Истребивший магию
Шрифт:
Миниатюрная, хрупкая и нежная, совсем не приспособленная для жизни в лесу и вообще на свежем воздухе, она казалась ему нежной канарейкой, что не проживет и дня, если выпустить из золотой клетки на волю.
Довольно скоро он ощутил, что спасенная очнулась: чаще забилось ее сердце. Тело напряглось самую малость, он видел, как медленно поднялись веки с изумительно длинными ресницами, густыми и загнутыми, на него взглянули непонимающе дивные глаза цвета светлого солнечного неба, даже золотые искорки в синеве радужной
– Ой… Я упала с дерева?
– С дуба, – уточнил он. – С дуба рухнула.
Она спросила с недоверием:
– И что, поломала ноги?
– Вроде бы нет, – ответил он.
– А чего ты меня несешь?
Он пожал плечами.
– Не знаю. Дурак потому что. Но ты права…
Он поставил ее на ноги, придержал, чтобы не упала. Она тряхнула головой, отбрасывая волосы со лба, оглянулась. Темный лес далеко за спиной, лишь верхушки горят золотом, затем и они погасли, остались только над ними воспламененные красные облака.
– Ого, – сказала она с уважением, – это ты меня столько нес? Да ты здоровенный, как бык!
Он хмыкнул.
– Чтоб тебя нести, хватило бы силы и теленка. А то и вовсе… поросенка.
Она обиделась:
– Почему поросенка?
– Не знаю, – ответил он. – Идти сможешь?
– Смогу, – ответила она.
Он кивнул и пошел в направлении села, уже и забыв о ней. Через пару минут послышался дробный стук каблучков. Женщина пошла рядом, поглядывала искоса, на лице искренние удивление и обида. Олег шагал широко, она пыталась идти рядом и то и дело переходила на бег.
– Я что, – сказала она неожиданно, – в самом деле похожа на поросенка?
– Что ты, – ответил он с недоумением, – откуда ты взяла?
– Ты же сам сказал! – обвинила она.
– Правда?
– Это ты с дуба рухнул, – заявила она, – прямо на темечко!
Он на ходу потрогал в задумчивости голову.
– Правда? А то я как-то не заметил…
Она смотрела вытаращенными глазами.
– Ты кто? Почему такой… рассеянный? И как ты, весь такой задумчивый, можешь драться так… невероятно? Я никогда не думала, что простой палкой можно вот так целую стаю. Или она железная?
– Стальная, – бросил он коротко.
– Ого! А с виду из простого дерева…
– Вот и хорошо, – заверил он.
– Почему?
– А зачем, чтобы все знали, какая она? Пока думают, что деревянная, у меня больше шансов.
Она подумала, кивнула, вид у нее важный, словно решила невесть какую трудную задачу.
– Верно, – сказала она. – Это если скрываешься. Или хочешь кого-то застать врасплох. Зато если все сразу увидят твою стальную палку, то и забияк будет меньше?
Он покосился на нее, она смотрела на него пытливо и с какой-то надеждой. Он коротко усмехнулся.
– А ты умненькая, – сказал он одобрительно, – соображаешь. Все верно, зависит от намерений. Но лучше, когда меня считают слабее,
– А когда будут знать, – продолжила она, – что палка у тебя железная, но все-таки нападут…
– То мне придется туго, – ответил он серьезно. – Но ты же никому не скажешь?
Она сказала обидчиво:
– И все ты врешь!.. Ничего у тебя палка не железная. И не для драк вовсе.
– А для чего?
Она сказала обвиняюще:
– Ты в села заходишь, опираясь на нее, как немощный старик, кряхтишь, вздыхаешь, а тебя жалеют, дают еду и кров.
– Молодец, – сказал он поощрительно. – Умеешь говорить приятные вещи.
Шел он размеренным шагом, вроде бы не торопился, но ей то и дело приходилось бежать, чтобы догнать, а когда все-таки догоняла, задирала голову.
Когда идешь рядом с таким высоким и статным и чувствуешь, как он огромен, еще больше презираешь свою хрупкость и малый рост, страстно завидуя крупным статным женщинам, у которых на бедрах достаточно сладкого молодого мяса для жадных мужских ладоней.
Правда, этот человек совсем не смотрит на нее как на женщину, уж она-то хорошо узнает эти взгляды. Шагает ровно и сильно, на пальцах блестят кольца, слишком простые с виду, чтобы быть простыми. В том смысле, что когда делают волшебные, то не заморачиваются тем, чтобы украсить драгоценными камнями, затейливой резьбой или дивной огранкой. Кольца магов обычно проигрывают в красоте немагическим, а у этого все три кольца – два на правой и одно на левой – выглядят очень даже скромно.
А еще на шее под самым горлом амулет, там в самом деле недобро поблескивает красным огнем рубин, но мелкий, вряд ли в нем большая сила. Похоже, больше всего силы в посохе. Она сама чувствует исходящую от него мощь.
Ворот рубашки широко распахнут, на могучей груди тускло поблескивают амулеты попроще, аккуратно нанизанные на толстый шнурок. Обычно их с почтением носят каждый отдельно, но иногда и вот так на одной веревочке, это когда их много. У этого десятки, все мелкие, плотно подогнанные так, что выглядят, как бусы.
Деревья расступились и очень неохотно выпустили их на свободу. Он чувствовал острое сожаление лесных великанов, но не удосужился даже помахать им рукой.
Женщина сказала внезапно:
– Ты всегда такой молчун? Почему даже не спросил, как меня звать? И как зовут тебя?
Он в изумлении оглянулся.
– Ты еще здесь?
Она спросила обиженно:
– А где мне быть?
– Ну… улепетывать от волков.
– Меня зовут Барвинок, – сказала она.
– Красивое имя, – произнес он вежливо. – Что-то такое цветное… вроде бабочки-капустницы. Нет, та вся белая… а ты вроде мотылька на троянде.
Она кивнула, милостиво принимая похвалу своему имени.
– А тебя?