Истукан (сборник)
Шрифт:
– Так могу ли узнать, здоров ли принц?
– Принц-то? Боже мой... Несчастье, ваша светлость! Ныне ваш принц – покойник, и лежит он в грузовых кабинах.
Радио надолго замолчало. Стали слышны посторонние шумы в пространстве.
– Что вы такое говорите, господин Жбанков, – оторопело проговорил Моршанский. – В своем ли вы уме? Как могло такое случиться?
– Несчастье, ваша светлость. Зачем же нам сразу не сказали, что этот вислоухий – принц?
– Из одних только соображений секретности, господин Жбанков. Но простите.
– Я и говорю. Принца вашего вислоухого наш мужик по неосторожности зашиб. – В эту минуту Жбанкову не хотелось уже никакого спасения, а хотелось лишь избавиться от такого стыда. Однако он продолжал: – А идол каменный, что с ним в багаже был, вдруг взбесился и весь снаряд нам покалечил, и мужика этого умертвил.
– Идол? – еще раз удивился советник. – Я, признаться, не очень вас понимаю.
– Да-да! Теперь идол ко мне подбирается, и сделать ничего нельзя, только молиться...
– Идол... – хмыкнул советник. И вдруг стало слышно, как он хлопнул себя по лбу и рассмеялся. – Ах идол! Ну, теперь ясно. Сдается мне, вы ему, идолу, серных шариков не давали?
– Шариков? – озадаченно переспросил Петр Алексеевич.
– Да, знаете ли, таких желтых шариков, что у «вислоухого», как вы изволили выразиться, в набрюшной сумке были. Верно?
– Да, были какие-то шарики. – Купец наморщил лоб.
– Вот потому идол вас и преследовал, что шариков ему хотелось. У него и в мыслях не было вред вам причинять. Просто без шариков он становится очень нервный и даже начинает несколько... э-э-э... своеобразно пахнуть. А тот, как вы говорите, «вислоухий», эти шарики высиживает, как курица – яйца. Вот они так вместе и существуют.
– Э-э... Э-э... – замычал Жбанков. Слушая этот удивительный монолог, он решил было, что чиновник сам от огорчения рехнулся.
– Слушайте меня внимательно, – продолжал Моршанский. – За «вислоухого» не волнуйтесь, это невелика важность. Он – всего лишь неразумное существо, вроде наших домашних собачек. А вот каменный идол, как вы изволите называть, это и есть принц Муздрандокский Эрхваал Ланнотарио Ннусимун!
– Идол – принц?!
– Именно так. Значит, говорите, он жив-здоров и теперь к вам пробирается?
– Возможно, что так.
– Не волнуйтесь. Он не причинит вам вреда. А если он и доставил вам неприятности, то, поверьте, только от незнания наших обычаев. Ущерб вам возместит консульство.
– Вот как? – с сомнением проговорил Жбанков, думая, можно ли считать разорение корабля и убийство Вавилы «неприятностями».
– Будьте целиком спокойны. Дайте ваши координаты, и через полчаса спасательная команда снимет вас вместе с принцем с гибнущего снаряда. Средства спасения у нас имеются.
– Координаты? – жалобно проговорил Жбанков. – Да я в этом ни капли не смыслю.
– Тогда просто не выключайте радио, и мы вас найдем. Самое большее – через час. Итак, уважаемый господин купец, до скорого свидания!
Жбанков
И в тот момент новое видение посетило купца. Снова увидал он заречные луга, как собирается там народ встречать его. И вот раздвигаются облака, и появляется из них, сияя гордым светом, «Князь Серебряный». И все кричат, ликуют, поют песни и бросают навстречу цветы. И помещик Дрожин неуклюже спрыгивает со своей коляски и бежит навстречу, радостно помахивая бутылкой с наливкой.
– Ну что, брат, – говорит он. – Наслышан я про твои злоключения. Небось после такого ужаса больше ни ногой на эти самые планеты, а?
– Да нет, брат, – ответит ему Жбанков. – Не угадал. Все как раз наоборот. Снова полечу. Потому что завсегда зовет дорога. Потому что таков мой характер купеческий. Вот так-то, брат Дрожин.
Петр Алексеевич улыбнулся таким мыслям и сел в кресло, положив на колено свои часы. Ждать освобождения оставалось, если не соврал советник, меньше часа.
ОТПУСТИ ЗВЕРЯ
В разгар лета разморенная земля тяжело дышит. Горячие автострады тянутся по ней, как высунутые от жары языки. Мчатся озверевшие машины и еще больше звереют от бессилия понять: отчего хозяева-люди в такую жару стремятся ближе к экватору, где еще жарче? Машинам тяжело. Люди не придумали для них ничего лучше водяного радиатора. Он, конечно, не идет ни в какое сравнение с потовыделяющей системой охлаждения приматов.
Прокаленный солнцем инспектор дорожной службы стоит на обочине в тени молодой березки и наблюдает, как плывет и растекается потоками плавленый воздух. Машины с жутким ревом несутся мимо, смердят, сотрясают землю. Он смотрит на них без выражения. Так старое дерево может глядеть на степь, посреди которой оно родилось и простояло свои пятьсот лет. Но инспектору не позволена роскошь слишком долго стоять без всякого полезного дела. Правая рука с жезлом начинает движение от пояса, замирает на секунду параллельно земле, а затем следует вялая отмашка вправо, в сторону обочины.
Темно-синий джип с могучим четырехлитровым двигателем останавливается, пропылив еще десяток метров, скрипнув бортами прицепа.
В кабине двое мужчин. Инспектор проверяет документы. Они такие же горячие, как и все вокруг.
– Куда?
– На море.
Инспектор едва заметно кивает, возвращая документы.
– А там что? – Он сонно смотрит на прицеп.
– Шмотки, палатка, лодка резиновая.
– «Дикари», что ли?
– Ага.
– Осторожнее. Утром «девятка» влетела под самосвал. Четыре покойника. Как и вы, на море ехали.