Иван Грозный. Исторический роман в трех книгах. Полное издание в одном томе
Шрифт:
Воротынский еще раз низко поклонился царю. Он был невысок ростом, широк в плечах, крепок; в сабельном бою равных себе не имел. Темные кольца волос непослушно сбивались на лоб.
– Поки глаголю: не гнушайся малых людишек, худородных, незнатных. На рубежах они будут служить правдою, а мы не забудем их. Многие холопы мои не могут обуздать свои гордые помыслы и безрассудное хотение – не будь таким!
Царь положил руку на плечо Воротынскому.
– Появился на нашем дворе беглый мужик из нижегородских
Царь тихо рассмеялся.
– Не унимаются ливонские князи... Просят мира, а сами нападают. Церкви, бишь, все наши разрушили в Риге, Юрьеве и Ревеле. Бьют моих купцов, хватают в полон наших девок, секут головы моим людям... Иноземных гостей к нам не пускают. Сатана ум им помрачил. Ливонские земли – извечно русские. О том мои дьяки и воеводы не раз отписывали магистру. И послы его приезжали к нам. Но дани, что требуем, до сих дней так я и не вижу от немцев. Подождем еще, потерпим. Терпение – великий дар!..
Немного подумав, он с шутливой улыбкой спросил:
– Скажи мне, князь Михайло, обладаю ли я тем даром?
– Не холопу судить о своем господине, великий государь! – смущенно развел руками Воротынский.
– Ну, добро! Како мыслишь о походе, что задумали мы?
– По вся места моя сабля прольет кровь твоих врагов, государь.
Иван молчал. Видно было, что ответ Воротынского не вполне удовлетворяет его.
– Ливония или Крым? – настойчиво спросил он.
– Ливония! – ответил князь.
Оба несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Воротынский спокойно и смело. Царь испытующе.
– Так ли?
– Так.
– Буде поедешь на рубеж, оставь нам, по обычаю, крестоцеловальную грамоту.
– Да будет так, великий государь! – низко поклонился Воротынский.
– Иди с Богом! Верши!
Князь вышел. На площади он остановился, помолился на соборы, облегченно вздохнул.
Царь Иван наблюдал за ним в окно. Он весело рассмеялся, когда увидел, как боярин обтирает пот на шее и лице и как заторопился по двору.
Прежде нежели отправить Герасима в засеку, князь Воротынский сдал его на обучение копейщикам.
На просторном месте, в Лужниках, вместе с другими парнями, стали обучать его копейному делу.
Высокий, похожий на цыгана, смуглый, с вьющимися черными волосами стрелец держал в руках длинное увесистое копье. Такие же копья, но только покороче, были розданы и всем обучающимся парням.
Стрелец прохаживался по лужайке вдоль шеренги молодых воинов и громким, грубым голосом говорил:
– Засечник – что муха: была бы щель, там и постель, а где забор, там и двор. Засечник спит, а одним глазом за околицу глядит. С копьем, как с бабой. Крепко держит в руках.
Будущие засечники и копейщики растрепали губы именно оттого, что с большим вниманием слушали своего учителя. Все, что говорил стрелец, Герасиму было очень ново и чудно.
– Наручи всякому гожи, но штоб не долги были. От посеку, от камня, и от стрел, и иных невзгод надобно железные шапки иметь. Внимай дале! Навостряй ухи!
Стрелец некоторое время хмуро осматривал ряды своих учеников. В глазах суровость повелителя. Герасим замер: даже дышать ему боязно стало.
– После того, гляди, покажу я вам, как владеть копьем красно и гоже против недругов, – торжественно произнес стрелец. – Гляди!
Он поставил перед собой копье.
– Коли копье так, возьмись за него правою рукою в том месте, которое против ноздрей твоих, чтоб палец твой вверх по копью лег, и правою ногою немного наперед стой, а левою немного назад... Ну, делай!
Ратники вразброд выставили правую ногу вперед, а левую назад; копья у них склонились в разные стороны. Стрелец сердито ударил по затылку отстающих, крича: «Ступи! Ступи!» Герасим тоже получил подзатыльник, несмотря на то, что старался со всем усердием.
– Примечай! Примечай! Проворь! Проворь!
Герасиму всегда казалось, что нет ничего проще, как драться копьем. Дома он хорошо владел рогатиной. Она очень похожа на копье, стало быть, и им тоже легко владеть! Двух медведей заколол он на Ветлуге рогатиной, безо всякого учения, а тут, выходит, не так-то просто...
Много времени понадобилось молодым ратникам, чтобы кое-как научиться копье подымать, ставить да носить.
– Когда копье обоими концами ровно на плече лежит и захочешь его острием кого уложить – ты его подыми с плеча и дерни правую руку с копьем назад!
Обливаясь потом, яростно размахивая копьем, стрелец проделывал упражнения, разя мнимого противника. Затем молча смотрел на своих учеников.
– Смекнули? – отрывисто спросил он.
– Смекнули! – последовал нестройный ответ.
А голос неумолимого учителя звучал с нарастающей силой воодушевления:
– Всякому воинскому человеку надобно в копейном деле гораздо примечать, как пеших бить. Прямо перед собою копье уложи и недругу острие в горло или в очи уставь: Чтоб польза учинилась, бей со всей силой!.. Не зевай! Плохой копейщик хотя высоко в лицо острие и уставит, но недруг легким обычаем копье рукою вверх или в сторону собьет. Смекайте! Смекайте!