Истребитель
Шрифт:
– Там твои люди отдыхают, за них не волнуйся: я без надобности не мочу! – начал Никита.
Он снял пистолет Пелявко с предохранителя, взвёл курок и положил рядом с правой рукой на диван. По испуганной тени на грустном озадаченном лице президента акционерного общества понял, что тот скажет и согласится на всё. Выслушает и посоветует. Правильно посоветует! Понял, что компромиссы будут найдены. Иначе нельзя!
– Присядь, Семён Вольфович! – продолжил парень, и после того, как Пелявко с удовольствием и облегчением рухнул в кресло, толкнул длинную, важную для обеих сторон, простую и понятную речь. – Если постараться, Семён Вольфович,
Не пугайся, Вольфович, но я перевёл, кажется, все твои денежки в Москву! Э-э, да ты не дёргайся! Я понимаю: это всё туфта! Защита у тебя есть, валюта всё равно останется здесь, в Шумени. Но видит бог, ненадолго! Так что постарайся исправиться и быть послушным ягнёнком. Самое приятное: от того, что я там, внизу, натворил – так это налоговая, которая, вероятно, вцепится в тебя дня через два. Там уж вертись, крутись, а вылазь из этого дерьма! Да ты умеешь, не мне тебя учить! Потренируйся на всякий случай! Кстати и бумажки свои перепроверь: их там может и не быть! И не злись, ради бога! На меня только не злись! У нас же пока всё хорошо?!
Теперь, когда ты попыхтишь и разомнёшься с инспекцией и, может быть, с отделом УВД по борьбе с экономическими преступлениями в Шуменской области, с налоговым департаментом, займись настоящей мужской работой. Помоги товарищу! Я имею в виду меня. Конечно, я тебе, что тамбовский волк, но помочь мне стоит! Очень стоит! И очень дорого! Сам потом поймёшь.
Смысл гуманитарной помощи: сделать так, чтобы никто и никогда не тронул мою жену, родных и даже близких. Сообщи об этом всем в своей среде. ВСЕМ, кто что-то имеет против меня!
Всей своей братве, всем этим передастам, даже шохам покойных дружков твоих, «десятников»! Жаль, тебя не было в том списке членов Правления города! Искренне жаль, но зато здорово тебе! Ведь так? Жизнь одна!
Так пусть никто не трогает моих! Охраняй их, лелей, боготвори, но чтоб все были живы-здоровы! И если кто-то из них когда-нибудь, пусть случайно, попадёт в аварию или умрёт от чего-то, пеняй на себя! Ты, Семён Вольфович, один будешь отвечать за их судьбы и жизни. Один.
Дальше. Менее важное, но особенное! Когда не станет последнего из живых «ДЕСЯТКИ», как ты думаешь, Вольфович, кто станет наследником престола? Что, боишься сказать?! А глаза-то как заблестели! Мыслишь правильно, в нужном русле. Да, именно ты, а не Чесновский, не Магафаров и не Бермизов! Чесновского уже нет, он – покойник! Заочно. А те двое вместе не уживутся. Айзеры, конечно, ребята смелые и плодовитые до удивления, но «ВАВ» ещё круче, если разобраться! И поглядим, кто из них сильнее и наглее! Хотя «ВАВ» там, в Москве сидит. Хрен с ним! Ты, Семён Вольфович, хочешь, видимо, спросить что-то?
– Хочу! – отозвался Пелявко из кресла, чувствуя сушь в горле и облизываясь онемевшим языком.
– Постой, дойдёт очередь и до тебя. Ты станешь фактическим Правителем Шумени, а может и пошире чего. Знай одно: не залетай слишком высоко и далеко! Как твои соратники и «делавары». Много возьмёшь – пупок развяжется! Высоко взлетишь – сам знаешь, падать больнее!
– Извини, Никита, а как же тогда…
– …Не перебивай меня, Вольфович, не перебивай! Почему я сохраняю тебе жизнь, сам не пойму?! Я поставил перед собой задачу: истребить «ДЕСЯТКУ»! И я довожу это до конца! Чесновский поспешил безбоязно залезть в эту кашу – и зря сделал! Будет опять плохо, опять смерть, кровь, трупы. Зачем это надо? Зачем это надо ему, тебе, Мегафарову, айзерам? Разберитесь тут без меня!
Пелявко ликовал. Он молился, благодарил бога, этого парня, клином вошедшего в его, Пелявко, жизнь. Радовался и торжествовал. Правда, молча, внутренне, но Топорков и это замечал по глазам «геотронца», по проскальзывающим там и сям бликам лица, по дрожащим рукам и не находящим себе место ногам.
Никита дал ему жизнь! Точнее, оставил. Никита дал ему власть! Пока неофициальную, но отдал город ему, Пелявко. И ещё, кажется, Никита встал за его спиной! Тенью, призраком, ангелом-хранителем, стал «крышей» Пелявко.
Семён Вольфович заметно облегчённо вздохнул.
– Что, Вольфович, не слабо выполнить все мои требования? Что вздыхаешь? Заварил я тебе кашу?! Устроил фейерверк?! Так что подумай, Семён Вольфович, хорошенько! Обмозгуй и не проштрафься! И помни ещё одно: крышую тебя я, меня крышуют силовики в столице. Если что, меня отмажут всегда, потому как в Москве, в спецслужбах, имеют большие виды на меня, да и на власть в нашей нефтегазовой столице нехилые! Не забывай этого! Понимаю, выглядит смешновато и чё-то просто как-то, но ты сам убедился за эти месяцы, что я значу ЗДЕСЬ и кто стоит за мной!
Пелявко и впрямь глубоко задумался: выгодно ли ему ЭТО предложение или нет. Стоит или не стоит! Идиот! Конечно же, согласен! Если нет – получи пулю. На твоё место встанет этот «нефтяник» или айзер. Тьфу, упаси!..
– Я согласен! – отрапортовал Пелявко, невольно вытянувшись в кресле «смирно». – Я всё сделаю, как ты просил! За условия берусь немедленно. За просьбы гарантирую! Только, если можно, не задавай мне больше таких тренировок! Я насчёт компьютеров и моих людей. Ты сильный, Никита! Ты страшный парень! Честно говоря, я до сих пор удивляюсь твоим способностям и твоей работе! Я знаю, что многие, очень многие и очень влиятельные люди хотят поговорить с тобой, заключить с тобой контракт, просто дружить с тобой! Да-да! Я говорю серьёзно. Я могу назвать тебе их имена. Ты, конечно, найдёшь их! Но, прошу тебя, присмотрись к ним внимательней, некоторым нельзя доверять! А с другими стоит завести дружбу!
– Я сам разберусь, с кем, как и что мне делать, понял?!
– Согласен! Крутой парень, ничего против не скажешь!
– А ты попробуй! – сказал, как отрезал, Никита.
– Извини, Никит, если что загнул…
– … А ты не загибай, Сёма!
Пелявко сглотнул ком в горле. Что-то он разболтался! Парень ведь неординарный, это забывать нельзя ни на миг!
– Никита, коньячку выпьешь пятьдесят? – предложил вдруг для снятия стресса и развязки Пелявко, заёрзав в кресле.
– Давай!
Семён Вольфович метнулся к бару, салфеткой протёр без того чистые рюмки, аккуратно, но профессионально плеснул в них дозы. Выпили молча, хотя Пелявко так хотелось что-нибудь сказать хорошее в адрес парня.
Только Топорков поставил рюмку на журнальный столик, как резко поднялся и полез в карман. Семён Вольфович мгновенно напрягся, почувствовав слабость в подбородке и мужских гениталиях. Он даже не успел подумать, что это, возможно, КОНЕЦ…
– Ну, всё, хватит болтать, у меня дела ещё! Если Чесновский вдруг резко забеспокоится или рванёт куда, я виноватым считать буду тебя, Семён Вольфович! Понятно излагаю?