Иван Бровкин-внук
Шрифт:
– Очень интересно, – с грубой иронией прокомментировал эту перспективу Денис
– Ему Францевич голову запутал в своей физике. Да это пройдет. Кому у нас физики нужны? Шофер – это да, это человек. Как я.
Несмотря на эти слова, видно, что Захар горд тем, что сын и наследник не какой-то чепухой занимается, а увлечен серьезной наукой
– Физики всегда нужны, – говорит Денис вполголоса. – Посиди сейчас при керосинке без физиков.
– И солярка подорожала, – вспоминает Захар. – Когда они уже нажрутся?!
По улице мимо быстрым шагом идут Сойдет и Ермек.
Серега, не сбавляя темпа, коротко свистнул, призывно махнул рукой. Захар натянул шапку ворча: «Случилось че…пойдем поглядаем», вышел со двора. Иван пошел следом. Денис тоже засуетился.
– А что там? Может взять что? Лопату? Топор? Паяльник? Амперметр?
Побежал вдогонку.
****
В одном из переулков снесло с дороги джип «Антиквара», правый бок машины в десяти сантиметрах от высокого деревянного забора, колеса слева не достают до земли. Вокруг стоит человек восемь жителей села мужского пола, всех возрастов. Подошли Иван, Захар, Серега, Ермек, Денис. «Антиквар» осматривает машину, мужики обсуждают:
– Что стащило?
– Откуда тильки берутся эти водилы?
– А пихнуть?
– Тогда стащит на забор. Покарябает.
– Тачка дорогая, да.
– Я про забор.
– Вперед нельзя. Надо дернуть за колеса и на дорогу. Боком.
– Как ты дернешь?
– Веревки привязать.
Серега Сойдет берет у кого-то из рук ломик и начинает отбивать лед у заднего колеса. Денис штыковой лопатой делает что-то у переднего. Подходили еще люди, у всех были свои варианты освобождения автомобиля. Попробовали выталкивать, но машину сносило в забор. Антиквар вышел из-за руля, переводил взгляд темных очков с одного советчика на другого.
– Надо колею выдолбить на дорогу и пихать.
– Дэн! Ты не правильно делаешь!
– В штанах у тебя «Дэн». Я – Денис.
– Дернуть. У тебя есть к чему трос цепануть?
Антиквар пожимает плечами.
Дело кончилось тем, что мужики подняли зад автомобиля и вынесли на руках на дорогу. Потом взялись за передок.
– Ну, мужички навались!
– Оп! И раз-два!
– Еще-еще!
Автомобиль оказался на дороге.
– Вот так-то гуртом-то всё и осилим, – говорит Захар, вытирая лоб.
Ермек весело подхватывает:
– Обрати внимание, так-то, обрати внимание. В русском языке нет такого «я победю», или «я побежду». А только «мы победим». Вот не случайно, не случайно.
– Ты, конечно, известный специалист по русскому языку…
Антиквар достал из кармана деньги и протянул Сереге Сойдету (он был ближе всех), тот убрал руки за спину.
– И откуда вы только беретесь, городские, – ворчит Серега.
Антиквар, убрал деньги, достал из машины две большие бутылки дорогого пойла, раздал мужикам. Потом они отошли с Серегой в сторонку и о чем-то переговаривались. Остальные рассматривали бутылки, отхлебывали из горлышка по очереди.
Ермек заливает быстрым говорком:
– Я, между прочим, еще лучше некоторых по-русски разговариваю и пишу. Не то, что вы тут некоторые: «Куды, туды, к Лены, в прибанок»… Холодно, блин, – он поежился, ему ответили: «ниче и не холодно». – Кому как. Вот, этот мой друг Сирожа, – показывает на Серегу, который стоит поодаль с Антикваром. – На крещение он… ну ты знаешь, вон Ванька не знает. Слышь, Бровкин. Было, значит, крещение, ну прорубь в виде креста, мороз сороковник, все как положено. Все нормальные люди быстренько так раз-два-три окунулись и скорее одеться, и до дому. А Серый заходит в прорубь вот посюда, – Ермек показывает до середины груди. – И стоит. Никому не понятно. Что такое? Что случилось? А этот, ха-ха! Ссыт. Понимаешь? Довольны-ый. Ссыт в ледяную воду. Минус сорок!
– Минус, не плюс, – говорит Захар. – Вот плюс сорок – конкретно жопа. А мороз… вон, помню, в детстве в школе уроки отменят из-за мороза, а мы потеплее оделись и на санках с горки, – поворачивается к стоящему рядом Денису. – Понял? На санках! А вы всё интернет, да интернет. А еще летом в футбол до темна…. Пока мамка уже пинками не загонит.
Иван в это время потихоньку отошел от толпы и скрылся за поворотом.
****
Крадутся сумерки по деревне, крадется Иван.
Подошел к двухэтажному особняку, встал у забора из витых железных прутьев, попытался свистнуть, один раз, второй – не получилось. Тогда он достал из кармана телефон, набрал номер, сказал в трубку: «Привет. Че делаешь? Выходи»
Телефон в карман, ждет.
Выходит Элина в наброшенной на плечи куртке. У нее очень худое лицо, яркий макияж. Пренебрежительно оглядывает пьяного Ивана.
– Ну и чего? Все гуляешь? Денег сразу не дам.
Иван пристально смотрит на нее, вздыхает:
– Соскучился.
– Работу ищешь?
– Нашел. Ну, как бы… пошти што.
Элина всё-таки подобрела, даже улыбнулась.
– А что гуляешь-то? Не надоело?
– Святое дело – дембель.
– Ага! Месяц уже скоро, как дембель. И, Слава Богу, не с войны же!
– Слава Богу, – соглашается Иван, мнется, ему хочется курить, а доставать при девушке окурки стыдно. – Пойдем до меня.
– Не пойду с бухим. Да и гости у нас.
– Я не пьяный, просто ночь не спал. Какие гости-то?
Элина значительно:
– Бизнесмен с района. Саморядов.
Иван придурковато восхищается:
– Саморядов? Который с района? Такой, по-моему, бизнесмен, да?
****
Из окна на Ивана с Элиной смотрят Катерина Петровна и Саморядов. В дальнем углу комнаты сидит в кресле отец Элины – Михаил Михайлович. Катерина Петровна – полная женщина средних лет с высокой прической, Саморядов – молодой, импозантный человек с модной бородкой. Михалыч выглядит аристократично: сед и худощав, носит очки в тонкой оправе. Он отстраненно смотрит в телевизор.