Итальянский любовник
Шрифт:
– Здесь адрес моего юриста, – осторожно сказал он, – я сообщу ему, что ты позвонишь.
Одновременно с этими убийственными, оскорбительными словами, все еще звенящими у нее в ушах, Ева слышала удаляющиеся шаги в коридоре, пока передняя дверь с грохотом не захлопнулась. Разговор вышел не очень, устало подумала она. Но стоило ему уйти, как она почувствовала странное облегчение, будто у нее гора упала с плеч. Она поняла, как сильно боялась сообщать новость Луке. Его реакция была даже хуже, чем она могла себе представить в самом страшном сне. Но, по крайней мере, теперь все закончилось. Препятствие было встречено
Она почувствовала протестующее урчанье в животе. Голод настиг ее впервые с тех пор, как она узнала новость.
– Тебе нужно кормить ребенка, Ева Питерс, – твердо сказала она, открывая дверцу холодильника.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Не было телефонных звонков?
Адвокат отрицательно покачал головой.
– Никто не звонил, signore.
– А ты сам звонил ей, как я тебе поручал?
– Я звонил синьорине Питерс четыре раза. Ни разу она не сняла трубку.
Лука тихо выругался. Он повернулся к окну, ясно и трезво прокручивая факты в уме.
Но на этот раз он был сбит с толку.
Это было совсем не то, чего он ожидал. Ее слова протеста он, разумеется, не принял за чистую монету, а ее заявление, что она никогда больше не хочет его видеть, он посчитал просто дерзостью женщины, которая ничего подобного не имеет в виду, а лишь умно разыгрывает перед ним спектакль. Он не был вполне уверен, чего именно она хотела – его денег, его самого или все вместе. Но был убежден, что скоро это выяснится. В действительности же получалось так, что она просто пресекла все дальнейшие контакты.
Он продолжал пристально смотреть отсутствующим взглядом на то, как полуденное солнце освещает великолепные римские крыши, и вдруг его сердце сжалось от страха. Если только… если только не возникло веской причины больше не связываться с ним.
Внутри карманов брюк он впился ногтями себе в ладони.
Что, если… если ей больше не имело смысла этого делать? Что, если беременности уже не было? На секунду Лука ощутил тошноту. Для человека, которого никогда не тошнит, это было неприятным чувством.
– Синьор Карделли?
Лука резко обернулся, с удивлением обнаружив тревогу на лице своего адвоката.
– Вам плохо, синьор? Вас тошнит?
Кровь вновь прилила к лицу Луки. Он покачал головой.
– Нет, друг мой. Совсем не тошнит, – сказал он решительно.
Наступал его черед брать дело в свои руки. Что он должен был сделать еще несколько недель назад.
Ева весело попрощалась с сотрудниками, но, когда она направилась к своей машине с водителем, улыбка исчезла с ее лица. Тяжело было изображать, что ничего не происходит. Она не знала, надолго ли ее хватит. Рано или поздно она собиралась рассказать все редактору Клэр. Лучше было сделать это как можно скорее, пока сама Клэр или кто-нибудь еще не отгадают ее секрет. И не надо быть членом областного отдела по борьбе с преступностью, чтобы догадаться. Дважды этим утром ей приходилось покидать студию, тайком сбегая в туалет, где ее сильно рвало. У зеркала она снова покрывала щеки румянами, надеясь, что выглядит сносно. Она понимала, что будет мало толку от ведущей утреннего шоу, которую постоянно будет рвать. И даже если тошнить ее будет не так часто, то рано или поздно всем станет очевидной ее беременность.
Нет. Она сейчас же должна поговорить с Клэр.
Она вышла на бодрящий свежий воздух, довольная тем, что вырвалась из душной студийной атмосферы. Не успела она найти глазами свою машину, как сердце ее отчаянно забилось. Потому что, прислонившись к серебристому автомобилю, стоял человек, своей неподвижностью напоминавший мраморную статую. Одет он был в черное, и это делало его волосы и глаза похожими на темную ночь. На одну нелепую и бредовую секунду она подумала о том, чтобы убежать обратно в студию, подобно женщине, ищущей убежище от бури. Но она понимала, что не может этого сделать.
Она должна была встретиться с ним лицом к лицу.
Он изучал ее почти одержимо, пытаясь разглядеть признаки. Любые признаки. Но толстое пальто окутывало ее, как большое теплое облако. Все, что он смог увидеть, – это ее бледное лицо и серо—зеленые глаза, смотрящие на него с холодным блеском.
Он сделал шаг навстречу.
– Здравствуй, Ева.
– Я не хочу с тобой разговаривать.
Отчаянным взглядом она окинула парковку, пустынное прибежище для шикарной серебристой машины и ее хозяина, стоящего рядом. Где же, черт возьми, ее водитель? Он ни разу еще не опаздывал.
– Думаю, нам все—таки надо поговорить, – твердо сказал он.
В прошлый раз его застали врасплох. Он сорвался, вспылил, начал рвать и метать. Таким поведением ничего нельзя было достичь. А Лука привык достигать своих целей.
Она повернулась к нему, не будучи готовой к тому эффекту, который он на нее произвел. К тому, как забилось ее сердце. К этой слабости в ногах. Ей надо было чувствовать к нему лишь презрение, ведь и он ее презирал… Так почему же ей так сложно было удерживать это чувство? Почему где—то в глубине затаилось безумное влечение к нему? Она сурово напомнила себе, что это лишь физическое влечение. А она была выше этого. Гораздо выше.
– Мне кажется, ты не совсем понял, Лука, – спокойно сказала она. – С минуты на минуту приедет мой шофер, я сяду в машину и поеду домой. Без тебя.
– Боюсь, ты в этом ошибаешься.
Она уставилась на него непонимающими глазами.
– Твой шофер уехал. Я его отпустил.
– Ты его отпустил? – повторила она, не веря своим ушам.
Он указал на длинную серебристую машину.
– У меня есть автомобиль, и я отвезу тебя, куда захочешь, но мне нужно с тобой поговорить, и я поговорю обязательно. Ты должна со мной поговорить.
Она еще сильнее запахнула пальто.
– Я ничего тебе не должна, особенно после всех презренных обвинений в мой адрес.
Он вновь кивнул, глубоко вздыхая.
– Я не имел права обвинять тебя, но я был…
В ее глазах появилось любопытство.
– Ты был что?
Он вздохнул.
– Я почувствовал, будто вся моя жизнь взорвана и взлетела на воздух.
– Так мысль об отцовстве тебя не прельщает? – дерзко сказала она, потому что только это казалось ей верным способом скрыть обиду, – так больше и говорить не о чем, разве не так?