История. Тетралогия
Шрифт:
Я после такого пиршества остался, прямо скажу, слегка голодным. Закиньте в желудок хоть и нормально пожаренного, но абсолютно пресного мяса и вы поймете, о чём я. Эк нас цивилизация разбаловала! А местные очень даже замечательно себя чувствуют. Поднаелись, слегка подвыпили, расслабились, и потянуло народ на танцы.
Незамысловатые кренделя под дружное гундение и притопывание в такт хлопкам - зажигали граждане неандертальцы не по-детски.
– И всегда у вас так?
– обратился я к сидящему рядом Хатаку. Деду было хорошо.
– Здорово, правда?!!
– ответил довольный Хатак - Э-эх, Пётр! Были бы мы помоложе уж мы им показали, как надо плясать! Правильно я говорю?
– А то, я и сейчас себя с трудом сдерживаю, чтобы вприсядку не вдарить.
Хатак подозрительно посмотрел на меня, но я сделал самую невинную моську.
– А у вас как делают? Не так?
– Ну и так тоже бывает - не стал я развивать скользкую тему.
Мудрые люди давно заметили что, в этом мире ни чего не бывает случайным. Блуждая взглядом, я случайно заметил стоящую невдалеке от нас девочку, которая пристально смотрела прямо на меня. Слишком пристально и слишком смело, на меня ужасного. Ей точно от меня чего-то было нужно. Даже интересно стало.
– Кто это, Хатак?
– я кивком указал на девчонку.
Хатак долго присматривался, подслеповато щурясь. Я вообще заметил у него некоторые проблемы со зрением. Наконец он рассмотрел на кого я указал.
– А-а - это дочка пришлой, тут где-то ещё младший брат должен быть. Три зимы назад один из наших взял её, на осенней охоте, к себе второй женщиной. Охотника, с которым она жила, загрыз Большой Клыкастый - деда явно пробило на поговорить.
– Тяжело с двумя детьми без своего мужика. Из своих никто брать не стал, вот и пошла к нам, а прошлой зимой как раз родами и померла.
– А дети?
– А что, дети? Живут как-то.
– Как-то! Понятно. Как звать то её хоть знаешь?
– Откуда у неё имя - удивился Хатак - она же ещё ребенок. Так, есть детское прозвище, Лисёнок - кажется.
– Ладно, сейчас разберёмся что Лисёнку нужно - проворчал я себе под нос - Эй Лисёнок, иди сюда!
Но девочка подойти не решалась, и уходить не уходила. Ничего, я не гордый, и сам подойду.
Приблизившись, я рассмотрел её получше. Невысокая, лет двенадцать, может тринадцать, на худенькое тельце накинута совсем уж безобразная шкура, непонятно от кого, с дыркой для головы и перехваченная на талии кожаным ремешком. На ногах тоже какие-то бесформенные меховые комки. Волосы грубо отхвачены порогами, не иначе кремневым ножом, и были они рыжие, я бы даже сказал - огненно рыжие. Если бы не были такими грязными. Но самыми выдающимися были её глаза. На замызганной, симпатичной мордашке, глазищи цвета аквамарина. Да-а уж. Когда нибудь из этого утёнка не лебедь будет, а настоящая Жар-птица. И встретила она своим аквамариновым взглядом мой взгляд смело и открыто.
– Хао, Лисёнок.
– Хао, Горький Камень.
– Ты хотела спросить меня о чём-то - решил я поиграть в проницательного могучего шамана - и вот я пришел.
Но смутить Лисёнка не получилось.
– Скажи, Горький Камень... ты из моего племени?
– И столько в этом вопросе было надежды, столько в глазах светилось ожидания и радости, что я не сразу нашелся что ответить.
– Почему ты так решила?
– Ты такой же высокий как люди моего племени. Моя мама говорила, что люди моего племени были все высокие и... добрые, не то что...
– она не закончила фразы, но тут и так было всё понятно.
– А волоса в твоём племени были у всех как у тебя или были и другого цвета?
– Да, у всех как у меня. И как у мамы. Я помню.
– Но ведь у меня не такие - указывая на свои 'соль с перцем' я попытался увильнуть от прямого ответа.
– Ты старый - взгляд Лисёнка на секунду вильнул в сторону - когда становятся старыми волоса у всех одинакового цвета.
– Прости, девочка.... Я не из твоего племени.
– Наконец-то родил я неизбежный ответ.
И словно выключили свет. Будто враз выдернули из неё всю смелость и решительность. Взгляд Лисёнка потух, плечики поникли. Девочка молча развернулась и канула в темноту.
Ушла... а у меня словно заноза в сердце осталась.
– Старый дурак - глядя ей во след прошипел я - Не мог ребенку соврать - чистоплюй хренов!!!
Пока предавался воспоминаниям, объявился Хатак. Видок он имел слегка помятый, в руках держал небольшой кожаный мешок. Усевшись возле костра, он с шумом втянул аппетитные запахи, идущие из котелка.
– Удивляюсь я тебе, Пётр. Ты всегда делаешь женскую работу с таким удовольствием. Наши охотники, если рядом есть женщины ни за что ни станут что-то готовить, лучше дадут тумаков чтобы бабы быстрей шевелились.
– Прям таки тумаков? Прям таки всегда?
– Ну-у, - Хатак задумчиво поскрёб бороду - могут, конечно, и сырое сожрать, или там... поголодать слегка.
– Всё с вами ясно. У нас, Хатак, если мужчина не может себя обслуживать, наши женщины быстро это поймут, и тогда ты попадёшь к ним в полную зависимость, и жизнь твоя, Хатак, будет бесполезней во-от такусенького - я показал пальцами насколько маленького - кусочка кремня.
– У вас суровые женщины - уважительно глядя на меня, произнес дед и, протягивая мешок, продолжил - Наши всё-таки не такие строгие и передали это именно для тебя.