Истребитель «17-Y»

Беляев Сергей Михайлович

В начале сумерек Бутягину подали вторую пачку телеграмм. Вести опять были утешительны. Во всех двадцати пунктах, где производились опыты с машиной «Бутгруз», они увенчались успехом. «Альбина» прорастала и начинала колоситься. Наука произвела в сельском хозяйстве беспримерную до тех пор техническую революцию.

Бутягин был сам не свой. Он носился взад и вперед по саду и от радости напевал: «Альбина», тебя одну люблю, никогда не изменю тебе…

–  А изменить «Альбине» не мешало бы, - усмехнулся перехвативший его по дороге Груздев, обнял слегка Бутягина за талию

и прошептал ему на ухо:

–  Пожалуй, Ксения может конкурировать с «Альбиной», неправда ли?

Бутягин досадливо дернул плечами:

–  Глупости…

В окошко из домика в садик высунулся Голованов:

–  Николай Петрович, спешно требуют вас к телефону…

Бутягин подошел к окошку. Голованов на длинном шнуре протянул трубку. Бутягин стал разговаривать и вдруг побледнел:

–  Из центра поздравляют нас с успехом. Но вопрос о массовом производстве наших машин наталкивается на неожиданное затруднение…

–  Что такое?
– воскликнули все.

–  Международный капитал готовит выступление…

Наступило молчание. «Начинается», пронеслось одной мыслью у всех присутствовавших.

Напряженное состояние прервал Голованов. Он потряс в воздухе кулаком.

–  Тем более машины «Бутгруз» понадобятся в тылу. Они обеспечат население продовольствием.

XII. Первая проба

Лебедев и Андрейко стояли на стальной площадке подводной лаборатории, куда их ежедневно выводили на прогулку. Лаборатория обычно держалась, как гигантский подводный крейсер, в нескольких метрах под водою. Но к закату солнца она поднималась на поверхность, и тогда над рябью волн возвышался стальной выступ площадки, который Лебедев принял было за скалу.

Однажды, когда «Утиный нос» был особенно предупредителен, Лебедев потребовал свидания с Андрейко. К великой радости Лебедева «Утиный нос» выразил свое согласие, и через несколько минут два приятеля крепко сжимали друг другу руки в братском пожатии.

Андрейко нисколько не изменился с момента катастрофы. Он был такой же молодцеватый и так же отрапортовал Лебедеву, как будто бы находился на аэродроме.

И с тех пор они завтракали и обедали вместе. На прогулку их тоже отпускали вместе. Лебедев подозревал, что стены подводной лаборатории имеют уши. Поэтому вслух они разговаривали о пустяках, но вскоре научились придавать простым словам скрытый смысл и таким образом делиться впечатлениями.

Лебедев смотрел туда, где солнце касалось краем горизонта: там Советская страна, там товарищи и друзья…

Лебедев сделал рукой приветственный жест и у него вырвалось:

–  Да здравствует…

За его спиной послышался насмешливый голос «Утиного носа»:

–  …солнце, да скроется тьма! Не так ли?

Лебедев резко повернул голову:

–  Не так! Я кричу: «Да здравствует мировая революция и мои друзья по ту сторону океана». Они услышат и сметут

вас с вашим «истребителем».

–  Очень приятно, - иронически ответил Лебедев.

–  Не смейтесь надо мной. У меня оригинальная мысль. Я хочу, чтобы вы видели это торжество. Я знаю, что вы лучше чем кто другой можете понять всю глубину моей идеи, всю грандиозность моих достижений.

–  Я понимаю вас. Ваш хозяин ни черта не смыслит в этих делах. Среди ваших спецов у вас есть завистники, которым вы не доверяете. Так, вы очень хитро задумали. Вы хотите, чтобы высказался ваш враг или, вернее, два врага. Замечательно! Извольте! Мы с Андрейко составим комиссию, которая выдаст вам хороший и должный аттестат. Только этот аттестат не понравится вашему хозяину.

–  Вы согласны? Очень хорошо. Сообщаю вам, что «Истребитель» готов. Назначено испытание. Оно решит судьбу не только мою и вашу, но и всего мира.

–  Вот как!
– стараясь сохранить на лице спокойствие, сказал Лебедев.
– Я догадываюсь. Значит, война? Ваш «Истребитель» будет решающим фактором в последнем и решительном бою между вашими хозяевами и моими товарищами?

–  Да! Отправляйтесь вниз, Лебедев. Хорошенько поужинайте и будьте готовы к отлету. Андрейко полетит с нами.

* * *

У себя в каюте Лебедев поел, выпил стакан крепкого кофе и удобно расположился на тахте, ожидая дальнейших событий.

Двери распахнулись и вошел Андрейко.

–  Так, значит, летим… Что за история?

–  Дело интересное. Мы с тобой вроде комиссии по приему «Истребителя», который эти окаянные мистеры, не более и не менее, хотят использовать в войне против нас. Ох, и сволочи!.. Значит, мы должны принять этот «Истребитель», составить акт о приемке, расписаться, а эта стерва с утиным носом приложит печать и начнет орудовать против нас. Это, знаешь, как называется… Это…

Тут Андрейко вдруг сделал невероятную гримасу и схватил Лебедева за грудь:

–  Но мы?

В глазах Андрейко Лебедев уловил отблеск промелькнувшей мысли. Эта мысль была смелейшим планом. Лебедев только глубоко вздохнул и выдохнул:

–  Ясно! Без звука! Есть контакт?

Андрейко просиял:

–  Есть контакт!

А когда вошел «Утиный нос» и предложил своим пленникам следовать за ним, то оба авиатора, одеваясь в поданные им плащи, весело и дружно насвистывали марш Осоавиахима.

Они вышли на площадку. Черное южное небо, полное звезд, нависло над морем волшебной красоты шатром. На волнах качался гидросамолет. «Утиный нос» торопил занять места в кабине. Андрейко и Лебедев заняли два кресла, превращенные на ночь в кровати. На двух остальных креслах поместились «Утиный нос» и угловатый человечек. Захлопнулись дверцы.

–  Нам предстоит двенадцатичасовое путешествие, - заметил «Утиный нос».
– Желающие могут располагаться спать. Я пока этого делать не намерен. Я люблю посидеть ночью и помечтать. Ночью мне приходят замечательные мысли. Впрочем, мечтать и думать ночью - это удел всех гениев.