Иван Грозный и Девлет-Гирей
Шрифт:
ГЛАВА I.
НАЧАЛО
§ 1. Первая кровь
Отсчет нашей истории мы начнем с весны 1551 г., когда в результате дворцового переворота, осуществленного при деятельном участии и поддержке Стамбула, был свергнут и убит хан Сахиб-Гирей I, энергичный и удачливый правитель и военачальник, управлявший Крымским ханством на протяжении почти 20 лет. Его сменил племянник покойного, внук Менгли-Гирея I Девлет-Гирей I. При новом «царе» татарское государство достигло, пожалуй, вершины своего могущества и влияния, а его долгое правление (а умер Девлет-Гирей летом 1577 г.) вошло в историю ханства как одно из самых ярких и насыщенных событиями. Среди них едва ли не самой запоминающейся страницей в эти годы стало противостояние Москвы и Крыма в конце 60-х — начале 70-х гг. XVI в. При Девлет-Гирее оно достигло своего апогея, крымская угроза для Москвы стала как никогда серьезной. Хан лично возглавил 7 походов на Русь (1552, 1555, 1562, 1564, 1565, 1571 и 1572 гг.), еще два планировавшихся им похода, в 1556 и 1559 гг., были им отменены, а в 1569 г. хан принял участие в незадавшейся османской экспедиции на Астрахань. Еще 4 похода (1558,1563,1570 и 1573 гг.) осуществил его сын и наследник-калга Мухаммед-Гирей, а в 1568
Казалось, сбылись мечты Менгли-Гирея и его потомков и возгордившаяся Москва признает наконец свою зависимость от Крыма, вспомнит те времена, когда русские князья были данниками и слугами татарских ханов, «держали на голове царское слово». Однако на дворе был XVI, а не XIII в., и времена Батыя, Тохтамыша и Едигея остались в прошлом. События следующего, 1572 г., наглядно это продемонстрировали. Попытавшись закрепить свой неожиданный успех предыдущего года, Девлет-Гирей снова пошел на Москву, рассчитывая на этот раз довести начатое дело до конца и сломить сопротивление «московского». Этим его надеждам не суждено было сбыться — в многодневном «прямом деле» при Молодях, небольшом подмосковном селе, «царево» войско потерпело сокрушительное поражение от полков Ивана Грозного. Разгром был настолько серьезным, что даже в самое трудное для Москвы время, в конце 1570-х — начале 1580-х гг., когда король Речи Посполитой воинственный Стефан Баторий отбивал у русского государя город за городом, крымцы не сдвинулись с места, не попытались взять реванш за неудачу 1572 г. Прошло почти 20 лет, прежде чем сын Девлет-Гирея Гази-Гирей II в 1591 г. попытался пройти по следам отца, вышел к самой русской столице и был разбит. После этого татары уже ни разу не угрожали непосредственно Москве, ограничиваясь большим и малыми набегами на русские «украйны». Но до этого было еще далеко. Взошедший на престол уже немолодой по тем временам хан (в 1551 г. ему было 39 лет) оказался перед лицом серьезных внутренних (например, нужно было налаживать отношение с влиятельнейшими главами крымских аристократических родов, от позиции которых во многом зависела дальнейшая судьба хана) и внешнеполитических проблем (ведь Девлет-Гирей пришел к власти в момент, когда расстановка сил в Восточной Европе начала резко изменяться, и не в последнюю очередь из-за действий молодого русского царя Ивана IV, тогда еще не Грозного).
Выход из сложившейся сложной и неустойчивой ситуации крымский «царь» нашел в активной внешней политике. Агрессивный, экспансионистский ее характер объяснялся стремлением Девлет-Гирея отвлечь внимание своевольной татарской знати от придворных интриг, занять ее войной. Не последнюю роль играло также и стремление хана «поправить» экономику Крыма посредством организации грабежа соседей, прежде всего московитов, и вымогания у них за отказ от продолжения набегов богатых «поминков». И, естественно, хан стремился не допустить чрезмерного усиления России, что никак не соответствовало интересам Крыма.
Повод для начала конфликта с Иваном IV представился очень скоро. Венчавшись на царство в январе 1547 г., юный русский государь очень скоро попытался разрешить в выгодном для Москвы ключе «казанский» вопрос. Зимой 1548—1549 и 1549—1550 гг. войска Ивана IV дважды ходили на Казань (русский царь принял личное участие в обоих экспедициях), и хотя в силу разных причин оба похода завершились неудачей, тем не менее в Москве не оставили надежды подчинить ханство своей власти. Отказавшись от лобового штурма Казани, Иван IV и его советники перешли к иной тактике — планомерного, постепенного наступления на непокорных казанцев. Весной 1551 г. в устье реки Свияги русскими была воздвигнута крепость, которая должна была стать базой для царских полков в случае, если они снова двинутся на татарскую столицу. Прямым следствием этого шага стала победа промосковской партии среди казанской аристократии, пригласившей на трон Шах-Али, бывшего касимовского «царя», раньше уже бывшего на казанском троне. Однако новый хан, личность, судя по отзывам современников, малосимпатичная, так и не сумел найти общего языка с казанцами и, в конце концов, весной 1552 г. был вынужден покинуть Казань. По договоренности с московскими симпатизантами его должен был сменить московский наместник, а Казань — войти в состав Русского государства при условии сохранения в неприкосновенности внутренних порядков ханства. Однако противники подчинения Москве сумели сорвать выполнение уже заключенного договора. После этого стало очевидно, что война неизбежна и, как известно, не прошло и полугода, как русские полки начали последнюю осаду Казани, завершившуюся кровопролитным штурмом города 2 октября 1552 г. Казанское ханство перестало существовать.
Все это время Девлет-Гирей, надо полагать, внимательно наблюдал за развитием событий, благо в информаторах он недостатка не испытывал — противники Москвы в Казани волей-неволей должны были ориентироваться на Крым, поскольку только он мог служить надежным противовесом стремлению русских государей подчинить казанский юрт своей власти. Стремясь поддержать «крымскую» партию в Казани и не допустить дальнейшего усиления Русского государства, Девлет-Гирей и его советники приняли решение предпринять экспедицию на север. Обстоятельства как будто благоприятствовали этому замыслу — как показывали позднее плененные татары, хан предполагал, что Иван со своими полками отправится под Казань, и дорога на Москву будет открыта.
Хан не сильно ошибался в своих предположениях — планируя летнюю кампанию в русскую столицу, был вынужден послать часть сил и немалую отправить на восток, против Казани, а часть — как это повелось еще со времен Василия III — на юг, на «берег». Здесь, на правом берегу Оки от Калуги до Переяславля-Рязанского, ежегодно разворачивались конные русские полки в ожидании татарских нападений. Заглянем же в летописи и разрядные книги и определимся с диспозицией русских ратей в этом году.
Прежде всего стоит заметить, что значительные силы были собраны в городе на Свияге: в разрядных книгах отмечалось, что еще в апреле 1551 г. «послал царь и великий князь в Свияжской город на годованье бояр своих и воевод боярина князя Петра Ивановича Шуйсково, боярина Семена Костантиновича Заболоцково, да воевод послал князя Дмитрея Михайловича Жижемсково, Бориса Ивановича Салтыкова, князя Григорья Голову князь Петрова сына Звенигородцково» с детьми боярскими, стрельцами и казаками. Затем, уже в апреле 1552 г., когда стала
Зачем потребовалось это разделение — недвусмысленный ответ на этот вопрос дают сохранившиеся царские грамоты и разрядные книги: «Помыслив государь царь и великий князь Иван Васильевичь всеа Русии со своею братьею, со князь Юрьем Васильевичем и со князь Володимером Андреевичем, и с отцом своим преосвященным митрополитом Макарием всеа Русии, и со всеми боляры своими, и приговорил, как ему, государю, дела своего беречь от недруга своего от крымскаво царя и как ему итти на свое дело и на земское х Казани. А самому царю и великому князю, положа на бога упование, итти на свое дело и на земское с Москвы на Коломну в первой четверг, заговев Петрова посту, июня в 17 день. И, пришед ему на Коломну, с людми збиратися, каторым велено быти на Коломне, и ждати ис Крыму вестей». Только в том случае, если на границе будет спокойно, Иван собирался отправиться в Муром, а оттуда — на непокорных казанцев. Интересно, что в царском ответе на 1-е послание князя А. Курбского есть пассаж, который можно истолковать как жалобу Ивана на то, что для похода на Казань с ним собралось всего лишь 15 тыс. ратных людей{17}. И если полагать, что Иван назвал тех, кто был с ним в Коломне, то эта цифра представляется вполне правдоподобной и реальной.
Таким образом, в Москве предприняли все необходимые меры для того, чтобы не допустить неожиданного нападения крымцев на государеву «украйну» и срыва Казанской экспедиции. И вовремя — 16 июня Иван отправился со своим двором в Коломну, где его дожидались полки И.Ф. Мстиславского и М.И. Воротынского. По дороге в подмосковное село Остров Иван узнал от прискакавшего из Путивля станичника Ивана Стрельника, что русские сторожи обнаружили переправу «многих людей крымских» через Северский Донец, «а того неведомо царь ли или царевичь». Поняв, что Девлет-Гирей решил выступить на помощь казанцам, царь решил, прежде чем идти на «берег» навстречу татарам, совершить поездку в Троицесергиев монастырь. Пробыв там один день, он 19 июня приехал в Коломну. Здесь его поджидал другой станичник, Айдар Волжин, сообщивший, что «многие люди крымские» идут на Русь, а ждут их на Коломну или Рязань, но есть ли среди них сам «царь» — пока неясно. Его сведения подтвердил прискакавший с Поля гонец Василий Александров. Посовещавшись с воеводами, Иван начал расставлять полки у главных бродов через Оку, где татары могли переправиться через реку. Завершив развертывание, царь лично объехал все свои рати, «жаловал и словом утверждал» воевод и рядовых ратников, призывая их (согласно летописи) сразиться с нечестивыми агарянами «за имя святыя Троица и за единородную свою братию православные християне»{18}. Ободренные царскими речами и присутствием самого государя в полках, воеводы и дети боярские готовились к «прямому делу», прекрасно понимая — отступать некуда, позади и в самом деле Москва, и что ожидает Русскую землю в случае, если враг одержит на берегах Оки победу. Никто из них не забыл, что случилось тридцать лет назад здесь же, под Коломной.
Тем временем Девлет-Гирей во главе своих полков (а поход, надо сказать, был организован по всем правилам — хан выступил в него со всей своей силой, взяв с собой свой двор, свою «гвардию» — стрелков-тюфенгчи, и артиллерию) подошел вплотную к русским границам. Под Рязанью татарские «резвые люди» взяли в плен нескольких русских станичников, которые на допросе показали, что русский государь дожидается его под Коломной, а хочет за православие прямое дело делати»{19}. Эта новость стала для хана и его военачальников неприятной неожиданностью — хотя их войско и превосходило по численности собранное Иваном, тем не менее, предпринимая эту экспедицию, Девлет-Гирей исходил из того, что русские полки уйдут под Казань, а слабые заслоны, что останутся на Оке, будут легко сметены. И тогда можно будет «распустить войну» — разрешить своим воинам вдоволь поохотиться за русским ясырем для продажи на крымских рынках, нахватать «животов» и скота. И тут такая незадача — информаторы крымского «царя» ошиблись: Иван и его бояре рискнули и разделили свои полки, выставив часть (и не самую худшую — как-никак, но на Оке собрался царский двор и воины Владимира Старицкого, выборные дети боярские ото всех «городов») против «царя»! И Девлет-Гирей, памятуя о неудачной попытке своего предшественника Сахиб-Гирея I форсировать Оку в 1541 г. пред лицом собравшихся на правом берегу реки русских полков, решил отказаться от продолжения похода.
Однако отступить, ничего не сделав, означало нанести сильный удар по авторитету хана, и без того не очень уютно чувствовавшего себя на троне. Летописи сообщают (со слов пленных татар), что перед тем, как принять такое неприятное решение, хан созвал своих военачальников и «князей» посоветоваться, что делать в изменившейся ситуации. И, по словам летописца, «князи ему реша: “Аще хошещи срам свой покрытии, есть у великого князя град Тула на Поле, а от Коломны за великими крепостьми и лесы и далеко от Коломны, и ты учинишь тому, что и в Литве Бряславлю”».{20} Ослушаться мнения «князей», которые совсем недавно возвели его на трон, Девлет-Гирей не посмел и приказал повернуть к Туле.