Итальянец
Шрифт:
— Вас предупреждали о том, что вам не следует посещать виллу Алтиери? — спросил неизвестный. — Почему вы пренебрегли предупреждением?
— Это вы предупреждали меня, — решительно заявил Винченцо. — Теперь я это знаю.
— Я? — строго промолвил незнакомец.
— Да, вы! Вы предупредили меня о смерти синьоры Бианки. Вы и есть мой враг, тот самый отец Скедони, мой обвинитель!
— Кто задает эти вопросы? — неожиданно опомнился главный инквизитор. — Кто присвоил себе право допрашивать заключенного?
Ответа не последовало. Судьи взволнованно переговаривались. Наконец в наступившей тишине снова прозвучал голос неизвестного монаха:
— Я скажу только
Тон, каким это было сказано, не оставил у юноши сомнений, что монах сказал правду. Этот голос, продолжавший напоминать ему голос монаха из Палуцци, не мог быть голосом Скедони. Винченцо был потрясен. О, если бы он мог сбросить с себя это ужасное покрывало, сорвать с глаз повязки, увидеть говорившего! Но руки его были связаны. Он попросил бы его назвать свое имя и объяснить ему все свои странные поступки там, в Неаполе, на развалинах старой крепости.
— Кто из посторонних присутствует в этой зале? — наконец произнес главный инквизитор голосом, который должен был бы повергнуть всех в трепет, однако лишь выдал собственный испуг судьи. — Кто, назовитесь!
Ответа не последовало. Снова тревожно зашептались судьи, в зале царила растерянность. Происходило что-то невероятное, и Винченцо, прислушиваясь, терпеливо ждал, чем все это кончится. Хлопнули двери, слышно было, как присутствующие покидают залу. Затем наступила тишина. Но он чувствовал за своей спиной сторожащих его палачей, дожидающихся приказа, чтобы приступить к выполнению своих ужасных обязанностей.
Шло время. Наконец Винченцо услышал приближающиеся шаги, и кто-то отдал приказ освободить его и отвести в темницу.
Когда повязка была снята с его глаз, он увидел, что суд покинул залу. Не было и незнакомца. Догорал светильник, и зала все больше погружалась в темноту.
Палачи вывели его из залы и, доведя по коридорам до того места, где приняли его от тюремных стражей, снова передали им.
Вернувшись в камеру, Винченцо с удовольствием растянулся на соломенном матрасе и в темноте и тишине предался размышлениям о том, что с ним произошло за последние несколько часов. Больше всего его мысли занимал загадочный незнакомец. Он постарался припомнить свои встречи с ним в окрестностях Неаполя и сегодняшнюю встречу здесь, в Риме, в коридорах инквизиции, и, сопоставляя их, старался понять, кто он, этот загадочный человек, и почему так странно расспрашивал его сегодня в зале суда. Он вспомнил свою первую встречу с ним на развалинах крепости Палуцци. Он направлялся на виллу Алтиери, а монах предупредил его не ходить туда. Вспомнил, как он заманил его и Паоло в подземелье крепости, продержав там ночь, а потом предупредил о смерти синьоры Бианки и похищении Эллены. Чем больше он думал над загадочным поведением монаха, тем больше склонялся к тому, что это были действия человека осведомленного и явно недоброжелательного по отношению к нему. Таким мог быть только Скедони. Бесспорно, он делал все это по приказанию его матери, решившей всеми способами воспрепятствовать общению Винченцо с Элленой. Итак, Скедони предупреждал его о том, что сам же готовил и совершал, поэтому и был так точен в своих предсказаниях. Вспомнив о зловещих обстоятельствах смерти синьоры Бианки, Винченцо похолодел от ужаса. А что, если это не только Скедони… Мысль была настолько чудовищной, что он тут же прогнал ее.
Однако воспоминания о встрече со Скедони в будуаре матери заставили его снова сомневаться, что таинственный монах и Скедони — это одно лицо. Так и не придя ни к какому заключению, усталый и измученный юноша наконец
Возможно, было уже около двух часов ночи, когда он внезапно проснулся от каких-то звуков в его темнице. Прислушавшись, он услышал лишь вой ветра. Когда он снова уснул, сон его был тревожен и полон кошмаров. Он видел фигуру монаха, который бесшумно приближался к его ложу. Лицо его было скрыто капюшоном. Но вот он его отбросил, и Винченцо увидел, что это не Скедони, а кто-то другой, незнакомый. Что-то странное было в его лице, недобро горели его глаза. Он не был похож на человека, а скорее на призрак. Вот он вдруг вынул кинжал и протянул его Винченцо. На кинжале были пятна, и Винченцо понял, что это кровь. Он в ужасе отшатнулся и закрыл глаза, а когда открыл их, монах уже исчез.
Из короткого забытья его вывел чей-то тяжкий стон. Испуганный Винченцо, открыв глаза, снова увидел фигуру монаха. Он стоял перед ним, и лицо его было скрыто капюшоном. Но теперь это был уже не сон, ибо он услышал его голос. Монах откинул капюшон, и Винченцо увидел то же лицо призрака, что видел во сне. Ужас охватил его. Вместо кинжала в руке монаха был фонарь.
— Это ваша последняя ночь, — тихо промолвил монах, — а завтра…
— Ради всего святого, кто вы, зачем пришли сюда? — воскликнул перепуганный Винченцо.
— Не спрашивайте, а лучше отвечайте мне.
Винченцо поразили не только слова, но и тон, которым они были сказаны.
— Давно ли вы знаете отца Скедони? Где вы впервые увидели его?
— Я знаю его не более года. Он духовник моей матери. Впервые увидел его в коридоре родительского дома, когда он вышел из гостиной моей матери.
— Вы уверены, что все было именно так? Ваша память вам не изменяет? — справился монах, сделав странное ударение на последних словах. — Это очень важно.
— Да, уверен.
— Странно, — заметил монах после паузы. — Казалось бы, пустячная встреча, а вы ее запомнили. Значит, это отложилось в вашей памяти. За каких-нибудь пару лет мы многое успеваем забыть. — Он вздохнул.
— Я хорошо помню обстоятельства этой встречи, — сказал заинтересованный Винченцо. — Было уже довольно поздно, опускались сумерки. Он как-то неожиданно возник передо мной, а когда мы разминулись, он словно про себя произнес: «Звонят к вечерней мессе». Его голос поразил меня. Я услышал, что в это время действительно звонил колокол церкви Святого Духа…
— Вы хорошо знали его?
— Нет, он был знаком мне лишь внешне.
— Вы что-нибудь слышали о нем, о его прошлой жизни?
— Нет.
— Ничего необычного, что касалось бы его? — добавил монах.
Винченцо помедлил, прежде чем ответить, ибо вспомнил ту странную историю, которую не успел досказать ему Паоло, когда они с ним оказались в подземелье крепости Палуцци. Он говорил об одной исповеди в церкви Кающихся Грешников. Но Винченцо не мог утверждать, что это имеет отношение к Скедони. Он вспомнил также окровавленное монашеское одеяние, найденное там же, в подземелье крепости. Но все это показалось ему теперь таким же зловещим и нереальным, как присутствие этого монаха в его темнице сейчас.
— Вы слышали что-нибудь необычное об отце Скедони, отвечайте?! — Голос монаха на сей раз звучал сурово.
— Вам не кажется странным, что я должен отвечать на вопросы человека, который не пожелал даже назвать свое имя? — рассердился Винченцо.
— Мое имя давно предано забвению, его никто уже не помнит, — тихо ответил монах и отвернулся. — Я предоставляю вас вашей судьбе.
— Какой судьбе? — испуганно воскликнул Винченцо. — Какова же в таком случае цель вашего визита? Прошу вас, скажите.