантный гардероб. М-м Пернон была красива и умна. У нее в любовниках был миланец по имени Боно, который занимался делами швейцарского банкира Сакко. Это благодаря м-м Пернон Боно дал м-м д'Юрфэ те пятьдесят тысяч франков, что она мне передала. Она передала мне также те три платья, что обещала Ласкарис, но которые Кортичелли так и не увидела. Одно из этих платьев было из шкурок соболя, редкой красоты. Я выехал из Лиона, экипированный как принц, и прибыл в Турин, где должен был встретить знаменитого Гуальдо, который был никто иной как предатель Асканио Погомас, которого я заставил уехать из Берна. Я думал, что мне будет легко заставить этого клоуна сыграть роль, которую я ему назначил. Я жестоко ошибся, как будет видно в дальнейшем.
Я не мог отказать себе в удовольствии остаться на один день в Шамбери, чтобы повидать мою прекрасную затворницу. Я нашел
Прибыв в Турин в начале декабря, я нашел в Риволи эту Кортичелли, которую г-н шевалье де Рэберти предупредил о моем приезде. Она передала мне письмо от этого любезного человека, в котором он указал мне дом, который снял для меня, поскольку я не хотел останавливаться в гостинице, и в котором я немедленно и устроился.
Глава V
Мои старые знакомства. Дама Пасьенца. Агата. Граф Бороме. Бал. Лорд Перси.
Вернувшись в Турин, Кортичелли устроилась в своем жилище; я обещал прийти ее повидать.
Я нашел свои апартаменты весьма удобными и в хорошем состоянии, но я добавил в цене, заведя кухню. Имея много денег, я хотел давать ужины для своих друзей. Г-н Рэберти сразу нашел мне хорошего повара. Отчитавшись по деньгам, которые он потратил на Кортичелли, он вернул мне остаток и посоветовал нанести визит графу д'Аглие, который теперь знал, что Кортичелли принадлежит мне. Он проинформировал меня, что дама Пасьенца, которая содержит ее у себя в пансионе, имеет приказ никогда не оставлять меня наедине с ней, когда мне придет охота с ней повидаться. Я нашел это забавным, но, поскольку меня это не заботило, я и не беспокоился. Он сказал мне, что до сей поры ее поведение было безупречным, и я был этим доволен. Он посоветовал мне поговорить с начальником балета Дюпре и договориться с ним, чтобы он давал ей уроки, заплатив ему, чтобы он подготовил с ней несколько па-де-де к карнавалу. Я пообещал этому парню, который показался мне влюбленным в нее, все это, и, выйдя от него, направился к викарию.
Высказав мне, со смеющимся видом, комплименты по поводу моего возвращения в Турин, он сказал, что знает, что я содержу танцовщицу.
— Но скажу вам, что порядочная женщина, которая содержит ее в пансионе, получила распоряжение не позволять ей принимать визиты иначе как в своем присутствии, несмотря на то, что та живет со своей матерью.
— Эта строгость мне нравится, месье, тем более, что я не считаю ее мать слишком уж строгой. Шевалье Рэберти, которому я ее рекомендовал, знает мои намерения, и я рад, что он им так хорошо следует. Я хотел бы, чтобы она была достойна вашей протекции.
— Рассчитываете ли вы провести здесь карнавал?
— Если Ваше превосходительство сочтет это допустимым.
— Это зависит только от вашего хорошего поведения. Виделись ли вы с шевалье Озорио?
— Я рассчитываю нанести ему визит сегодня или завтра.
— Прошу вас передать ему и от меня поклон.
Он позвонил, и я вышел. Шевалье принял меня в своем бюро иностранных дел и оказал мне весьма любезный прием. Я рассказал ему о визите, который совершил к викарию, и он с улыбкой поинтересовался, с охотой ли я подчинился приказу, который запрещал мне видеться со своей любовницей. Я ответствовал, что это меня не заботит, и, поглядев на меня с усмешкой, он заметил, что мое безразличие, возможно, разочарует ту порядочную женщину, которой дано распоряжение за ней присматривать.
Это мне многое разъяснило; но, правда, мое обязательство не видеться свободно с молодой плутовкой доставило мне удовольствие. Я знал, что об этом будут говорить, и мне интересны были последствия.
Вернувшись к себе, я застал генуэзца Пассано, плохого поэта и плохого художника, который ожидал меня в Турине уже месяц, и которому я предназначал предстать перед м-м д'Юрфэ под именем Розенкрейцера.
Поужинав с ним, я выделил ему комнату на третьем этаже, сказав, что ему будут приносить еду, и чтобы он спускался вниз только в случае, если я его позову. Я нашел его скучным рассказчиком, невежественным, злым и пьяницей. Я пожалел, что взял его к себе, но дело было уже сделано.