Итальянское каприччио, или Странности любви
Шрифт:
Сказанная легким светским тоном фраза, прозвучала вполне по-джентльменски, и Аня не придала ей значения, пропустила мимо ушей. Но его обращение к ней на «ты» насторожило. Впрочем, она тут же отмахнулась от мелькнувшей мысли.
— Конечно, конечно, Дим Димыч, — ответила она, — мы… я так вам обязана. Чем же я могу отплатить?
Он опять посмотрел на нее, и ей стало немного неуютно под его взглядом.
— Только тем, что согласишься выпить со мной. На брудершафт.
— Но вы и так мне говорите «ты», — попыталась отвертеться Аня, а сама подумала: «Козел! Когда Наташки нет дома…»
Он пошел к бару, достал бутылку коньяка, лимон, черный кофе, сахар и принялся быстро нарезать лимон, посыпая ломтики смесью кофе с сахаром.
— Такое право я присвоил самовольно, а теперь хочу, чтобы все было узаконено, — с ухмылкой сказал он.
Аня попыталась перевести разговор на другую тему и спросила:
— Что вы сооружаете?
— О! Незаменимый спутник коньяка, любимая закуска последнего российского царя.
— Царская закуска к царскому напитку? — попыталась еще раз оттянуть время Аня.
— Что-то в этом роде. Называется в его честь «николашка».
«Вот же черт, пить еще с ним…» — ругнулась про себя Аня.
И тут хлопнула входная дверь, и в холле раздался голос Наташи:
— А вот и я, Дим Димыч! У нас отменили репетицию,
— И прекрасно, — откликнулся он, бросив взгляд на Аню, — ты пришла вовремя, у нас Аня.
— Анька! — кинулась к ней Наташа. — Как здорово, что ты пришла! Представляешь, во всем дворце культуры морят тараканов, и репетиции отменили, а предупредить заранее не позаботились.
— Главное, чтобы культуру вместе с тараканами не уморили, — пошутил Дим Димыч мрачно и пошел за третьей рюмкой.
— Ну просто хамство — люди зря приехали, время потеряли. Наш режиссер так возмущался, он ведь безумно загружен…
Она еще что-то говорила о своем режиссере, а Аня смотрела на нее и думала: «Неужели она и сейчас, живя с Дим Димычем, продолжает свой роман с режиссером?»
Наташа выглядела великолепно, разве что еще чуть-чуть прибавила в весе, но небольшая полнота делала ее вальяжнее и привлекательнее. А в глубине души так и осталась той недобравшей баллов в театральное училище девчонкой, раз и навсегда ушибленной желанием выйти на сцену настоящего театра.
— Хорошо, что я тебя застала, а то все суета, суета, а повидаться некогда, — продолжала Наташа.
— Ничего хорошего, — ответила Аня и рассказала о причине своего посещения.
— Ужас какой! — воскликнула Наташа, не дослушав, и тут же обратилась к мужу: — Дим Димыч, достанешь лекарство?
— Уже, — лаконично ответил он, — через полчасика привезут. А мы пока решили скоротать время.
— Молодцы! Анька, что-то ты плохо выглядишь, наверное, совсем заработалась. Господи, ну чего ты сидишь в своей школе? Плюнула бы и пошла на телевидение — уж Олег-то сможет тебя устроить. Там и платят получше, и работа интереснее…
— Я ушла от Олега, — неожиданно перебила ее Аня, хотя секунду назад и думать не могла, что расскажет о случившемся здесь.
— Ты с ума сошла! — воскликнула Наташа и, сделав большие глаза, потребовала подробностей.
— За это надо выпить, — вмешался Дим Димыч и подал им рюмки.
«Слава богу, не вспоминает про брудершафт», — подумала Аня и выпила залпом.
Дим Димыч тут же налил еще.
Наташа, пригубив, вздохнула и жалостливо поглядела на Аню.
Потягивая коньяк, Аня принялась рассказывать. Наташа охала, то и дело вставляла «какой подлец!», Дим Димыч ухмылялся, кося глазом на гостью, и Аня вдруг почувствовала, что весь ее рассказ в сложившейся ситуации приобретает характер фарса. Она умолкла.
— Ну надо же! — воскликнула Наташа. — А он мне так понравился еще тогда, на нашей свадьбе. Такой интересный мужик… Я всегда жалела, что мы редко встречаемся. Мой бурундук последнее время на работе очень устает, никуда его не вытащить.
— Значит, нет ему прощения? — спросил Дим Димыч и снова, уже как бы привычно, ухмыльнулся: — Пошалил мужик разок — и вся любовь? А не пожалеешь?
Аня подумала, что прежде не замечала его ухмылки, почему же сегодня она все время на лице Дим Димыча и с чем она связана — с игривым предложением выпить на брудершафт или историей ее разрыва с Олегом?..
— Я не знаю, как объяснить… — Аня старалась подобрать слова. — Я еще и сама не могу сформулировать точно… Наверно, пожалею, даже наверняка пожалею, потому что, кажется, люблю его. Но у меня не получится жить во лжи, постоянно ревновать, подозревать, не верить…
— Правда, Ань, может… ну, случилось так, что ж теперь сразу?.. Ведь это не означает, что он будет всегда тебе изменять.
— Это означает, что всегда будет недоверие. Или мне придется привыкать к мысли, что мой муж — что-то вроде общественного достояния.
— А жить где будешь? — спросила Наташа.
— Как и раньше, с родителями. Я уже выгнала папу из его кабинета.
— Но почему? Имеешь полное право оставаться — ты там прописана. Пусть в конце концов он уходит или ищет обмен, если вы будете разводиться. Не ты же изменила ему, а он.
— Наташка, я еще в себя не приду, а ты о квартире… Квартира-то его, при чем тут прописка?
В дверь позвонили два раза.
— А вот и лекарство привезли, — обрадовался Дим Димыч и пошел открывать. Вернулся с высоким, плотным, коротко стриженным блондином с бычьей шеей и холодными пустыми глазами.
Блондин отдал Дим Димычу пакет, а тот передал его Ане.
— Спасибо, Петр. Отвезешь Анну Андреевну в больницу и потом свободен.
Аня поднялась, поблагодарила Дим Димыча, расцеловалась с Наташей.
— Позвони, когда вернешься домой, ладно? — попросила Наташа.
— Хорошо.
Аня ушла с Петром.
Они спустились вниз. Во дворе стоял «Мерседес». Петр открыл дверцу. Аня села, объяснила, куда ехать, и машина тронулась.
Всю дорогу они ехали молча. У больницы Аня поблагодарила Петра — тот даже не ответил — и вышла из машины.