Истребитель
Шрифт:
Ребята явно расслабились и оставили Ирину почти вне поля зрения. Только Халва стоял рядом и ждал развязки.
И она наступила. В чью пользу?..
Один из амбалов в маске и летнем камуфляже бойцов спецподразделений распахнул дверь туалета, а Робокоп и Рвач напряглись и вздрогнули, дёрнув пистолетами.
Внутри горел свет, но было пусто.
В первую секунду силовики обмякли, но тут же трепыхнулись. Где-то рядом смерть!
– Где, сука? Говори, шалава! – заорал Халва, не обращая внимания на недоумённые и тревожные взгляды
– Там, у соседки, – испуганно и также наигранно тихо приговорила Черёмуха, показывая в сторону входной двери.
– Ой, мля-я! – вскрикнул Халва и схватился за голову рукой, в которой был зажат «Макаров».
– Быстро, братва! – завопил Робокоп и двое стоявших в коридоре рванули на лестничную площадку.
– Я с ними, Роб, – сказал через пару секунд Рвач и отправился вслед ушедшим.
Но перегнувшийся, свесившийся с потолка открытого туалета Топорков выстрелил Рвачу в голову.
Тот повалился на стену коридора и замер. Но не дожидаясь этого, раздались выстрелы ещё.
Громыхнули ПММ Черёмухи и всё тот же револьвер Никиты. Халву и Робокопа отнесло друг на друга убойной силой, ударило и повалило на пол комнаты.
– Никит, там, – показала Ирина на входную дверь, точнее на то, что от неё осталось после разрыва подствольной гранаты самодельного устройства.
Парень стрелой устремился в прихожую, прыгая от угла в угол.
Головорезы растерялись от неожиданности и пальбы, запсиховали, столкнулись телами, их суперстратегия расстроилась.
Линять или идти на помощь братве?
Если дёрнуть отсюда – потом предстанут перед судом Кляузы и высшей иерархии города. На сходке. На толковище.
А так – всё равно смерть!
Выбор невелик, но пришлось пойти на более удручающий.
Ребята только рассосались по лестнице и площадке, не успев занять исходные боевые позиции, как из чрева изуродованной квартиры грянули два выстрела.
Здоровяк в маскхалате дёрнулся и, раскинув руки, отправился в недолгий полёт с жёстким приземлением на нижней площадке подъезда.
Никита схоронился. Пули последнего из живых рвали обои и потолок коридора с яростью и отчаяньем смертника.
Черёмуха в завесе лёгкого дымка, наполнившего квартиру, сделала жест парню.
Он забренчал зеркалом, выдавая себя.
Верзила в спортивной куртке резко и угловато ворвался в прихожую, отчасти напоминая «качание маятника». Мягко, тренированно, упал на пол, стреляя в сумерки коридора во всё подозрительное.
Рядом с Топорковым в тумбу с треском вошла пуля.
Но Сазонова из кухни, с колена поразила бандита в правый бок. Тот так и остался лежать в обломках двери и штукатурки.
Дальше все действия женщины и парня носили характер стремительной, поспешной, но хорошо продуманной на ходу сборки.
Уходили драгоценные секунды, пошли минуты.
Никита позволил себе вытереть зад, что сделал с большой радостью.
Собирались суперторопливо. В две спортивные сумки не складывали – побросали оружие, боекомплекты, документы, аппаратуру и всякие шпионские побрякушки. Побрякушки оценивались в десятки тысяч долларов!
Наспех оделись, напялили парики, чуть сменили имидж и черты лица – на ходу, впопыхах, на скорую руку.
Черёмуха заложила фугасные заряды и пару самоликвидаторов. Трупы плавали в лужах крови. Где-то за стеной вызывали милицию, надрывно крича в телефон.
– Взять пушки? – задыхаясь от суеты, спросил Никита.
– Нет. Уходим через балкон, не бойся… вот верёвка. Квартиру палим. Одежду, утварь – всё бросай. Оделся? – выпалила Ирина, заправляя пистолет за пояс брюк.
– Готов! Вяжем?
– Берись. Идёшь первым, я прикрываю!
Оба схватили капроновую верёвку. Парень обмотал её вокруг талии и исчез на балконе. В это время Сазонова закрепляла конец верёвки за батарею отопления – ловко, «восьмёрками», спешно.
Пост ППС номер 117 первым получил сигнал о стрельбе в доме, так как ближе всех находился к месту ЧП.
Трое патрульных постовых во главе с сержантом Шириным, вооружённых АКМС и ИЖ-71, кинулись по вызову.
Через две минуты к ним должны подоспеть дополнительные силы: или ОМОН, или дежурный ударный отряд ППС.
Сержант Ширин распорядился так: он с одним идёт наверх, а третий вокруг кирпичного дома.
– Контролируй окна, балконы, крышу, задворки. Клади всех подозрительных. Если палить будешь, бей по ногам! Короче, всё по инструкции! При угрозе – вали наповал. Давай, – пробасил сержант подчинённому, а сам с другим устремился по двору к нужному подъезду.
По указательным табличкам ПэПээСники быстро очутились на месте. Прямо перед ними взревела «девятка» и, взвизгнув колёсами, подалась по тротуару прочь.
Ширин с включённой рацией отдавал приказы, матерился, тяжело дышал. Всё это слышали на пульте «дежурки» ППС.
– Быстро, Серёга, в подъезд, никого не выпускать… Пошёл! Стоять! – в сторону уезжавшей машины. – Стреляю, козёл! Стоять!..
– Димон, левее! Ёп!
– Стреляй. Стреляй, мать твою! Уйдёт…
Спокойную атмосферу двора расколол треск из АКМС. Очередь пуль прошла по заду автомашины стального цвета, удирающей через пустую площадку.
Ещё одна очередь.
«Девятка» встала на месте, как вкопанная. Колёса быстро таяли. Картина была такая, будто зыбучие пески поглощают заднюю часть автомобиля.
Ширин мигом очутился рядом. Вывалил водителя-мордоворота наружу, уткнул физиономией в песок, завернул руки, для сподручности стукнув прикладом меж лопаток.
Сработал на «отлично».
Про другого милиционера нечего и говорить! Можно догадаться, ЧТО он обнаружил при первичном осмотре квартиры!
Третий патрульный постовой службы, поправляя шлем, сняв автомат с предохранителя и осторожно выбегая на задворки кирпичного дома, не успел ничего сообразить.