История журналистики Русского зарубежья ХХ века. Конец 1910-х – начало 1990-х годов: хрестоматия
Шрифт:
В этом нет никакой несправедливости. Лошадь должна быть лошадью, а ездок ездоком.
Трагедия произошла гораздо раньше. Иные ее проспали, другие ее ясно ощутили. Эти кричали, предупреждали, но их не слушали.
Трагедия произошла тогда, когда мы, русские, потеряли сознание, зачем существует родина. Когда мы уверовали, что русского народа в целом не существует. Когда мы решили, что существует русский крестьянин и русский помещик; русский рабочий и русский промышленник; русский пролетарий и русский капиталист, но между ними нет ничего общего, ничего
В эту минуту и произошла трагедия. В эту минуту Россия и подписала себе смертный приговор.
И это по очень простой причине.
Худо ли, хорошо, но современные государства существуют так, что помещики и крестьяне, промышленники и рабочие, богатые и бедные постоянно и непрерывно оказывают друг другу взаимные услугу и помощь. Если рассмотреть деятельность каждого человека, который работает, то окажется (вне всякой зависимости от того, сколько он за эту работу получает и справедливо ли получает), что все друг другу нужны до необходимости. Окажется, что только этой общей работой «всех, всех, всех» держится та огромная постройка, которая называется государством.
Этот закон хорошо понимала Германия. Потому и в мирное время немцы в своей классовой борьбе не переходили известных границ. Классы, если так можно выразиться, постоянно, иногда отчаянно, торговались друг с другом, но не доходили до того, чтобы схватить друг друга за горло и взаимно уничтожиться, понимая, что если рабочий нужен капиталисту, то капиталист в такой же степени нужен рабочему.
Когда же началась война, немцы постарались всеми силами утишить и успокоить классовую борьбу, понимая, что в военное время нет места даже для торга, а просто нужно работать во всю на тех приблизительно основаниях, в которых застала война.
Совершенно обратное вышло у нас. Русский народ, получив «свободу», не понял великого закона сожития, не понял, что при всей видимой противоположности интересов, только всеобщей работой на пользу друг другу, могут жить все.
Наученные немецкими агентами и нашими социал-мудрецами десятки миллионов русского народа вообразили, что у них есть только единый враг, это те, кто чуточку образованнее и культурнее, словом все те, кого объединили под нелепой кличкой «буржуазии».
Когда это случилось, все пошло прахом. Ибо без услуг этих «чуточку повыше» людей, которых выбросили за борт, без исполнения тех планов и расчетов, которые только этими людьми и могли быть сделаны, государство существовать не могло.
И оно пало. Оно пало гораздо раньше, чем произошел этот сепаратный мир, над которым хнычут теперь наши социал-не-вежды.
Хнычьте, глупые люди! Всхлипывайте жалкими бабьими слезами, ибо вы не имели мужества в свое время говорить толпе правду. Рыдайте над вашей несчастной «революцией», о спасении которой вы столько кричали, не понимая, что, спасая внешние проявления революции, которые вы называли «завоевания революции», вы губили самое ее существо, которое состояло в том, чтобы в разумной мере расширить права граждан в политической жизни страны и в разумной мере облегчить социальные условия.
Плачьте, жалкие слепцы! Но мы не будем ни плакать, ни всхлипывать, ни хныкать, –
Русский народ когда-то понимал, что родина зачем-то нужна. Если бы он этого не понимал, он не мог бы создать того огромного государства, которое развалилось теперь на наших глазах.
Теперь он этого не понимает. Он не знает, для чего родина. Ведь ему сказали, что вся русская история была сплошной ошибкой и преступлением, что в течение тысячелетий русский народ, и именно только русский, страдал беспросветно.
Ему не сказали, что рядом с притеснениями и обидами эта самая история, это самое государство, эти самые правители прошлых времен дали возможность ему, народу, жить на этой земле. Что если бы не было этих правителей и этого государства, то не было бы и самого народа.
Ему этого не сказали, ему показали только тени, только «грехи и темные деяния», и что же удивительного, что он стал ненавидеть и презирать свое отечество.
С какой стати он будет воевать с немцами?
Ведь ему сказали: ты был беден и темен только потому, что ты русский, посмотри, вот немец богат и просвещен.
С какой стати он будет соблюдать верность союзникам?
Ведь ему объяснили: союз с Англией, Францией и другими державами заключен врагами народа, а не самим народом, – значит нет на нем, народе, никаких обязательств, никаких долгов.
Но с другой стороны, почему он будет опасаться войны с союзниками и их справедливого гнева и наказания?
Ведь его научили: в Англии, Франции, Америке прекрасно живется, а только русскому народу плохо; что же за беда, если будут нами править иноземцы; английские, французские и американские буржуи, хотя и буржуи, но все же лучше наших; нет хуже врагов, чем русские помещики, русские промышленники, русские капиталисты, русские офицеры, русские чиновники, русские учителя, русские студенты, русские юнкера; вот с ними воюй, русский народ!
Ответьте же, русские социал-митрофанушки, вы, кто хнычете теперь над обломками России, что любить этому народу? Этому, вами искалеченному, вами опозоренному, вами погубленному русскому народу? Что любить и что защищать?
Брошенное вами семя дало плоды. Почему же вы ломаете руки, проклинаете землю и небо и тупо поносите большевиков?
Дело ясно. Стараниями всех «русских» социалистов, вместе взятых, в сознании огромного многомиллионного народа произошел страшный переворот. Те верования, которыми жил этот народ, уничтожены, и вместо этого провозглашена новая вера.
Новая вера говорит, что у пролетария нет отечества; что бедные всех стран ему друзья, а враги – имущие его собственной страны; что следовательно надо превратить войну против своих братьев – пролетариев и заняться распределением между неимущими всего того, что имущие накопили. Что после этого наступит мир, тишина и порядок и счастье.
Эта картина, нарисованная стараниями всех социалистов, неотступно стоит перед глазами русского народа. Уйти с фронта в тыл и делить землю, дома, капиталы, все богатство, какое есть, – вот мечта!