Итальянские гастроли
Шрифт:
Я подошла к портрету и стала рядом.
– Сережа, что ты скажешь, глядя на нас? – спросила я.
Он очень пристально посмотрел, сначала не понимая, чего от него хотят, а потом произнес:
– Ты что хочешь сказать, что ты – это она? Или наоборот. Постой, постой, дай-ка я тебя сниму, – и вытащил мобильный телефон. Ну теперь-то я начинаю кое-что понимать. Откуда тебе стало известно, что здесь находится портрет женщины, на которую ты действительно похожа?
И я ему рассказала историю, связанную с итальянским искусствоведом.
– Ты веришь в переселение душ или реинкарнацию? –
– Вообще-то я немного далека от индуизма, но в Индии была, и должна тебе сказать, что эта страна произвела на меня неизгладимое впечатление, – ответила я.
– Я тоже был там на гастролях, у меня также осталось очень сильное впечатление от поездки. А когда ты была в Индии? – спросил Сергей.
– Пять лет назад. В феврале месяце, – ответила я.
– Да ты что! И я там был в том же году, с января по март. Вот это совпадение! А может мы с тобой там пересекались?
– Кто знает? У меня был очень длинный маршрут, мы не сидели в одном городе, а катались по стране и посещали Нью-Дели, Аггру, Мумбай, Варанаси, Тривандрум и другие города. Поездка длилась три недели, – ответила я.
– Мила, я не случайно спросил тебя о реинкарнации, может быть душа этой Лукреции, которая жила пять веков назад, нашла в тебе свое очередное перевоплощение? – рассуждал Сергей.
– Это очень сложный философский вопрос. Мы же не можем знать, какой у нее был характер, а внешность может быть обманчива. Давай не будем уходить в дебри, иначе мы совсем запутаемся. Кстати, а ты знаешь, что написано на нижнем ожерелье портрета? – спросила я.
– Ну, конечно, нет! Говори, не томи, – ответил Сергей.
– Там написано по-французски “amour dure sans fin” («амур дюр санс фан»), ну ты же знаешь французский? – спросила я.
– Ну да, что-то про любовь. Сейчас попробую перевести, повтори еще раз, пожалуйста, кажется, любовь без конца, не так ли? Извини, я не филолог, поправь, если можешь, – сказал Сергей.
– Очень близко, то есть, дословно так, а проще говоря, эту фразу можно перевести, как «любовь длится бесконечно» или «у любви нет конца», – сказала я.
– Вот зачем ты мне это говоришь? Тебе нравится меня мучить? – занервничал Сергей.
– Ну, конечно, нет, извини, ради бога, но просто это очень важная деталь портрета. Давай не будем ссориться, – ответила я.
В оставшиеся у нас 20 минут мы посмотрели 5 залов с шедеврами Ботичелли, Рафаэля, Микеланджело и других великих художников.
Когда мы вернулись в театр, репетиция еще продолжалась, никто даже не заметил нашего отсутствия. Перед концертом я должна была переодеться, чтобы иметь достойный вид, я предусмотрительно взяла с собой платье, так как мне нужно было продолжать работу по презентации коллектива, которую я сама себе нашла.
Да, кстати, совсем забыла сказать, что в Риме наш импресарио оставил ансамбль на попечении своего менеджера, которого звали Гуидо, и он неплохо говорил по-русски. А сам Джанкарло Карена улетел в Милан, где работал другой коллектив, пообещав вернуться через неделю.
Концерт во Флоренции произвел фурор. Артисты были, как всегда, на высоте. Михал Михалыч сиял, как майская роза. Ему очень нравилось работать в стационарных театрах, где он чувствовал себя в своей стихии. К сожалению, большая часть концертов, предусмотренных в Италии, должна была проходить на открытых площадках, и это нужно было принять, как данность.
Последующие дни пролетели очень быстро. Мы каждый день ездили в окрестности Тосканы, примерно по 100-150 километров от Флоренции, выступали в Лукке, Ареццо, Сан-Джиминьяно, Сиене. Мне показалось, что Сергей немного успокоился, но как оказалось, это было затишье перед бурей.
Я не избегала встреч с ним, нам приходилось ежедневно решать какие-то вопросы, но старалась как можно меньше оставаться с ним наедине.
После концерта в Сан-Джиминьяно, когда мы вернулись в гостиницу приблизительно в час ночи, я услышала стук в дверь, подумав, кого это еще принесло в такое время? Может быть, что-то случилось, ведь в большом коллективе постоянно возникают какие-то бытовые проблемы, и мне приходилось помогать артистам. Я их приучила к тому, чтобы они мне звонили в номер по внутреннему телефону, ну в крайнем случае, когда вопрос нельзя было решить в телефонном режиме, то обращались напрямую. Но сейчас кто-то пришел среди ночи.
К счастью, я еще не успела раздеться, а когда открыла дверь, то увидела Сергея с бутылкой шампанского и вазой фруктов.
– Можно войти? Я ненадолго. Просто, если я этого не сделаю сейчас, я не сделаю этого никогда, – сказал Сергей.
– Ну, куда я денусь, заходи, только мне не очень хочется пить шампанское, а вот фрукты поем с удовольствием, – ответила я.
– А я все-таки открою бутылку, а там видно будет, – сказал Сергей.
Он откупорил шампанское, разлил его в бокалы, которые принес с собой, вот уж, видно, что подготовился серьезно, и я почувствовала, что сейчас произойдет что-то нестандартное.
– Мила, пожалуйста, выслушай меня и не перебивай. Я долго собирался с мыслями, взвешивал все за и против, и решил с тобой поговорить откровенно. Но прежде, чем ты меня выбросишь, как кота за шкирку, я должен с тобой объясниться, – начал Сергей.
– Я тебя очень внимательно слушаю, – ответила я.
– Давай выпьем, а то я забуду, что хотел сказать, – и пригубил шампанское.
– Ну, давай выпьем за наше здоровье, – сказала я и тоже отпила глоток шампанского, которое оказалось очень вкусным.
– О, Боже! Я волнуюсь, как мальчишка, даже не представлял, что это будет так сложно. То, что произошло с нами в Соборе Святого Петра в Риме, не было случайностью. Это знак, который был послан нам свыше, и мы не можем игнорировать это. Когда я признался тебе в любви, это были не просто слова, это был порыв души, внутри меня бурлил вулкан, и я понял, что никак не могу с собой справиться. Таких сильных чувств и эмоций я не испытывал никогда. Человек может прожить всю жизнь и не почувствовать ничего подобного. Мы не должны противиться этому чувству, здесь сопротивление бесполезно, оно может нанести нам глубокие раны, от которых невозможно будет поправиться. Мы просто обязаны быть счастливыми, иначе Господь покарает нас за то, что мы его не услышали, – завершил свой монолог Сергей.