Иван Ауслендер: роман на пальмовых листьях
Шрифт:
– Но если у вас такая совершенная демократия, почему они все митингуют?
Балканский ответил очень серьёзным тоном:
– Без митингов никак нельзя. Обязательно должны быть митинги и протесты, вплоть до актов самосожжения (понарошку, конечно). Иначе какая это демократия? Иначе это будет не свобода, а диктатура, полный тоталитаризм!
Иван подумал: значит, демократия – это когда всё точно так же, как при диктатуре, но можно выходить на митинги, критиковать правительство и протестовать по любому поводу. А диктатура – это когда всё точно так же, как при демократии, но протестовать нельзя. Однако
– А что я должен делать? Как исполнять свои полномочия? Я же обязан управлять!
– Управлять совершенно не обязательно. Всё само собой управляется.
– В чём же моя роль?
– Ну… выступишь с докладом. А лучше опубликуй программную статью. Что ты в ней напишешь – совершенно не важно: ведь когда выйдут газеты с твоей программой реформ, в городе будет уже новый президент.
Ивану это понравилось. У него словно гора свалилась с плеч. И вообще с каждой минутой, проведённой в Лунном городе, ему становилось легче. Сила тяжести улетучивалась. Он вспомнил прошлое и опечалился:
– А у нас там, в России, – тяжело. Такая сильная гравитация…
Иван поглядел прямо перед собой. Вечерело. На небосводе над кромкой Луны вставала огромная синяя Земля. «Как быстро закончился день!» – подумал Иван. Ах да, это же лунный день. Он наверняка короче земного. Надо просто привыкнуть.
Балканский куда-то исчез. Иван шёл и шёл, навстречу попадались люди со странно знакомыми лицами. Иван мог побожиться, что в некоторых он опознал довольно известных на Земле оппозиционных политиков, правозащитников и журналистов. Они улыбались и кивали ему, говорили: здравствуйте, президент!
Вдруг Ивану стало жутко. Он бросился вон из городка. Его пытались остановить, хватали за руки, кричали вослед: разве вы не посетите наш митинг? приходите на шествие! сегодня собрание оргкомитета! Но Иван вырывался и бежал, бежал, пока не попал на ту самую просёлочную дорогу. На этот раз дорога оказалась прямой, и скоро Иван был в том самом месте, где прилунился его межпланетный корабль. Но место изменилось. Теперь место прилунения было похоже на свалку металлолома. Иван быстро нашёл свой модуль. Это был, без сомнения, он. Но теперь он выглядел неважно.
Старый ржавый цилиндр, похожий на сданную в утиль цистерну водонапорной башни. На месте иллюминаторов зияли дыры, не было даже осколков стекла. От блока управления остались только обломки с торчащими проводами. Казалось, что модуль прилунился в прошлом тысячелетии, а не утром, несколько земных часов назад. Земных… А как идёт время на Луне?
Значит, он останется здесь навсегда.
Иван схватился за горло и нащупал на шее ленту.
И понял.
Это не Лунный город, а он не Незнайка.
Это Rock-n-Roll Town из Стивена Кинга, а мы все мертвы! Только здесь не про рок-н-ролл, а про политику и демократию. Мы все умерли! Нас принесли в жертву! Поэтому мы здесь! Те, у кого на шее белая лента, – их повесили или задушили, а те, кому отрубили голову, – они носят красную ленту!
Что за шум? Колокольчики? Это они идут за мной. Они заберут меня на митинг. Всё громче и громче – шествие приближается. И музыка, музыка, одна и та же мелодия десятый раз подряд!..
На Луне внезапно включился яркий космический свет, и с неба упал голос:
– Вставай, работу проспишь.
Лист X
Настоящая слава
Настоящая слава пришла к Ауслендеру только теперь, после выступления на втором митинге. Митинг и выступления снимали на видео все кому не лень. Какой-то народный умелец вырезал кусок с речью Ауслендера, пририсовал фоном силуэты плывущих по небу сперматозоидов и выложил в Сеть. В первый же день ролик собрал десять тысяч просмотров.
Ивану Борисовичу казалось, что предложенная им метафора очевидна: политические активисты подобны сперматозоидам, агентам новой жизни, а старые власти – это презерватив, который мешает зачатию. Но казалось, что совершенно никто не понял его в таком ключе. В комментариях глумились, на все лады обыгрывая один классический анекдот: «Кучка сперматозоидов спешит по проходу. Сперматозоиды переговариваются между собой:
– Если я доберусь до яйцеклетки, я стану поручиком!
– Если я доберусь до яйцеклетки, я стану капитаном!
– Если я доберусь до яйцеклетки, я стану полковником!
Навстречу им попадается вялый и грустный сперматозоид, возвращающийся обратно:
– Господа офицеры! Вынужден вас огорчить: мы в жопе!..»
Сразу набежали кремлёвские боты с язвительными замечаниями: поглядите на этих лидеров оппозиции! Идиоты! И это те, кто хочет взять власть? Не дай Бог!
И так далее.
В университете студенты и студентки стали хихикать и шушукаться за спиной Ауслендера. Преподавателю дали кличку Сперматозоид. Но прозвище не прижилось, так как сутулая и полная фигура медлительного Ивана Борисовича не вызывала в уме ассоциации с бойким разносчиком генетического материала. Прозвище дополнили: Малоподвижный Сперматозоид, Вялый Сперматозоид – и в итоге стали называть Ауслендера просто Вялый.
Но в целом видео сыграло позитивную роль вирусной рекламы, усилив интерес горожан к политической активности, а также подняв личный рейтинг Ауслендера. На занятия Ивана Борисовича стало приходить вдвое больше студентов. И появились они, те самые студентки в коротких юбках или с откровенными декольте, что норовили занять передние парты и всю лекцию или семинар задумчиво глядели на преподавателя, рассеянно пожёвывая одними губами кончик ручки.
Из средств массовой информации теперь звонили не реже, чем два раза в день (журналисты всегда знают, как отыскать номер телефона нужного им человека). От предложений поучаствовать в ток-шоу в качестве «эксперта» и прочей массовки Иван Борисович отказывался, ссылаясь на занятость (он действительно был занят). Но однажды согласился на участие в теледискуссии, где гостей было всего четверо. Ауслендер яростно опровергал соображения главной оппонентки, представительницы власти, занимавшей какой-то пост в администрации губернатора. Это была шебутная женщина, не лишённая привлекательности. Перед началом съёмки она очень беспокоилась, что оделась в чёрное и белое – монохромные цвета плохо смотрятся на экране, ей это сообщили слишком поздно, – и всё пыталась повязать себе на шею зелёный шарфик. «Да, сплоховали вы! – добил её Ауслендер. – Вот я, например, специально надел оранжевую рубашку и синий костюм».