Иван Багряный
Шрифт:
Об этом сложном, но насыщенном незабываемыми, экзотическими впечатлениями периоде своей жизни Иван Багряный вспомнит позже:
«А жил я и на Дальнем Востоке среди украинцев. Еще в царские времена много наших людей оказалось там. Трехжильные, терпеливые они – вот что. С ними обходятся так, что хуже некуда, а они молчат себе и только на зверей охотятся».
Возможно, именно присутствие в дальневосточных краях украинцев, добровольных переселенцев и сосланных туда еще царизмом, помогло не сломаться Ивану Багряному. Их искренний нрав, мужественный, закаленный суровой природой характер вдохновляли писателя на борьбу с обстоятельствами.
Дома, в Ахтырке, по возвращении из ссылки в 32 года Иван Багряный стал пенсионером – настолько было подорвано крепкое от природы здоровье. А через год, после повторного ареста и пыток на допросах следователями ГПУ, тюремный врач в медицинском заключении постулировал:
«Открытая форма туберкулеза. Проживать на Севере не может, следовать этапом не может…»
Иван Багряный верил в человечность, на проявление которой способен каждый недеформированный человек, – и ему на жизненном пути, к счастью, случались не только предатели-«скорпионы» (или «хамелеоны»), но и люди с уцелевшей, бескомпромиссной совестью, которым он, в конце концов, благодарен своей жизнью… Среди них – и этот тюремный врач…
Кстати, с Дальнего Востока после ссылки Иван Багряный привез в родную Ахтырку свою первую жену – Антонину Дмитриевну Зосимову (родом из Орловщины). Когда писатель встретил синеглазую девушку Антонину с пронзительным и немного печальным взглядом, ей было 25 лет, а ему уже исполнилось 30. В этом браке родились двое детей – сын Борис и дочь Наталья. (Собственно, о военных буднях этой семьи и говорится в романе «Человек бежит над пропастью».)
Борис появился на свет в декабре 1936 года на Дальнем Востоке, в Благовещенске, где отбывал наказание отец и работала мать Бориса. Антонина Зосимова приехала в Благовещенск и устроилась бухгалтером в лесничество, оформляла наряды охотникам.
В течение определенного времени Антонине Дмитриевне вместе с детьми пришлось находиться в Москве. В Ахтырке в то время на ее мужа смотрели как на врага народа. Шли повальные репрессии, везде и всех подозревали…
Борису было отказано в получении высшего образования – по той причине, что отец – «враг народа». Он «на отлично» окончил Ахтырский техникум механизации и электрификации. И двух выпускников техникума, в том числе и Бориса, рекомендовали для поступления в Харьковский институт механизации и электрификации сельского хозяйства. Это было в 1955 году… Борис повез в Харьков документы. Но члены комиссии прочитали биографию – и… документы вернули. Он всю жизнь чувствовал за собой какую-то тень… Юноша даже не сдавал вступительные экзамены. Хотя очень хотел учиться! Тогда он самостоятельно составил себе план самообразования, чтобы состояться профессионально и на все иметь собственное мнение. Пользуясь в Ахтырке уважением, Борис сначала работал высококвалифицированным электриком, энергетиком, инженером по автоматике. В 1965 году он женился, родился сын Олег – внук Ивана Багряного. Олег окончил Харьковский политехнический институт.
Дочь Наташу жена Ивана Багряного Антонина Дмитриевна, которая осталась в Ахтырке, предусмотрительно отправила к сестре в Москву. Там девушка стала известной художницей – сказались отцовские гены…
На Дальнем Востоке был написан поэтический шедевр Ивана Багряного – поэма «Золотой бумеранг», которую он читал друзьям по памяти.
Во второй раз, 16 июня 1938 года, после Дальнего Востока и возвращения в родной дом, Ивана Багряного арестовали по доносу соседа, обвиняя в участии или даже в руководстве националистической контрреволюционной организацией, проведении антисоветской агитации среди населения, дискредитации советской власти и ее мероприятий. Более того, Ивана Багряного обвиняли еще и в причастности к анархистам.
В тюрьме на Холодной Горе в Харькове было написано наполненное освободительным пафосом стихотворение «Из камеры смертников» (1939). Следствие длилось 2 года и 7 месяцев с применением всех методов инквизиции…
Сестра Ивана Павловича, Елизавета Павловна, вспоминала:
«Ночью приехал „черный ворон“, делали обыск. У Вани была маленькая спаленка: одно окно во двор, а второе – на улицу, столик, этажерка в углу. На столике – в пенале – кисти и карандаши. Там он и работал. Кроме книг и картин, вещей совсем немного, но искали везде, во всех комнатах, заглядывали в сундук, все перевернули вверх дном. Ничего такого не нашли, разве что „Скельку“… Утешаю маму, а сама горько плачу за ним, спрашиваю: „За что его в тюрьму? Что он такого сделал?“ – „За „Скельку“, – подсказывает мама. – За „Скельку““. Какие-то не такие слова нашли в ней, за это он и страдает. А я и думаю: „Какие же это слова надо написать, чтобы их так боялись?!“ Как приехали же вот ни с чем из Харькова, после посещения Ивана, мама плакала день и ночь, в церковь ходила, перед иконами стояла, так тосковала, бедная, что и умерла от миокардии. Осталась я круглой сиротой…»
На свободе Иван Багряный оказывается уже перед фашистской оккупацией – вследствие «разгрома ежовщины» и постулирования человеколюбивых установок партии, но главное – из-за недостатка улик.
1 апреля 1940 года Иван Багряный, больной туберкулезом легких, фактически – инвалид (в 34 года!), был освобожден «из-за недостаточности конкретных материалов» (без права выезда из родного города). Официальное заключение имело такой вид:
«…показания обвиняемого Лозовягина и свидетелей относятся к его антисоветской деятельности за период 1928–1932 гг., за что последний был осужден и отбыл наказание, а других данных об антисоветской деятельности… не добыто».
Итак, писатель возвращается в Ахтырку под надзор и встречает войну в местной больнице.
Во время фашистской оккупации Иван Багряный работал в газете районной управы «Голос Охтирщини», которая начала выходить с января 1942 года, – прежде всего как внештатный специалист-оформитель (но, конечно, был и корреспондентом). Именно тогда в этой местной газете ему удалось опубликовать отрывки из романа «Скелька».
Сначала «Голос Охтирщини» выходил с ориентацией на националистически настроенных людей – подобно прессе в Западной Украине. Так фашистские оккупанты заигрывали с местными жителями, стремясь вызвать симпатии и заманить в ряды полицаев.
Писатель создавал клише, заставки газеты, иллюстрировал ее. Клише готовилось так: Иван Павлович вырезал название газеты и другие ее атрибуты на линолеуме справа налево. Оттиск на бумаге выглядел следующим образом: в верхнем левом углу первой страницы – трезубец, затем большими буквами – ГОЛОС ОХТИРЩИНИ, в правом углу – номер и дата.
Во время внештатной работы в газете «Голос Охтирщини» Иван Багряный вместе с работниками биржи труда спас сотни жителей Ахтырки и других населенных пунктов от каторжных работ в Германии. Они подделывали бланки в картотеке для отправки молодежи на каторжные принудительные работы в страну-захватчицу. Карточки были разного цвета, обозначенные буквами латинского алфавита – «А», «В», «С», «D», «E», «F». Первые три буквы означали, что потенциальные остарбайтеры здоровые и подлежат отправке. Остальные – что человек болен, не в состоянии работать. Итак, Ивану Павловичу приходилось изготавливать больше карточек с буквами «E» и «F», тайно печатать их. А товарищи-биржевики вписывали имена здоровых юношей и девушек, изъяв предварительно карточки с буквами «А», «В» и «С».
Но когда был изменен заголовок газеты, немцы потребовали изготовить новое клише без трезубца (а название издания писать немецкими буквами «Golos Achtirschiny – Stimme von Achtyrka»), Иван Багряный оставил работу оформителя в газете и устроился художником-декоратором в ахтырском театре.
Иван Павлович считался самым квалифицированным и талантливым художником среди тех, кого можно было отыскать в прифронтовой Ахтырке. Он оформлял много спектаклей, среди которых, кстати, и «Маруся Богуславка». Кроме того – «Назар Стодоля», «Поки сонце зійде, роса очі виїсть», «Дай серцю волю, заведе в неволю», «Ой, не ходи, Грицю…», «Сватання на Гончарівці», «Шельменко-денщик» …Он также зарабатывал на хлеб для семьи, выполняя частные заказы (был незаурядным портретистом!).