Истребитель
Шрифт:
За шесть минут до начала операции «Частокол» и дружного, хотя заметно боязливого выдвижения солдат в лес, Никита остановился, бросил свой транспорт в низинке с сырым мхом и, споткнувшись о ветку на земле, побежал дальше.
Место он выбрал, стервец, удачно! Ещё вчера, бродя с лопаткой в лесу.
На Старо-Червишевском тракте раздалась команда по мегафону: «Вперёд, марш!» Включились прожектора, стараясь освещать саму дорогу с силуэтами грузового транспорта и БТРы, а также опушку смешанного леса.
Никита молниеносно кинулся к полуразложившемуся трупу
В почти сгустившихся потёмках жуков-могильщиков, червей и гнилой плоти коровы уже не было видно, поэтому сработал Топорков быстро, точно и без смущений.
Точно до прихода солдат!
Сон в руку. Не зря ему виделись мрачные сцены по ночам с погибшими друзьями, фашистами и ямой-убежищем!
В готовую со вчера могилку парень залёг без удовольствия. Присыпал дёрном, хвоей и листьями ноги, тело, левую руку. Зажал в правом кулаке почему-то неизменный, уже несовременный «Стечкин», заёрзал, заходил ходуном.
Сморщился и затих, отчётливо различая хруст веток и сосновых иголок под подошвами кирзачей, бряканье автоматов, да редкие отзывы офицеров.
Рядовые Кошкарёв и Колымник не знали, что завтра их посадят на гауптвахту за такую оплошность. Непростительную ошибку!
Как и было приказано лейтенантом, они шагали вглубь чащи, сохраняя между собой двадцать метров и освещая фонариками местность на каких-то тридцать-сорок.
Друг друга видели отлично, да и ночь ещё не опустилась на Землю полностью. Под боком шли друзья и товарищи, автоматы были взведены, стрелками слыли в воинской части хорошими, и били по полигонным мишеням неплохо…
– Фу, дерьмо! – сморщился рядовой Кошкарёв, ощутив носом невыносимый отвратительный запах.
– Тьфу, воняет-то как! – то же самое почувствовал Колымник, ища тусклым лучом источник вони.
– Вы там обосрались, что ли?! – отозвался идущий левее сержант Федченко, но, вспомнив про наказ лейтенанта, замолчал и втянул голову в плечи.
Свет фонариков обоих солдат нащупал тушу мёртвой зловонной коровы, дёрнулись мутные лучи в стороны.
Опять к поганому трупу животного. Скрестились. Пробежались кругом, в радиусе десяти метров. Скорее так, шальными движениями, неумышленно.
Устремились дальше, вперёд.
Оба солдата зажали плечами носы – может, поэтому так хаотично мелькнули их фонари!
Через минуту Никита выбрался из укрытия. Отряхнулся. Сунул пистолет за пояс, аккуратно подпрыгнул. Не бренчит! Хорошо!
И короткими перебежками засеменил к опушке, где пригибаясь, а где по-пластунски. Валюта в непромокаемом мини-рюкзаке тряслась за спиной.
Прожекторы медленно (их рулевые считали вообще затею бессмысленной, так как товарищи уже прошли сквозь опушку спокойно) двигались на станинах «Уралов». Двигались и ярко-ослепительные широкие лучи. Тихо, очень тихо начался мелкий дождик. И, судя по всему, зарядил надолго.
Никита почти без волнения и тревоги выкарабкался из кювета на тракт, выждал ещё чего-то, шельма, а затем переметнулся в четыре прыжка на ту сторону.
А подумал он в этот момент и вспомнил многое!
Как просто, как интересно! Как здорово всё-таки получилось! Госпожа Удача! Значит, бережёт Бог! Бережёного бережёт! Молодец, Бог!.. Распоясался что-то! А вдруг?! Ну нет, вдруг – только пук!
Никита, выйдя из оцепенения, улыбнулся и, убедившись, что всё о'кей, на четвереньках пополз в кусты.
Прочавкал по болотной жиже и камышам, перелез, переполз змеёй гнилую корягу и выбрался на сухое место.
Сел на корточки, бросил последний многозначительный взгляд на полоску шоссе с темнеющим там и сям транспортом, гуляющие по серому небу и чёрным деревьям лучи прожекторов, на северо-запад, где должен засыпать родной город с любимой Татьяной, вздохнул, и уже смело, почти не пригибаясь, побрёл в осинник, надеясь, что ночной дождь смоет его следы и запах от возможного собачьего преследования.
Во тьму, в ночь, в угрюмый мрачный лес, навстречу НЕИЗВЕСТНОСТИ и СУДЬБЕ.
Эпилог
ЧЕЧНЯ. Район боевых действий. 26 августа 1996 г.
Бронетранспортёр с тремя «гасаевцами» на борту не спеша проплыл мимо полусгоревшего моста через горный ручей, с берега которого за боевиками наблюдали из замаскированного НП два бородатых смуглых человека. «Двойка» спецагентов из НФИ – Народного Фронта Ислама пристально изучала в окуляры «Феникса-21» проезжавшую боевую транспортную единицу. Искусно подобранный камуфляж, рельеф местности и естественная природная маскировка скрывали их от посторонних глаз не только человеческих, но и голодного пса, бродившего вдоль противоположного берега ручья.
Но не от оптического взгляда Истребителя и страхующей его Черёмухи.
– Фил! Два, ноль-ноль, двенадцать, тридцать один, – раздался в динамике Черёмухи и Филина голос Истребителя.
– Понял тебя. Беру.
– Ира, держи мне зад!
– Есть, Як-3, поняла!
– Готовность номер один. Так, кажется!?
Истребитель приник к мощному прицелу «ИЖ-117 м» и повёл стволом, обмотанным чёрно-зелёной тряпичной лентой.
После двух сухих щелчков, на звук которых не среагировала одичавшая собака, шнырявшая в прибрежных кустах, заросли возле серого валуна шевельнулись. Оба агента НФИ поникли с размозжёнными черепами. Так и останутся они гнить в этой земле, и никто их больше не увидит.
За каменной грядой раздался глухой протяжный взрыв, покончивший с серым бронетранспортёром. Эхо долго плутало по долине и смежным с ней ущельям. Собака с плешивым задом сгинула прочь, а звено Истребителя растворилось в окрестных лесах, поглотивших эти три Боевых САМОСТОЯТЕЛЬНЫХ Расчёта.
Война продолжалась. Шли бои по южным окраинам России. Тяжело и болезненно стонала земля.
А здесь, в долине Мелхиста, стояла тишина. Смертельная. И пахло сухофруктами. А ещё надвигающейся грозой…