История. Тетралогия
Шрифт:
– А теперь - когда она немного подуспокоилась, объявил - девочка Лисёнок, ты получишь новое имя.
Я возложил руки на голову моментально притихшей девочки, и торжественным голосом произнёс.
– Я, шаам Хори Каман, великий и ужасный нарекаю тебя дитя, отныне и во веки веков, взрослым именем - Соле. Что на моём языке означает Солнце, а на языке Правильных Людей - Дневное око. Ибо цвет твоих волос сияет и горит как оно - и я указал на солнце.
– Да будет так! Я сказал!!!
У Соле, теперь уже Соле, из глаз, беззвучно, текли ручьи слёз.
–
– Ну-ну, маленькая моя, я тут для чего на тебя столько шампуня перевёл, что бы ты с зарёванным лицом ходила?
– Я усадил её на пенёк и раскрыл ладонь, на которой лежали серёжки.
– Вот, смотри. Хочешь такую красоту в уши?
Слёзы высохли моментально.
– Очень хочу!
– Но для того чтобы их вставить, уши нужно будет проколоть, а это очень больно.
Девочка недоумённо похлопала на меня своими зелеными глазищами. Отказаться от такой красоты из за какой-то там боли? Дядя Пётр, наверно, шутит?!!
– Мдя! Понятно!
Что ж, спирт, иголка, немного крови и... мои импровизированные серги в ушах Соле. Даже не пикнула. Только всё время косит глазами, пытаясь разглядеть 'страшную красоту'. Пришлось достать зеркальце под видом жутко таинственного и магического шаманского камня. Опасался, может испугается или ещё чего? Вот именно - ещё чего! Напугалась она - держи карман шире! Это вам не Пёстрый Полоз! Это истинная женщина, маленькая, но женщина. Вцепилась и смотрит. И так, и эдак, и снова так.
– Дядя Пётр - я красивая?
– Вот как вам это, а?
– Конечно - не стал кривить душой. И правда, отмытая, в костюмчике 'аля амазонка', ярко-рыжие волосы, зелёные глаза - кукла, право слово!
– Но когда ты вырастешь, ты станешь ещё краше. Ты будешь настоящей погибелью мужчин.
– Я красивая!
– хмуря бровки и сосредоточенно глядя в зеркало на своё отражение, заявила Соле.
– Я - Соле красивая! Я - Соле погибель мужчин!
Пришлось срочно отобрать зеркало!
В языке первобытных людей отсутствуют превосходные степени. Хоровое - 'Ого!!!' - слабо отразило реакцию на наше появление в лагере. Хатак только молча покачивал головой. У Хвата реально челюсть отпала, Белка стоял выпучив глаза, и лишь после долгой паузы робко спросил.
– Ты моя сестра?
Ухмыльнувшись, я положил руку на плёчо девочки.
– Джентльмены, разрешите представить вам достояние и сокровище нашего племени - Соле Великолепную!
– Опять ты Пётр со своими словечками - проворчал Хатак - Но все же ты - Великий шаман! Да, Великий.
Я предполагал, что фееричное преображение Лисёнка в Соле не останется без последствий но то, что всё общество срочно потребует такого же зримого изменения принадлежности к новому племени, я всё-таки не ожидал. А с другой стороны мне это только на руку. Пользуясь моментом, изготовили более просторный шалаш для потения, и пропустил всех мужчин, и себя в том числе, через него, но в более жестком режиме. А перед этим нагнал мистической мути, мол, для того чтобы перейти из старого состояния в новое, обновится так сказать, необходимо расстаться с частью себя старого. А что можно безболезненно отторгнуть от себя? Правильно - волосы! Поэтому, наточив до бритвенной остроты сапожный нож, оболванил всех под ноль, и головы и бороды.
Шампунь сильно поубавило, зато вонь от мужиков наконец-то исчезла, а также постоянное обчёсывание от грязи и насекомых. Теперь только нужно регулярно посещать 'баню' и вопрос с блохами да вшами - закрыт. Процедуры товарищи кроманьонцы восприняли стойко, хотя и без особого восторга, но... шаман сказал надо - значит надо! Ничего, привыкнут потихоньку, а к тому моменту когда у нас появится, я уверен, что-то более похожее на привычную для меня баню, я еще и идеологическо-мистическую концепцию сочиню. Типа, соединение стихий огня, воды и растений (банные настои, веники) - убивают насекомых, отгоняют злых духов болезней, дают силу и бодрость и даже лечат. И ведь, что самое интересное, ни словом не солгу!
Старые шкуры торжественно спалили. А потом на целых пять дней племя превратилось в швейную мастерскую. Сначала были изготовлены из гвоздей, чтоб служили дольше, ковырки и шила, из бивня - продёвки и иголки. Я подробно показал принцип обмера, способы и приёмы раскройки, сшивания жилами и кожаными ремешками. Не сразу, но достаточно быстро начало получатся то, что нужно. Причём у всех. И у ребят, и у Хвата, а Хатак был вообще вне конкуренции.
В результате у всех появился комплект, наподобие как у Соле, только у Хвата и Хатака без шнуровки. А ещё Белка и Хват обзавелись короткими жилетами-разгрузками. Соле - шикарным длинным плащом с капюшоном из лисьих шкур и симпатичной сумочкой через плечо из толстой кожи. А как-же, девушка и без сумочки - это совершенный нонсенс. Мы же с Хатаком пошили себе плащи 'серьёзных и авторитетных людей'. Из качественно выделанной шкуры 'зеброобразной' дикой лошади, длиннополые, с нормально пришитыми рукавами, с капюшонами и воротником-стойкой, с двумя внутренними, двумя наружными карманами. Широкие полы со вставками, чтобы свободно шагалось, два ряда крупных белых пуговиц из бивня мамонта, короче - шикарно. Даже самому понравилось, а Хатак был просто в восторге.
Хват как увидел что получилось, глаза загорелись, было дернулся и себе такое сделать, но старый перец его сразу обломал.
– Сморкачь ты ещё - поглаживая плащ рукой изрек он - рано тебе такое носить.
Хват тут и увял. Кстати, сморкачь - это типа что-то сопатый или сопливый. Так что, на лицо чистая дедовщина.
Пояс Хатаку, как и обещал, сам сделал. Широкий, с кожаной аппликацией. Хотел сначала поставить пряжку от рюкзака, а потом передумал. Нужно нарабатывать умения и практику использовать подручные материалы. Тем более имеется такая чудесная вещь как бивень мамонта. Замечательный материал, прочный, хорошо обрабатывающийся моими инструментами - делай что хочешь. Мы и делали.
Вот на пояс Хатаку я из бивня и вырезал вычурную пряжку. И Соле фибулу на плащ. В целом, все освоили принципы изготовления пряжек, пуговиц и фибул, а также как шить ковырком и ременным швом. Дальше только практика. Очень плодотворно провели время. Я доволен.
Пока суть да дело, Волга похоже вошла в свои берега, явив взору длинные каменно-песчаные отмели. Подход к берегу преграждали густые заросли лозинника. И было его много, очень много. Я когда это увидел, аж воскликнул.