Итого или грозовые облака
Шрифт:
— Где можно взять воды, милейший? — обратился Михаил к санитару.
Тот усмехнулся и поманил его за собой. Они ушли и вернулся капитан через минут десять, в белом халате, накинутым на грязную порванную майку, с кружкой горячего чая и куском белой булки.
— На, надень, — кивнул себе на подмышку, где был зажат еще один белый халат.
Натка надела его и приняла в руки кружку и хлеб. Чай был сладкий, булка свежей и вкусной.
— А ты? — спохватилась она, когда откусила кусок и глотнула горячую жидкость.
— Я уже пил, — хмыкнул он, — поешь сама.
— Когда это ты успел? — говорила она с полным ртом, поглядывая на осунувшегося мужчину.
Только сейчас она разглядела его побои и метки от тех деревянных щитков, что сжимали его шею и кисти рук. Вид у них, конечно, был ужасный. Оборваны, почти раздеты, окровавленные бинты и царапины по всем открытым местам. Грязные руки и ноги в стоптанной и пыльной обуви.
Они сидели недолго. Вскоре открылись двери, и показалась каталка с Юрием, прикрытым простыней. Его повезли по коридору в палату. Там осторожно положили на высокую кровать и засуетились вокруг, пристраивая установку с капельницей. Показался врач и поманил их к себе.
— Больной подготовлен к операции. По всей видимости, пуля сидит в легком, с краю. Нет большого кровотечения. Ждем самолет с хирургом. Здесь нет такого специалиста.
— А как же вы справляетесь, если что-то такое наподобие? — спросила удивленная Натка.
— Отправляем в область, девушка, — повернулся тот к ней лицом.
Ему было лет сорок, с небольшим, среднего роста, и внимательным взглядом черных глаз.
— Ему можно верить, — сразу решила Натка, когда тот успокаивал их на счет необходимости немедленного хирургического вмешательства.
— Час и он будет прооперирован, и не сомневайтесь, все будет хорошо, — похлопал он по руке Михаила, когда тот подал ему для пожатия в благодарность, — А сейчас идите по коридору прямо. Там будет душевая. Белье и халаты принесет нянечка и положит в раздевалке. Потом отведет вас в столовую и покормит. Вы же голодны? — спросил он.
Они кивнули разом. Главврач подозвал немолодую женщину в синем халате с какими-то коробками в руках и отдал распоряжение. Она кивнула и поманила за собой. Проведя в небольшую раздевалку, указала на две кабинки и ушла, закрыв за собой двери.
— Я разденусь и уйду туда, — хмыкнул Михаил, — а ты отвернись. Потом сама.
Натка хихикнула и отвернулась. Вскоре услышала, как за спиной стукнула дверца и полилась вода. Она быстро скинула свои, пропахшие потом и кровью, вещи и нырнула в кабинку. Прокрутив вентили, сделала нужную температуру и встала под душ. На виске защипало. Она охнула и приложила ладонь к этому месту, слегка касаясь. Царапина и довольно глубокая. И хотя она ее как могла, очистила еще тогда в вертолете от крови и грязи, сейчас ощущалась слегка припухшей. Нашарила рядом на полочке кусок мыла и намочила прихваченное небольшое полотенце. Намылила его и помылась, оттирая тело от месячных грязи и пота. Вскоре тело дышало чистотой, и на душе было умиротворение. Потом вдруг спохватилась.
— Как там Юрий? — всполошилась она и, выключив воду, выглянула из кабинки.
В раздевалке никого не было, а на скамье лежало чистая рубашка и халат, на полу стояли новенькие резиновые шлепки. Она облачилась во все это, подпоясалась пояском от цветастого халатика. Вышла из помещения, и наткнулась на стоящего у окна Михаила. Тот тоже был в новом больничном обмундировании: халат, шлепки и внизу виднелись цветные полосатые штаны. Он посмотрел на нее, она на него и оба усмехнулись.
— Зато чистые, — сказал он, показывая на халат и ниже, — Пойдем. Там нас ждут в столовой.
Натка шла рядом и думала о Юрии.
— Как он и что будем с ним, если запоздают врачи?
Натка тяжело вздохнула.
Молча прошли в чистенькую, пропахнувшую больничным запахом комнату, где размещены были четыре стола и несколько табуретов. На одном уже стояли дымящиеся тарелки с первым, рядом стояли со вторым и в стакане, соответственно, яркого малинового цвета напиток, под названием компот. Они присели и накинулись на нормальную еду. Ели молча, изредка переглядываясь. Было много и сытно. Натка даже не доела второе из мяса и картофеля, только выпила компот. Подождала, пока доест Михаил, вытерла салфеткой губы и поднялась.
— Идем? — спросила она, поднимая взгляд на сытое лицо мужчины.
— Идем, — улыбнулся он, — Спасибо, хозяюшки, — крикнул он в раскрытые окошки кухни. И услышали голоса женщин: — На здоровье!
Подошли к палате, где уже стоял полицейский. Он загородил вход.
— Пока нельзя, — тихо, и заговорщески проговорил, — Идет обследование. Прилетел главный хирург области. И еще пару с ним. Серьезные-е-е! Жуть! Сказали, что тут будут делать операцию.
В этот момент в комнате задвигалось что-то, потом раздались шаги и распахнулись двери, выпуская врачей и каталку с бледным Юрием. Натка бросилась к нему и схватила за ладонь.
— Отойдите, девушка, — крикнул один из врачей, — Не тревожьте больного.
— Ничего, — еле произнес Юрий, улыбаясь посиневшими губами, — Ей можно.
Натка бежала рядом, держа его за руку. Ее глаза наполнились слезами, и даже одна скатилась по щеке.
— Не плачь, — прошептал он, глядя на ее страдающее лицо, — Я выживу. Обязательно.
Она кивала и улыбалась.
— Все будет хорошо, — приговаривала она, держа того за руку, — Все будет хорошо.
Потом ее оттеснили перед дверью с надписью «операционная» и она закрылась перед ее носом. Натка резко отшатнулась, и ее подхватил Михаил. Отвел в сторону и посадил на кушетку. Сам сел рядом. Натка оттерла щеку от следов слез и молча уставилась на стену напротив.
Так они просидели три часа, пока шла операция. Два раза отходил Михаил и один раз Натка — в туалет и попить. По истечении тягостного времени открылась дверь, и вышел один из врачей. Стянув маску, сказал, что операция прошла успешно, что было слегка задето легкое и если бы не остановка крови и быстрая доставка, то мог быть и летальный исход.
— Но все случилось так, как и должно было случиться — Юрий Владимирович жив и скоро будет здоров. Через сутки он будет вывезен в область, а там и в Москву, — подытожил он свою замечательную речь.