Иван-да-Марья
Шрифт:
— А чего смеешься?
— Ну, Глеб, может, хватит уже?! Отпускаешь ты меня или нет? — взмолилась она, чувствуя, как ноги отказываются держать ее в вертикальном положении.
— Иди, конечно, — равнодушно произнес Глеб. Маша догадалась, что он обиделся. — Работа не волк…
Ну не могла же она рассказать, чтобы развеять его непонимание, как привела в дом малознакомого мужчину, без зазрения совести предалась с ним бурной страсти, получила от этого колоссальное удовлетворение, а потом медленно умирала, мучимая самокритикой.
— Ну, я пошла… — и выскочила за дверь.
Дома стало еще хуже. Все напоминало Ивана, как он сидел на кухне и пил кофе, как лежал в ее кровати обнаженный… Маша поежилась, постаралась отключиться и забралась в постель. Сон сморил ее сразу же, сказалась бессонная ночь.
Проснулась она вечером, приняла душ, поужинала бутербродами и снова отправилась в постель. Но уснуть не смогла. Вместо этого заплакала, вспомнив, что сегодня Иван уезжает. Должно быть уже уехал. И даже не простился. Наверное, он заходил к ней на работу, а домой уже решил не идти. Все правильно, кто она такая? Случайная знакомая, каких у него тысяча.
Иван не позвонил и на следующий день, и через день… После памятной для Маши ночи прошла неделя. Наконец, она стала осознавать, что он не позвонит и не приедет. Все, что хотел, он получил тогда. Это было хоть и неприятной, но правдой жизни, к которой Маша попыталась приучить себя. К ударам судьбы не привыкать, смирится как-нибудь и с этим.
Всю неделю она боролась с плохим настроением, а в пятницу немного полегчало. Позвонила Тома и сообщила о своем вечернем приезде вместе с сынишкой. Осталось продержаться до вечера, а потом на время забыть о работе под несмолкающий щебет подруги.
Санитара Маша отпустила с обеда, как сама вернулась с комбината. Полдня она брала у подопечных кровь на анализы. Оставшуюся половину решила посвятить бумажной работе. Именно так — в тишине, когда никто не мельтешит рядом, а из коридора доносятся приглушенные звуки будней. А еще птичий щебет, проникающий в открытое окно, как неизменный атрибут лета — самого любимого времени года.
— Угостишь кофе? — В кабинет заглянула курчавая голова Глеба, нарушив установившуюся идиллию.
— Конечно! — бодро ответила Маша, хоть и испытала легкое неудовольствие от вторжения. — Заходи.
Глеб устроился за небольшим обеденным столом, и Маше ничего не оставалось, как присоединиться к нему и взять на себя роль хозяйки. Она вскипятила чайник, налила им по чашке кофе, выдвинула на середину стола вазочку с печеньем и конфетами. Все это время Глеб молча наблюдал за ее руками, чем тоже выводил Машу из состояния душевного равновесия. И это чувство стало новым, потому что раньше она так легко не раздражалась по пустякам.
— Слушай, а этот врач, что работал у нас, он твой знакомый что ли? — внезапно спросил Глеб.
— А ты откуда знаешь про него?
Вроде она не рассказывала Глебу про Ивана, и точно он их не видел вместе.
— Да, он приходил сюда… В тот день, когда ты отпросилась, помнишь?
И он молчал всю неделю?! Маша была шокирована. Она разглядывала спокойное лицо Глеба, жующего печенье и шумно прихлебывающего кофе, и не могла не возмущаться в душе. Как мог он скрыть, что Иван искал ее на работе?
— А почему ты молчал?
Как ни старалась, Маша не могла скрыть обиды и разочарования. Это отчетливо прозвучало в вопросе.
— Ну, ты же не спрашивала…
Она внимательнее пригляделась к Глебу, к тому, как он старается выглядеть равнодушным и незаинтересованным, при этом старательно избегает ее взгляда.
— Глеб, — позвала Маша. — Посмотри на меня, пожалуйста.
Он нехотя перевел на нее взгляд.
— Почему ты не сказал, что меня искали?
— А чего ты так раскипятилась? Это для тебя так важно? — Глеб нахмурился, и во взгляде его появилась злость.
И тут Маша поняла, что Глеб это не просто Глеб — хороший друг. Он имеет на нее виды, как мужчина. Поражало только, что раньше она этого не замечала или не хотела замечать. А может, он до поры до времени сдерживал свои чувства. В любом случае теперь уже поздно что-то менять. Дело сделано, и, наверное, так лучше и проще для всех. Не чувствовала она, что отношения с Иваном могут продолжиться. Несмотря на тоску и постоянные мысли о нем, Маша понимала простую вещь — он мелькнул в ее жизни, как эпизод, хоть и очень приятный.
Она хотела спросить, что Глеб сказал ему? А потом решила, что теперь это неважно, нужно просто научиться с этим жить.
— Ладно, проехали, — тряхнула она головой.
Глеб удовлетворенно хмыкнул, и Маша почувствовала новый приступ раздражения. Он еще и радуется, что поступил подло!
— Ты извини, мне нужно работать, — твердо произнесла она. — Закончишь тут без меня? — И не дожидаясь ответа, направилась к рабочему столу, так и не притронувшись к кофе.
Глеб понял ее правильно, потому что молча отодвинул чашку, встал из-за стола и покинул кабинет. Вот и ладненько! Так лучше для всех. Иначе, дальнейший разговор мог привести к ссоре, и ничего хорошего из нее не вытекло бы.
Ветерок уютно шелестел в камышах, с озера тянуло прохладой и запахом водорослей. Солнце палило нещадно, пришлось накрыть лицо кепкой, чтоб оно не обгорело. Колька рядом играл в песке, роя его лопаткой и поливая водой из ведерка.
— Ляпотаааа, — протянула Тома, переворачиваясь на живот. — Не хуже моря, хоть и болото.