История
Шрифт:
Пока эти люди выполняли урочную работу, все сухопутное войско во главе с Ксерксом собралось и двинулось на Сарды из Криталлов в Каппадокии. Ведь Криталлы были назначены местом сбора всего войска, которое под предводительством Ксеркса должно было идти по суше. Какой сатрап привел тогда наилучше снаряженное войско и получил за это назначенные царем дары — этого я сказать не могу. Я даже не знаю, была ли у них вообще речь о таком соревновании. Когда персы направились через реку Галис, то вступили во Фригию и затем прибыли в Келены. [828] Там находятся истоки реки Меандра и другой не менее значительной реки, чем Меандр, по имени Катарракт, которая берет начало посреди самой рыночной площади Келен и впадает в Меандр. В этом городе висит кожа Силена Марсия, содранная с него, по фригийскому сказанию, Аполлоном и повешенная здесь.
Следующее
В Келенах Ксеркса уже ожидал Пифий, сын Атиса, лидиец, который устроил самому царю и всему его войску роскошный прием. Пифий объявил, что готов предоставить царю деньги для войны. Когда Пифий сделал Ксерксу это предложение, царь спросил персов из своей свиты, кто этот Пифий и неужели он так богат, что может делать такие предложения. Персы отвечали: «О царь! Это тот человек, который поднес в дар родителю твоему Дарию знаменитый платан и виноградную лозу из чистого золота. Он и теперь еще самый богатый человек после тебя, о котором мы знаем».
Удивленный последними словами, Ксеркс затем сам спросил Пифия, сколько же денег есть у него. А Пифий отвечал: «О царь! Я не хочу скрывать и отговариваться незнанием своего имущества. Но так как я его точно знаю, то „правдиво поведаю тебе“. [829] Как только узнал я, что ты отправляешься к Эллинскому морю, то решил сосчитать свое состояние — денежное имущество, желая дать тебе денег на войну. После подсчета я нашел, что у меня 2000 талантов серебра, а золота 4 000 000 дариевых статеров без 7000. Эти деньги я приношу тебе в дар. Самому же мне достаточно средств на жизнь от моих рабов и поместий».
Гомеризм (Илиада X, 413).
Так сказал Пифий. А Ксеркс обрадовался его словам и сказал:
«Мой друг лидиец! С тех пор как я покинул Персию, я еще до сих пор не встретил ни одного человека, кто бы пожелал оказать гостеприимство моему войску. И никто, представ пред мои очи, не объявил о добровольном пожертвовании денег на войну, кроме тебя. Ты же оказал моему войску роскошный прием и обещаешь большие суммы денег. За это я желаю отдарить тебя вот такими дарами. Я нарекаю тебя моим гостеприимцем [830] и восполню из моего собственного достояния те 7000 статеров, которых не хватает у тебя в 4 000 000, чтобы сумма была полной и число было круглым. Владей же сам богатством, которое ты сам приобрел. Будь всегда таким, как сейчас, и тебе не придется никогда раскаиваться ни теперь, ни в будущем».
Титул «гостеприимец царя» был связан с высокими почестями.
Так сказал царь и сдержал свое слово. Затем он пошел с войском дальше. Пройдя фригийский город Анаву и озеро, из которого добывают соль, Ксеркс прибыл в Колоссы, большой город Фригии. В этом городе река Лик низвергается в расселину и исчезает под землей. Затем приблизительно через 5 стадий эта река снова выходит на поверхность и впадает в Меандр. Выступив из Колосс, войско двинулось к границам Фригии и Лидии и прибыло в город Кидрары, где находится врытый в землю столп, воздвигнутый Крезом, с надписью, обозначающей эти границы.
Из Фригии Ксеркс вступил в Лидию, где дорога разделяется. Налево ведет путь в Карию, а направо — в Сарды. На этом последнем пути неизбежно приходится переходить реку Меандр и идти мимо города Каллатеба. В этом городе ремесленники изготовляют мед из тамариска и пшеницы. [831] На этой дороге Ксеркс встретил платан. Царь одарил дерево за красоту золотым украшением [832] и поручил охрану его одному из «бессмертных». На следующий день он прибыл в столицу Лидии.
Речь идет о Tamarix mannifera, которая после укуса орехотворки (Cecidomyia) выделяет на ветвях сладкий сок; из него, смешав с мукой, изготовляли сладкое блюдо.
Почитание персидским царем платана напоминает культ священных
По вступлении же в Сарды Ксеркс, прежде всего, отправил послов в Элладу потребовать земли и воды с приказанием позаботиться о дружественном приеме царя. Он отправил послов требовать земли во все другие города, кроме Афин и Лакедемона. Вновь же отправил он послов с требованием земли и воды вот по какой причине: он твердо надеялся, что те города, которые раньше отказались подчиниться Дарию, теперь из страха согласятся. И вот, желая точно убедиться в этом, Ксеркс и отправил послов.
Затем Ксеркс начал готовиться к походу на Абидос. Между тем мост через Геллеспонт из Азии в Европу, соединявший оба материка, был построен [финикиянами и египтянами]. На Херсонесе (что на Геллеспонте) между городами Сестом и Мадитом находится скалистый выступ против Абидоса. Это то самое место, где незадолго до этого афиняне под начальством стратега Ксантиппа, сына Арифрона, захватили перса Артаикта, сатрапа Сеста, и живым распяли на кресте, того самого перса, который велел согнать женщин в святилище Протесилая в Элеунте и там поступил с ними нечестиво.
Итак, к этому скалистому выступу из Абидоса людьми, которым это было поручено, были построены два моста. Один мост возвели финикияне с помощью канатов из «белого льна», а другой — из папирусных канатов — египтяне. Расстояние между Абидосом и противоположным берегом — 7 стадий. Когда же, наконец, пролив был соединен мостом, то разразившаяся сильная буря снесла и уничтожила всю эту постройку.
Узнав об этом, Ксеркс распалился страшным гневом и повелел бичевать Геллеспонт, наказав 300 ударов бича, и затем погрузить в открытое море пару оков. [833] Передают еще, что царь послал также палачей заклеймить Геллеспонт клеймом. Впрочем, верно лишь то, что царь велел палачам сечь море, приговаривая при этом варварские и нечестивые слова: «О ты, горькая влага Геллеспонта! Так тебя карает наш владыка за оскорбление, которое ты нанесла ему, хотя он тебя ничем не оскорбил. И царь Ксеркс все-таки перейдет тебя, желаешь ты этого или нет. По заслугам тебе, конечно, ни один человек не станет приносить жертв, как мутной и соленой реке». Так велел Ксеркс наказать это море, а надзирателям за сооружением моста через Геллеспонт — отрубить головы.
По мнению С. Рейнака, погружение цепей в море должно было символизировать обряд венчания Ксеркса с морем. Тогда непонятно, почему же Ксеркс приказал бичевать море.
И палачи, на которых была возложена эта неприятная обязанность, исполнили царское повеление. Мосты же вновь соорудили другие зодчие. Построили же они таким вот образом: поставили рядом пентеконтеры и триеры; для одного моста в сторону Понта взяли 360 кораблей, для другого — в сторону Геллеспонта 314 кораблей; [834] первые поставили поперек течения Понта, а последние — по течению Геллеспонта, чтобы держать канаты натянутыми. Затем бросили огромные якоря на одном [верхнем] мосту на стороне Понта против ветров, дующих с Понта, а на другом мосту на стороне Эгейского моря — против западных и южных ветров. Между укрепленными на якорях пентеконтерами и триерами они оставили промежуток для прохода любых мелких судов из Понта и в Понт. После этого канаты туго натянули с земли при помощи накручивания их на деревянные вoроты. Однако уже больше не ограничивались канатами только одного рода, но на каждый мост связывали вместе по два каната из «белого льна» и по четыре — из волокна папируса. Толщина и прекрасная работа канатов [обоих сортов] была одинакова, но «льняные канаты» были относительно тяжелее и весили (каждый локоть) более таланта. Когда пролив был соединен мостом, бревна распилили, выровняв длину досок по ширине понтонного моста. Затем доски уложили в порядке поверх натянутых канатов и там снова крепко привязали их к поперечным балкам. После этого принесли фашинник, разложили в порядке и засыпали землей. Потом утрамбовали землю и по обеим сторонам моста выстроили перила, чтобы вьючные животные и кони не пугались, глядя сверху на море.
Расположение кораблей-понтонов по косой линии от азиатского к европейскому берегу сообразовалось с характером течения в Геллеспонте. У самого северного берега проходит сильное верхнее течение (со скоростью 2.8 км в час) из Мраморного в Эгейское море; приспосабливаясь к этому течению, корабли-понтоны лежали косо на воде.