Итиноку
Шрифт:
– А я, может, всю жизнь мечтал о такой свадьбе, – Морской устроился рядом и начал осторожно массировать ее ступни в тонких чулках, – чтобы все, как у больших: тамада, оркестр, теплоход… С медведями и генералом! А завтра еще и цыганский хор придет, и гадалка поворожит всем желающим… Мечты должны сбываться! – он поглаживал уже Никины щиколотки; голос его стал хриплым от возбуждения. – Ты согласна?
– Так о чем ты мечтал? – Вероника стукнула белым кружевным веером по склоненной перед ней темноволосой макушке, – обо мне,
– О, спасибо за лайфхак! – фыркнул Виктор, – для второго дня свадьбы в самый раз будет. Я бы тоже не отказался от ванны из шампанского, – он переместился к Никиной талии. – На двоих, – прошептал он в ее декольте. – Что скажешь?
– Мне нужна обычная ванна, – ответила Ника. – А шампанского мы лучше просто выпьем по бокалу…
– Ну, может, хоть кота пивом обольем? – дурашливо взмолился Виктор. – Эх, душа горит, жги-жги-жги!
– Кого? Масю? А ты уверен, что он стерпит такое издевательство, хоть бы даже и от хозяина?
– Никогда не пробовал поливать манула пивом.
– И не советую пытаться.
– А как ты смотришь на то, что утром я преподнесу тебе розу в бокале золотого, как небо, Аи?
– Неужели оно еще выпускается? – изумилась Ника, притормозив на полпути к ванной комнате.
– А как же. Называется полностью "Аи Вуазель Терме Брют". Очень красивый золотистый оттенок… И в здешнем ресторане, насколько я знаю, есть. Если уже выпили – привезут из Елисеева. Все для тебя! – пропел Виктор, подражая Стасу Михайлову.
… Выйдя из ванной в халате, Виктор увидел, что в спальне горит уже только ночник. Вероника, натянув до плеч одеяло, ждала его на огромной кровати.
– Госпожа Морская, – прошептал Виктор, любуясь ее загорелыми плечами на белом шелке подушки.
– Господин Орлов, – Ника приподнялась и протянула к нему руки.
Прошелестел, падая на пол, парчовый халат Морского. "Ооо, аах", – выдохнул латексный матрац, принимая на себя второе тело.
– Но ты со мной, но я с тобой
Пока нас город помнить хочет,
Моя бездомная любовь
Из Петербургской белой ночи… – гремело из звуковых колонок, включенных после ухода оркестрантов в банкетном зале, где догуливали первый день свадебного пира немногочисленные, самые стойкие, гости.
*
Нику разбудил приглушенный расстоянием и оконными рамами пушечный залп. Спросонья она решила, что их, наверное, послали в "горячую точку", и начался обстрел. "Каска, жилет!" – она рывком села. Кое-как разлепила веки. И увидела номер "Астории", огромную кровать и на другом краю ложа – смеющегося Морского в халате, с чашкой кофе.
– Ника-Ника-Ника, – протянул он, – добро бы ты в Питер впервые приехала из Лодейнопольского района, ты же местная Бог весть в каком поколении, а от полуденного выстрела под потолок подлетела! Несите! – бросил он в телефон.
– Как – полуденного?! – ахнула Ника, торопливо заматываясь в халат и приглаживая вставшие дыбом волосы (все труды парикмахерши насмарку!). – Сейчас что – уже…
– В полдень сквозь звон колоколен
Будто бы в двух шагах,
Гром Петропавловской пушки
Я слышу на Покровах, – пропел Виктор, сделав вид, будто бренчит на гитаре. – Да, моя Спящая красавица, уже полдень. Но не беспокойся – программа второго дня стартует в 13.00. До этого я дал гостям возможность выспаться, почистить перышки, поправить здоровье после вчерашнего, да и просто покайфовать в "Астории". Пока мы отдыхаем после первой брачной ночи, – он поцеловал Веронику. – Уснули мы поздновато…
В номер постучали.
– Или рановато, – Вероника отошла к зеркалу и взяла расческу.
Виктор вернулся в спальню с высоким бокалом, где шипело и золотилось игристое вино и возвышалась бархатистая черная роза.
– Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе чёрную розу в бокале
Золотого, как небо, Аи, – продекламировал он и, опустившись на одно колено, поставил бокал перед Никой.
– Я вижу, ты – человек слова, – улыбнулась Ника.
– Пацан сказал – пацан сделал, – Морской шаловливо посмотрел на нее снизу вверх. – М-м-м… Ника, если ты не хочешь, чтобы мы опоздали, лучше скорее одевайся. А то я могу не удержаться…
– Тебя бы к электростанции подключить, чтобы энергия зря не пропадала, – покачала головой Ника. – Сэр Орлов!
– Это ты придаешь мне сил. Я заказал нам по чашке трипло. Если я не путаю, это твой любимый кофе, мадам Морская? Сэр Орлов… Гм, неплохо звучит. Эдак я к вечеру и графом стану. Или даже князем…
Принесли кофе. Ника и Морской не спеша выпили эспрессо и ледяное шампанское, и Ника, полюбовавшись розой, стоящей теперь в высокой изящной вазе, ушла в ванную.
*
– Как говорил писатель, и утро тебе к лицу, – сообщил Наум, рассматривая нежное личико и хрупкие плечики Харуки на золотистых простынях гостиничного номера. – Наш, кстати, автор, питерский. Сергей Довлатов. Мне понравилось у него это наблюдение… Ну, вот, и ты прекрасна даже поутру.
– "Прекраснее всех
Даже ранним утром -
Любимая женщина", – нараспев произнесла Харука. – Не самый удачный экспромт, во второй строке не семь слогов, а шесть, но мне трудно помнить о правилах стихосложения, когда мы в одной постели.
– А мне нравятся ваши хокку, – ответил Наум, – коротко и по сути. Хоть я никак не запомню, сколько должно быть слогов. Вот бы мне научиться так лихо слагать их! Я бы на прениях всех прокуроров ими отделал!
– По-моему, ты и так это умеешь.