Итальянский след
Шрифт:
– Италия! – громко и резковато сказал он. – Давай, Оля, раскрутим Италию. Поскольку уж мы вышли на международные отношения. Как я понимаю, идет речь о Северной Италии?
– Да, почти на границе с Францией.
– Вы своими заботами охватывали и Францию?
– Монако, Монте-Карло посещали, а что касается Франции, то только самую южную ее часть… Ницца, окрестности.
– Туда добирались самолетом?
– Да, чартерный рейс.
– Римини?
– О, вы много знаете, оказывается. А все простачком прикидываетесь.
– Мне
– Аласио – это маленький курортный городок. Если вы так много знаете, то я могу колоться с чистой совестью. Я грамотно выражаюсь?
– Вполне. Но должен сказать, что колоться с чистой совестью ты можешь независимо от моих познаний. Два трупа, которые лежат сейчас в морозильной камере морга, дают тебе такое право. – Пафнутьев сознательно произнес страшноватые подробности, поскольку знал, что частенько слово «смерть» не производит на людей большого впечатления, оно кажется каким-то отстраненным, люди часто не представляют, что именно стоит за этим словом, оно стало почти философским термином. И он, кажется, добился своего – Оля чуть заметно побледнела, нервно загасила сигарету, подняла к нему лицо, на котором уже не было кривоватой ухмылки.
– Аласио, – опять произнес Пафнутьев. – Там что у Пахомовой? Квартира, фирма, гостиница?
– И то, и другое, и третье. Есть там у нее квартира с окнами на море, в ней частенько живет какой-то ее знакомый. Достаточно пожилой человек. Но с ним она ведет себя… По-женски. Вы понимаете, о чем речь?
– Нет.
– Улыбки, касания, красное вино на набережной, чоканье бокалами, глядя друг другу в глаза… Все эти милые подробности вам о чем-то говорят?
– Да. Этот мужик… Густые, чуть вьющиеся волосы с проседью?
– Вы и его знаете?
– Крупное лицо? Его можно назвать мордатым?
– Можно, – усмехнулась Оля. – Пахомова называет его Ваней.
– А по паспорту он Иван Иванович Сысцов, – негромко добавил Пафнутьев. – Теперь фирма… Ты сказала, что у нее есть там какая-то фирма?
– Мне так кажется… Мы ездили на громадном туристическом автобусе, «Мерседес», между прочим. Водителя зовут Массимо. Максим по-нашему. Он водитель и владелец этого автобуса. Переезды иногда бывали долгие, сотни километров, мы останавливались, разминались, перекусывали и, конечно, фотографировались. На снимках вы можете увидеть и меня, и Пахомову, она обычно всегда нас сопровождает, и Массимо, и вашего приятеля Ивана Ивановича… А если возьмете хорошее увеличительное стекло, то кто знает, может быть, сможете различить и номер автобуса. Это вам интересно?
– Ты очень умная женщина, – серьезно сказал Пафнутьев.
– Это не главное мое достоинство.
– Я говорю о тех достоинствах, в которых уже успел убедиться.
– Может быть, вы захотите удостовериться и в главном моем достоинстве? – усмехнулась Оля.
– Чуть попозже, – невозмутимо ответил Пафнутьев. – Ты мне подаришь такой снимок?
– А почему бы и нет! – Оля не спросила, она негромко воскликнула, утверждающе воскликнула, но Пафнутьев решил закрепить этот маленький успех.
– Спасибо, – сказал он. – Буду очень признателен.
– Надеюсь, – закрепила свой маленький успех и Оля.
– Теперь гостиница.
– «Верона» – так она называется. Кажется, что-то с Шекспиром связано.
– Ты еще и начитанная! – восхищенно воскликнул Пафнутьев.
– Ничуть. Там портрет его висит, маленький бюстик в вестибюле. Насмотрелись и на то и на другое. Повысила культурный уровень. Так что я теперь знаю, где Ромео и Джульетта тусовались. Кстати, у них тоже кончилось не слишком хорошо. Но вы, наверное, об этом слышали.
– Приходилось, – кивнул Пафнутьев. – Скажи, Оля… Почему именно Аласио?
– Понятия не имею. Скорее всего, у Массимо там какой-то бизнес. Вполне возможно, что и гостиница принадлежит ему. Как-то уж по-хозяйски он себя там вел. Знаете, это сразу чувствуется, есть какая-то неуловимая разница в поведении – гость и хозяин. Гость может хамить, требовать, бить посуду, но при этом все понимают – гость. Потому и хамит. А хозяин вроде и прислуживает, но все видят – хозяин. Там штору поправит, там бумажку с пола поднимет.
– На этом роль Массимо заканчивалась?
– На этом его роль только начиналась.
– Это как? – не понял Пафнутьев.
– Сутенер. Если вам это слово не нравится, назовите его диспетчером. Принимает заказы на девочек, развозит, привозит после выполнения задания… Вы понимаете, о каком задании речь?
– Догадываюсь.
– Опять же и себя не забывает.
– В каком смысле?
– Половой гигант. Перещупал всех наших девочек, включая ту же Пахомову. Пока с ним собеседование не пройдешь, с места не сдвинешься. Вернешься ни с чем. Еще и долги потом отрабатывать приходится, но уже на местном, здешнем материале. Вы меня понимаете?
– Думаю, что да. Как ты оказалась у Пахомовой дома?
– Время от времени она берет кого-либо из девочек в качестве даровой прислуги. Квартира громадная, две трехкомнатные в одну соединены, работы хватает. Когда вы появились, как раз моя очередь подошла. Кому-то из нас повезло, – усмехнулась Оля. – Может быть, даже обоим. А, Павел Николаевич?
– Вполне возможно, – согласился Пафнутьев.
В этот момент зазвонил телефон.
Оказалось – Худолей.
– Паша! – закричал он обрадованно. – Жив?!
– Местами.
– А я звоню домой – нет тебя, думаю, может, вернулся к Халандовскому – тоже пусто. Мелькнула мыслишка – неужто на службе? Точно.
– Сидим вот, беседуем. С Олей.
– О! Я некстати?
– Да нет, ничего… Есть новости?
– Есть, Паша.
– У меня тоже.
– Тогда я мчусь к тебе?
– Встретимся утром. У меня еще маленькое мероприятие. Ты будешь лишним. Я сегодня очень занят. Ну просто очень.
– Паша! Неужели?! И тебя, оказывается, жизнь может пробрать до костей?