Итальянское каприччио, или Странности любви
Шрифт:
— Прости, я не должен был заводить сегодня этот разговор. Я хотел дать тебе время, чтобы ты не спешила.
— Но раз уж зашел разговор, я бы желала полной ясности между нами. Не стоит возвращаться к одному и тому же снова и снова.
— Анечка, неужели только одна моя ошибка могла полностью разбить, уничтожить наш брак, нашу любовь?
— Дело в том, что я совсем не умею алгеброй поверять гармонию. Я не знаю, сколько нужно сделать ошибок, какие они должны быть, кто их должен совершать, чтобы разрушить все, не знаю. Я говорю лишь то, что чувствую: я не люблю тебя, Олег.
— Я не верю тебе.
— Почему? Разве я когда-нибудь лгала тебе?
— Не верю! Потому что видел своими глазами, как ты волновалась вчера.
— Волновалась, потому что… Да что я перед тобой оправдываюсь! — рассердилась Аня. — Волновалась — и все. Мало ли, почему женщина может волноваться! Может быть, тут присутствовал человек, который мне нравится, и я не знала, как он воспримет появление моего бывшего мужа.
— Ты говоришь о докторе Марио?
— Допустим.
— Он очень интересный.
— Я тоже так думаю.
— И благополучен.
— Вполне.
— И что же ты будешь при нем делать?
— Тебя не касается.
— Как Лена, рожать ему детей, хорошеть, принимать гостей и собирать вокруг себя русскую колонию милого провинциального Турина?
— Замолчи!
— Хорошо, я замолчу. Надеюсь, ты примешь правильное решение.
— Давай лучше вернемся к Шаляпину, — предложила Аня, как бы подводя черту, — а со своей жизнью я разберусь сама.
— К Шаляпину — так к Шаляпину, — отозвался кисло Олег, но тут же оживился: — Признайся, ведь тебе интересно?
— Тут и признаваться нечего — конечно, интересно.
— Успеешь сегодня написать синопсис? Всего шесть страничек.
— Ах ты, паршивец! Все продумал и приехал сюда в полной уверенности, что стоит этой курице набросать ярких зерен, и она будет клевать у тебя из руки.
— Я ошибся? — спросил Олег с хитрой улыбкой.
— Нет. Попал в точку. Но если ты думаешь, что глупая курица в процессе совместного ударного труда станет твоей любовницей, сразу же предупреждаю — ошибаешься! Я рада, что мы помирились, я рада, что у нас есть много общего, что могу считать себя твоим другом, но в ощип снова — ни за что!
— Я согласен на любые отношения, лишь бы они были дружескими. Так мир?
— Мир. Ты не учел только одного: я не умею работать без материала, без литературы.
— Господи, Анечка, какие тебе нужны материалы? Ты же все помнишь. А несколько дат мы попросим Лену посмотреть в Вебстере или в Британике.
— Данных из словаря мало… — с сомнением сказала Аня. — Ты же меня знаешь. Это ты всегда фантазировал, и если твои фантазии не совпадали с фактами, то тем хуже для фактов.
— Аня! — воскликнул укоризненно Олег.
— Что Аня? Я не помню, в каком году приехал Шаляпин в первый раз в Италию с Рахманиновым.
— А нам и не нужно. Нам нужно знать, когда он приехал в Милан, в Ла Скала. Это ты помнишь?
Аня кивнула.
— Ну вот! Что еще нужно? Давай работать.
— А как с переводом?
— Уговорим Лену.
— Вот так — на минутку расслабилась, , а он уже сел верхом и понукает! — воскликнула Аня, но покорно пошла на кухню к Лене выяснять, можно ли им расположиться в кабинете Франко и согласна ли она перевести синопсис на итальянский.
— Вы еще создайте его, а я погляжу, — уклончиво ответила Лена, хотя, без сомнения, она уже заинтересовалась работой.
— Я забыла, в каком году Шаляпин приехал в Тифлис, — сказала Аня безнадежно.
— Господи, зачем год для синопсиса? — удивился Олег.
— И я не помню, как звали его первого учителя пения, — не унималась Аня, — фамилия его Усатов, а имени-отчества не помню…
Аня стала раздражаться — она не привыкла работать «приблизительно», это выводило ее из себя также, как грязь в комнате.
— И не нужно, оставим Усатого, — заверил легкомысленно Олег.
— Но мы же только сейчас договорились, что его юность обязательно войдет в сценарий!
— В сценарий войдет, в синопсис не войдет, — отмахнулся Олег. — Ты напиши о Мамонте Дальском. Мне страшно нравится придуманный тобой эпизод, помнишь, ты рассказывала, как Мамонт ему объясняет про Мефистофеля.
— Боже мой, Олег, ну как так можно! Этот эпизод описал сам Шаляпин в своей книге, а вовсе не я придумала. Нельзя же начинать фильм, не прочитав даже автобиографическую книгу.
— Прочту, прочту, в Москве все прочту! — завопил Олег и попытался обнять Аню.
— Олег! — предостерегла она, отступая. — Синопсис — не способ сблизиться, а средство убедить продюсера!
— Знаю, знаю, а марксизм не догма, а руководство к действию. Пиши: «Воспоминания унесли Шаляпина в Тифлис конца прошлого столетия. Город для русского человека как страница из „Тысячи и одной ночи“, город базаров, шашлычных, кинто…»
— Как переведут слово «кинто» на итальянский? — спросила Аня.
— Как-нибудь… Может быть, Шаляпин даже встретит случайно в одном из духанов, где он слушал шарманщика, Пиросмани, а потом вместе с ним он будет ловить рыбу на берегу Куры, и они станут петь грузинские песни, не зная, что в будущем им обоим суждено бессмертие.
— И подобную стряпню ты хочешь продать своему продюсеру?
— Именно! Нужна экзотика. Не покупать же итальянцев на картины Милана и оперного театра Ла Скала или галереи Витторио Эммануила, хотя я их излазил вдоль и поперек! Заглянула Лена.